После обеда, проходя мимо поста дежурной, Светлана увидела на столе зеркало, такое маленькое, немного овальное, какое было когда-то у нее в сумочке. Рядом не было никого, и она, не удержавшись, взяла его и спрятала в рукав халата.
Конечно, в палате было зеркало, вмурованное в стенку над умывальником, оно было значительно больше этого маленького, но оно было «кривое». Светлана боялась смотреться в него, потому что оттуда на нее всегда смотрела уродливая старуха: обрюзгшее лицо, лохматые с сединой волосы, страшные мешки под глазами, бесцветные глаза и губы и морщины, морщины. Ужасно!
А это зеркало – ее зеркало – должно ей сказать правду, какая она на самом деле. Она не такая, как в том настенном зеркале, она знает это точно, она уверена в этом. Надо дождаться ночи, и зеркальце подтвердит ее надежды.
Она даже ухитрилась вечером не проглотить лекарство, чтобы мысли не были такими путанными, чтобы можно было что-то понимать.
Светлана лежала на кровати тихо, не шевелясь. Сегодня ей, во что бы то ни стало, надо было еще избежать укола снотворного. Сейчас должна прийти медсестра, делать всем уколы, но если притвориться спящей, то, может быть, из-за своей лени она не станет ее будить. Как она и полагала, медсестра подошла к ней, слегка толкнула – Светлана, с замирающим сердцем, не открывая глаза, недовольно вздохнула и перевернулась на другой бок лицом к медсестре. Та секунду постояла, нависнув всем тучным телом над кроватью, словно коршун над добычей и отошла. Сердце радостно забилось: получилось, не уколола. Теперь надо подождать несколько минут, когда все утихнут. Она хотела побыть одной в этой большой, всегда шумной палате. Последней всегда засыпала, постоянно говорящая с невидимым собеседником, Манюша. Ее затихающие последние слова будут сигналом для Светланы.
Пора. Палата затихла, даже Манюша попрощалась со своим визави, слышен лишь ее храп.
Светлана со страхом и трепетом вытащила зеркальце из-под матраца, огляделась. Хорошо, что в палате горит яркий свет, все будет хорошо видно. Но, вдруг, испугалась: а если это зеркало такое же «кривое»? Преодолев нерешительность, Светлана, наконец, поднесла зеркало к закрытым глазам и стала медленно их открывать. На нее смотрела та же старуха, что и из того, плохого зеркала. Светлана испуганно зажмурилась. Нет, не может такого быть, это неправда, это зеркало должно рассказать, какая она на самом деле. Надо сосредоточиться, забыть то, плохое зеркало, настроиться на хорошее. Она немного полежала, потом вновь медленно открыла глаза – теперь в ее ладонях была головка молодой кра-сивой девушки. Волнистые каштановые волосы, голубые глаза, улыбающиеся розовые губы, ослепительно белые зубы.
«Вот! Я же говорила, что зеркало хорошее, оно правду говорит. Вот я какая! И платье на мне голубое, то, которое мне когда-то очень нравилось. Это мне папа подарил на Восьмое марта. Тогда уже мамы не было – совсем не было, – и папа заботился обо мне. Он очень меня любил. Мне все подруги завидовали – папа богатый. Почему Райка из соседней палаты говорит, что меня никто никогда не любил? И папа, и мама меня очень любили, ведь я одна была у них. Из-за меня папа даже не стал жениться еще раз».
Она стала внимательней всматриваться в зеркало. Там появилась еще какая-то элегантно одетая женщина. Кто это? За ней стоял мужчина с букетом цветов. Мужчину она вспомнила сразу – это ее муж Юра. Он знал, что она любит цветы, поэтому он всегда ей их дарил! Он ей нравился, а папе нет.
«Вспомнила, женщина это несостоявшаяся жена папы. Зачем она стоит рядом с моим мужем?»
Хотелось увидеть папу, но его не было нигде, наверное, потому, что вскоре после ее свадьбы он умер от сердечного приступа.
Вдруг Светлана вспомнила, почему эта женщина стоит рядом с ее мужем. Через какое-то время после похорон папы она застала Юру с этой женщиной в постели в их городской квартире. Ей стало плохо, тогда Юра вызвал врачей, и ее привезли сюда.
А почему сегодня врач, когда она спросила, скоро ли ее отпустят домой, усмехнулась и сказала:
– Никогда.
Почему она так сказала? Ведь она не больная, и ее выпустят домой.
Но голубое платье у нее было давно, а последнее ее любимое было длинное, черное платье с золотыми блестками. Почему она его не видит? И розовая помада была давно, потом она стала красить губы более ярко, а вот каштановый цвет волос у нее был всегда. И глаза у нее всегда блестели. А вот колье…
Тяжелая рука опустилась ей на плечо.
– Так вот кто украл зеркало. Еще интеллигентную барышню из себя строит. Муж миллионер – вон как нам помогает, – а жена обычная воровка.
– Я хотела только немного посмотреть в это зеркало.
– Вон в углу есть зеркало, смотрись в него, хоть лопни.
– Оно кривое.
– Сама-то красавица? Было бы на что смотреть. Давай, поворачивайся, сейчас по полной программе тебе вдую, чтобы неповадно было воровать, – медсестра достала шприцы.
Светлана покорно откинула одеяло.
«Ну и пусть, – подумала, – пусть колит, теперь это не имеет никакого значения: теперь я знаю, что я такая же красивая, как и была».
Это были ее последние мысли перед провалом во мрак.