- Доброе утро, родная! Ну как, идем сегодня смотреть на конец света?
Сон слетел с Элен, как тополиный пух от порыва летнего ветра.
- О! Как же! Конечно, идем! Я что, уже проспала?
- Нет, нет. Еще только половина девятого. Предлагаю не завтракать вообще.
- Почему? Я есть хочу ужас просто как.
Я подумал, что с нашего второго этажа мы ничего не увидим. И даже если на крышу домика заберемся, то же самое получится. У нас же всего четыре этажа. А у Миштара с Женей — двенадцать. Готов поспорить, что они уже на своей крыше и готовят славный пир по такому замечательному случаю.
Мы однако быстро сложили в плетеную корзинку что попало под руку — надо же внести вклад в общий стол, собрались и вышли во двор. Хорошо все же, что два года назад, когда нам предлагали остаться в Петербурге, мы отказались. Не люблю дворов-колодцев. А здесь хоть и половина домов вокруг многоэтажные, но все же стоят они как-то пореже, и небо во дворе видно очень хорошо...
Только тут я вспомнил, что мы внутри одного из моих волшебных снов. Однако, он был из тех снов, реалистичность ощущений внутри которых иногда даже превышает таковую в обычной дневной жизни. Я было подумал, не проснуться ли, но все же было очень интересно, чем же продолжится вся эта история.
Мы подняли взгляды к небу. Как всегда здесь, оно было отчетливо-голубым, но все же несколько бледнее, чем в обычном мире — скорее, как в ясный зимний день на Земле. И все же это тоже была планета Земля, но совсем другая. И город, как это иногда бывает, тоже назывался Ярославлем. Вот только Миштар с женой жили в том же дворе, что и мы, в высотном доме, стоявшем углом к нашему старенькому особнячку. И совсем другим здесь было небо, и цвет его — это было еще мелкое отличие. Главное, что небо местное было немножко как будто зеркальным. «Как будто» - это я так говорю, потому что оно не блестело нестерпимым металлическим блеском и местные солнце, две маленьких луны и множество совсем не похожих на наши звезд, - а их было раза в три больше, чем у нас, - вполне себе просвечивали через небесное зеркало и были свободно видны на своих местах в положенное каждому время суток. Но вместе с тем над головой полупрозрачной гаммой всех цветов раскинулось отражение этой Земли — этакая карта материков, морей, гор, рек, городов... Изображение было немного бледноватым и кое-где видно было совсем плохо, еле намеченными контурами. Края карты мира к горизонту загибались книзу и скрывались за ним, получалось, что планета словно окружена полупрозрачной субстанцией, на которой проницаемыми для света витражными красками то ли нарисована, то ли просто на самом деле отражается вся эта Земля.
И правда, дверь их квартиры на площадке шестого этажа была заперта и на ней красовался приклеенный скотчем лист бумаги с напечатанной на принтере смешной улыбающейся рожицей и надписью «мы на крыше». У нарисованного колобка была только одна рука, с зажатым в ней бокалом с чем-то пенящимся и искрящимся, и один глаз персонажа периодически подмигивал, а бокал вздымался вверх, слегка распрыскивая содержимое. «Ага, Миштар уже освоил флеш-бумагу», - подумал я.
Боже мой, они как будто решили съесть и выпить все, что было у них в доме! На крыше четыре небольших десертных столика были сдвинуты вместе и едва выдерживали тяжесть возложенной на них миссии.
- Еще один филиал ресторана «Есть нечего»! - провозгласила Элен, пытаясь втиснуть в это великолепие сыр бри, ветчину и бутылку розового «Абрау-Дюрсо».
- Это всего лишь пример так любимого Наиром математического подхода к планированию будущего. Он сам меня учил, а теперь придется терпеть!
- Что ты имеешь ввиду?
- Ну ты же всегда старался предусмотреть все варианты, так чтобы в любом случае оказаться в выигрыше. Вот мы и подумали, что если конец света окончательный, так что уж беречь-то запасы. А если нет, то все равно событие замечательное, стоит отметить как следует, и даже получится отметить дважды — конец старого света и начало нового.
- Дважды не получится, я совершенно уверен.
- Ты не можешь знать все на свете, - это уже Женя засомневалась.
- А все знать и не обязательно. Достаточно чувствовать. Вот Элен никогда не выбрасывает старые вещи. Даже если пользоваться или переделать во что-то другое нельзя, все равно отправляет их в почетные пенсионные шкафчики. А я никогда не выбрасываю ни один недописанный сюжет, даже заброшенный много лет назад, храню на всякий случай, а вдруг пригодится. А Создатель Миров, как ты думаешь, стал бы вот так запросто брать и уничтожать полностью свое творение, даже если счел его не совсем удачным? Не-е-е-т! Он просто его переделает и подправит! Я сердцем чую — у Него нет больших печей для сжигания миров — у Него большие реставрационные мастерские для их починки и улучшения!
Миштар как раз закончил посыпать мелко порезанной зеленью огромный кусок окорока, полил его еще немного мексиканским острым соусом, поднял бокал с шампанским и провозгласил:
- Совершенно согласен! И потому предлагаю тост! За Создателя Миров, за все вселенные на свете! Пусть они станут еще лучше и красивее! Пусть уберет Он с лика нашего мира облупившуюся и потемневшую краску, починит кусочки, подпорченные тараканами и крысами, и пусть мир засияет новыми красками и новой жизнью!
- Уррррааа! Ура! Ура!
От могучего троекратного возгласа стайка голубей, уже было собравшихся лезть нам под ноги, испуганно вспорхнула в воздух и, покружив, все же не улетела, а села в некотором отдалении. Похоже, что они тоже совершенно не верили в конец света, но зато твердо знали, как выглядит еда, и что там, где накрыты столы, можно чем-нибудь поживиться. Философы...
- Ну что, сколько там осталось до предсказания? - Все уже поглядывали попеременно то на часы, то на небо.
- Еще пятнадцать секунд. И все же я не понимаю, что имел ввиду этот Мишель Нотр-Дам Четвертый, когда написал в катрене, что «небо будет стерто и исчезнет»? Кстати, твой тезка, Миштар.
- А вот что! Смотрите, начинается!..
Вначале мы не сразу поняли, что происходит, да еще и маленький телевизор, вытащенный на бордюр вентиляционного домика на крыше, отвлекал нас. Там как раз показывали, как миллионы последователей всяких религий кто как трепещут в ожидании страшного суда. Кое-где просто творили массовые молитвы на площадях, местами шли беспорядки и пьяные толпы грабили магазины, в Перу, кажется, полиция разогнала и арестовала индейцев, пытавшихся совершить кровавую жертву богу солнца...
Внезапно, часть неба действительно исчезла одним смазанным движением — точнее, не часть самого неба, а полупрозрачное изображение поверхности планеты на нем. Словно гигантская рука с зажатым в ней огромным ластиком невидимо провела по небу. Потом мы увидели второе такое же движение. Ни солнце, ни облака никуда не делись и будто даже не заметили этого изменения. То там, то сям изображение Земли исчезало — но не везде, а выборочно. Но постепенно почти вся поверхность небесной карты была стерта.
- Смотрите, смотрите! Это не на небе мир стирают, а у нас, здесь! А там только отражается все это! - Элен первая оторвала взор от небес и посмотрела вниз. Мы посмотрели тоже. Внизу, под нами, параллельно взмахам руки невидимого художника части города исчезали почти мгновенно, превращаясь в полосы белого непрозрачного тумана, напоминающего чем-то кусочки не разрисованного до конца ватмана.
- А вдруг и мы попадем под ластик? - Испуганно вскрикнули женщины хором.
- Нет, уже не попадем — смотрите, он движется по порядку, и наш двор уже пропустил.
Действительно, вокруг нас белый туман сомкнулся, не затронув нашего двора и еще нескольких частей города, кстати, именно самых красивых.
- Уф! - Облегченно вздохнули мы. - Значит, мы все же стоим того, чтобы оставить нас в новом мире...
- Так, а ведь у нас появился новый тост! За то, что мы остались в новом мире, за то что были пропущены в него! За Главного Хранителя и Создателя, за мудрость и милосердие!..
Праздник продолжился еще около часа.
А потом наступил новый повод для праздника.
Начиная с южной стороны горизонта вместо невидимого ластика за работу взялась невидимая кисть Мастера. Надо сказать, что небесное отражение Земли несколько изменилось. Чуть-чуть подправилась линия материков. На полюсах исчезли ледяные шапки. Цвета картины стали заметно ярче и сочнее. Потом кисть приблизилась к небесному изображению наших мест. Вокруг нашего двора пробелы на ватманской бумаге мира мгновенно заполнились новыми улицами и домами. Только часть из них отдаленно походила на те, что были здесь раньше. Заметно меньше стало небоскребов, а те, что остались, приобрели более причудливые замысловатые формы... Вдруг в воздухе заметно потеплело, и что-то совершенно непостижимое коснулось нас. Как будто купол золотого света внезапно обрушился на нас сверху, и тотчас же, подобно напитку в наших бокалах, весь воздух вокруг превратился в искрящееся пьянящее шампанское. Мы стояли уже не на крыше грязноватого послеперестроечного небоскреба, а на площадке витиеватого высокого замка. Наш же с Элен домик внизу тоже изменился, украсившись резными балясинками и рамами на окнах, над подъездами выросли красивые крылечки из темного дерева, балконы покрылись решетками, увитыми цветами и лианами винограда...
Мы стояли ошеломленные, полной грудью вдыхая совсем другой теперь воздух обновленного мира... Только старенький телевизор почти не изменился, но теперь у него не было провода, но при этом он все равно работал. На экране смущенный и растерянный диктор что-то говорил о том, что по всей стране вдруг куда-то исчезли все тюрьмы, милиция, налоговые и другие государственные учреждения, а сейчас вы увидите репортаж нашего корреспондента, снимавшего делегацию иностранной державы, осматривавшую в момент происшествия красоты Красной Площади... На экране промелькнули растерянные лица человек этак двадцати одетых в строгие костюмы японцев, удивленно озирающихся на берегу красивого озера с поросшими молодыми березками и осинами берегами. Часть берега перед ними от места к месту спускалась к воде брусчатой мостовой, в которой я с удивлением узнал камни Красной Площади. Старая японка в кимоно с улыбкой пятилетнего ребенка, присев на корточки, трогала ладонью воду нового озера. А молодой японец, как одержимый, щелкал высокотехнологичной фотокамерой все вокруг — глаза его были размером, пожалуй, побольше двух чайных блюдец. Интересно, как теперь назовут новое озеро — Кремлевским, что ли...
Эх, как же мне не хотелось просыпаться сегодня утром...