Один из самых обычных вечеров простой российской семьи. Жена Альбина сидит перед телевизором, вяжет носки. Семён с банкой пива и воблой расположился на ковре, расстелив газету. Газета городская и не представляет никакого интереса. Сплошные выкладки бюджета на будущий год, от которых Семёну ни жарко, ни холодно. Больше огорчает вобла, пересушенная, жёсткая, бесполезно стучать ею по полу, да и сосед знает, как Семён начинает стучать, значит, пивко есть. Тут же примчится за хлебом или солью, как будто случайно. И уже ничем не выкуришь, пока все запасы не источатся. Сам-то жмот, притворяется бедным, а машина - ого-го какая!
-Мать, а ты что смотришь? Что на всех каналах ничего нет? Дожились! Сорок каналов, а посмотреть нечего!
-Что? Что? Палату №6. Вот тебя бы туда. Когда Антоша писал, тебя в проекте не было. А то бы я от души похохотала!
-Чего? Да знаешь, я знаю историю ещё похлеще этой. Чехову и в дурном сне бы не приснилась. Помнишь Гальку, которая на рынке торгует шмотками. Помнишь!
А помнишь, откуда она к нам прикатила? Забыла! Из Мурманска! Так вот слушай. Жила она значит в Мурманске. В то время ей лет было около тридцати пяти. Разбитная бабёнка. Хваткая. У неё сынок был, уже не помню от какого по счету брак, лет одиннадцати.
Работала она медсестрой в хирургическом отделении. Практику студенты из мединститута частенько проходили у них. В одной группе паренёк был, высокий, красивый и умный – из профессорской семьи.
Семейная традиция, значит. Вот на него Галька и положила глаз. Лет на пятнадцать он был моложе её. Мечтал стать психиатром. Родители заняты вечно работой, диссертации - «миссертации» там разные, симозиумы и всякие нам непонятные научные сходки.
А Галька его приласкает, накормит до отвала, на уши лапшу навешает, а он, как телёнок и присосался к ней. Ну и сама понимаешь, затащила она его в постель. И всё.
Родители хватились, что сынок очумел, но поздно. Года три тянулась тягомотина. А парень перспективный. Закончил институт с красным дипломом. В Мурманске одни скандалы. Он бы уже и бросил Гальку, но воспитание не позволяло. Интеллигент паршивый! А помнишь, мы в Сочи ездили?
-Помню. В одном купе ехали, Галька - весёлая девка, всю дорогу анекдоты травили. Обменялись адресами и забыли. А через год звонок в дверь, открываю, а за дверью женщина незнакомая с молодым мужчиной. Я уже и забыла про неё. Мол, помнишь вместе ехали, вот и адрес вашей рукой написан. Кое-как я вспомнила. Галька-то однокомнатную квартиру, что в Мурманске поменяла на двухкомнатную в нашем городе. Вот и заявились к нам.
-Долго мы с ними общались. Серёга главным психиатром в психушку устроился. Парень хороший. Так больных жалел, рассказывал, как мерзавки - мёдсёстры обирали больных.
-Серёга заядлым охотником был. Все выходные вы по тайге шарахались. Правда дичи немного я видела. Скучал по семье, но родители отказались признать Гальку. Такой душевный раздрай был у него. Чуть не плакал, когда мать с отцом вспоминал. А Галька хитрая, где ему простодырому её раскусить. Доверчивый. А она эти пользовалась.
-Да что ты знаешь? Это я тебе рассказывал со слов Серёги. На охоте напились, вот его и развезло, он мне всю правду-матку и выложил. А на другой день неудобно стало, вот ходить к нам и перестали. Словом интеллигенция паршивая!
А в перестройку я Гальку на рынке встретил, шмотками торгует. Слово за слово добрались и до Серёги. Оказалось, ушёл её благоверный после того случая в тайге к молодой врачихе. Одного поля ягода. А времена тяжёлые были, не забыла?
-Смотри, возомнил из себя, не знаю что! Это я потом встретила его с женой Юлей. Он такой счастливый был, ты-то забыл уже что такое счастье и любовь. Только пиво на уме. Мне Юля очень понравилась. И ребёночка родили. Жизнь наладилась, родители его приезжали, души в Юлечке не чаяли. Обратно в Мурманск звали.
-Вот-вот! А тут-то и началось. Мне Андрей Иванович, тоже врач психушки, рассказывал. Лекарств нет. Психов лечить нечем. Сергей начал лечить их психоанализом. Всё беседы задушевные с ними вёл. И они с ним. А психи - хитрые, прикинутся нормальными, и часами беседуют, вместо смирительных рубашек и аминазина.
Года два беседовал, корни болезней в их неблагополучном детстве искал. Стали врачи замечать странности в поведении Серёги. Первой Юля заметила. Заговаривается. Вроде он говорит с ней, а как будто буйный псих Кулаков толкает ей свои теории. То вдруг скажет, что вчера, когда прилетел из Мурманска, голова болела.Надо было там остаться ещё дня на три.
То Антихрист летает, душу рвёт. Стали за ним наблюдать. Серёга стал письма всюду писать, что работать мешают, день и ночь за ним следят. Новые законы не разрешают психов лечить без их согласия.
А он не понимает, что вирус у психов подцепил. Жена стала в еду таблетки подкладывать. На какое-то время пришло облегчение. В конце концов пришёл «кердык» - буйное помешательство. Пришлось надеть смирительную рубашку. Юля все глаза проплакала.
Родители лучших психиатров привозили. Не помогло. Наверно он по сей день за решёткой и в смирительной рубашке, если конечно жив. Лекарства – то колят страшные. Юля уехала в Мурманск к его родителям. Раньше каждые полгода кто-нибудь приезжал. А теперь уж не знаю. Давно Андрея Ивановича не видел, как бы тоже того, не свихнулся.
-Какой же ты скрытный! Знал и молчал! Я бы ему в психушку пирожков иногда бы сносила. Бедный! Один одинёшенек! Бесстыжие твои глаза! Залил пивом! Не стыда, не совести. Молчишь!
-А что сказать? Кто тебя к нему пустит? Чтобы ты вирус подцепила? Почему скрывают, что психи заразны? А? Не знаешь? И я не знаю! Родители отказались. А они, точно знают-Серёге хана! Да ладно, мать! Что ты заладила, Серёга, Серёга…
Я тебе баночку открою. На кусочек воблы. Выпьем за его здоровье, если жив, а нет – за упокой. Хороший парень был. С хорошими плохое и случается. Ну, не плачь! Родная моя! Честно обещаю – не свихнусь, даже если и захочешь. Да выключи ты этот телевизор! Здесь и без него тоска зелёная. Палата №6! Какая к чёрту №6, у Серёги - №8!
-А ты откуда знаещь?...