Мария смотрела на Анну, Анна на Марию, парень куда-то в окно. Казалось, что если не взять у него эту книжицу, то он так и будет здесь стоять вечно.
-Аня, что-нибудь посоветуешь? Поесть! - Мария вопросительно перевела взгляд на меню. Глаза парня с окна медленно перешли на Анну.
-Посоветую, посоветую, - Анна привычно взяла меню, парень встал рядом.
-Это сейчас,- палец тыкал куда-то в листок,
-Это по состоянию на столе, - листки мелькали в ее руках,
-Это с собой в фольге, хлеб и молоко отдельно-.
- Скидки по моей карте, - Анна вернула парню меню.
Мария смотрела в окно, Анна молча наблюдала за ней.
Была какая-то неловкость.
-Река все такая же, - Мария перевела взгляд на Анну.
-Нет. Не такая. Хотя сейчас получше. Была совсем грязная, зеленая, запах от воды стоял …..Брррр, -Анна с грустью посмотрела в окно.
Парень неслышно подошел к столу, медленно, словно ожидая согласия, стал выставлять на стол, какие-то небольшие пиалочки, хлеб. Ставя бутылку, вина посмотрел на Анну, Анна на Марию.
-Даже не знаю,- Мария действительно не знала как себя вести. Подобная ситуация была для нее непривычна, Мария всегда знала, что она хотела и старалась избегать подобных неловких ситуаций. Но сейчас почему-то она не испытывала неловкости. Анна кивнула. Штопор сам оказался в бутылке. В фужерах вино казалось стеклянным, из глубин его светило заходящее солнце.
-Вино хорошее,- Анна протягивала фужер навстречу, покачивая его. Казалось, что солнце перепрыгивает из фужера в фужер. Вино, действительно, было хорошим, мясо и салаты были тоже вкусными. Мария только сейчас поняла, как она устала и как она голодна. Пиалочки, не успевая становиться друг на друга, исчезали со стола.
-Ты где ночуешь? Надолго домой? - Анна смотрела на Марию держа фужер перед глазами, тоже любуясь, переливающимся в нем солнцем.
-Здесь.- Анна протянула листок с телефоном гостиницы, фамилией администратором и забронированным номером.
Анна взяла листок, посмотрела в сторону, куда удалился официант.
Он опять подошел так же неслышно и опять встал изваянием, глядя на Анну.
-Сумку, все, что в фольге, туда. Пусть номер переиграют с видом на реку. Крайний справа. Сумку в гостиную. Фольгу в холодильник, Еще…-Анна перевела взгляд на вино. -На стол, открыть.- Анна протянула листок официанту. В зале стали появляться люди. Мария только сейчас заметила, что столиков было не так уж и много, около каждого стояло всего по два стула. Зал имел форму дуги, уходящей куда-то влево.
-А там, что? - Мария посмотрела на Анну.
-Лестница в нижний зал,-
-Здесь много народу бывает?-
-Да! Летом вообще трудно попасть, да и сегодня все столики будут заняты. Зимой поменьше. Только из санатория, и домов отдыха. Но все равно народу хватает. Знаешь какие романы здесь! Отдыхающие-то - все творческий народ. На Новый год, хозяева дач приезжают, да и так народу много, на лыжах с гор катаются, на рыбалку. Народу много, но тихо. Своей молодежи нет, все уезжают куда-то, работы нет, молодежи нет, детей нет. В нашей школе в классах по 10-15 человек. У вас в классе сколько было?-
-Тридцать два,- Мария вдруг вспомнила, что в их классе было тридцать два человека, и что помнит не всех. Почему так бывает, кого-то память хранит, а кого-то вытирает.
Анна рассказывала о Городке, о новостях, проблемах, радостях.
Было спокойно, снизу раздавались звуки настройки гитар. Солнце уже закатилось. Небо еще оставалось красным. За соседними столиками сидели люди, трудно было определить, кто они, откуда.
Мария достала телефон, вызовов не было. Мария отключила его, положила в кармашек сумки, застегнула молнию. Ей казалось, что она никуда не уезжала, что за этим столиком она уже была, что Анну знает давным-давно.
Было легко и как-то пусто. От этого становилось грустно. Проскочило ленивое воспоминание о Дашке. Не хочет звонить, вот теперь пускай дозвонится. Андрей где-то в дороге. Монотонный рассказ Анны навевал грусть. Снизу мужской баритон запел под акустическую гитару, про лес, костер.
-Не пущу Дашку ни в какую тайгу зимой, пусть там летом комаров кормит. -
-А зимой молодежь приезжает,- Мария посмотрела на Анну.
-Я же и говорю, зимой молодежи много. Перед каникулами в гостинице все места уже забронированы. На лыжах кататься приезжают. Многие комнаты снимают, это те, что парами, - взгляд Анны был грустным, и ласковым.
-Вот Дашка пусть сюда и едет,- подумала Мария.
-Пойду я к себе. Покажешь, а то заблужусь. -
-Конечно, - Анна как бы извинялась за то, что не успела, предложила сама.
Официант принес счет и стоял, не зная кому его протянуть. Мария протянула руку, привычно посмотрела вниз счета. Все укладывалось в ожидаемое.
Действительно, в ресторане мест не было. Их выхода видимо ждали, поскольку следам за ними проскочила пара молодых людей.
Номер был просторным. На столе стояла бутылка со знакомой этикеткой, два фужера, ваза с фруктами. На барной стойке в стороне стояли еще два фужера, прикрытые салфеткой. На стене довольно приличный телевизор.
-Сорок семь каналов, над баром микроволновка, - Анна с каким-то удовольствием наблюдала за Марией.
-Посидишь? - Мария перенесла вазу и бутылку на журнальный столик.
-Посижу, - Анна взяла фужеры.
Кресла были глубокие, приятно обжимали спину.
-Ты подождешь, я душ приму, а то боюсь - усну. Ты знаешь Аня, я только сегодня вспомнила, что последний раз вино пила в феврале. Знаешь, то сама за рулем, то Андрей, то летишь все куда-то, как «савраска без узды..» -
-То не с кем, - поддержала Анна. - Конечно иди, может разогреть что-нибудь? -
-Не надо. Я так не наедалась уже давно. Знаешь …, - громко сказала Мария из спальни, переодеваясь, старалась чтоб Анне было слышно.
-..одна в ресторан не пойдешь, а с кем-то, так неудобно в тарелке носом сидеть-.
Точно - в сумке лежал шампунь и фен, Дашка как всегда молча наблюдала, что же это мать забудет.
-Нет никакой ей тайги ни зимой, ни летом. От комаров еще какая-нибудь малярия может быть. Или, что похлеще!-
Действительно душ взбодрил. Сонливость отступила. Мария достала телефон, посмотрела на него, включать не стала, положила на стол. Присела в кресло. Анна вино уже налила и сидела, держа фужер в руке.
-Дашка у меня. Ничего не пойму. В среду читает «Хождение по мукам»- плачет. В четверг какую-то муть слушает - смеется. Утром в юбке, от пупка мерить легче, вечером в балахоне до пят. То размалюется, как туземец, то бледная, как поганка ходит. Что не скажешь, все она знает. Смотрит на тебя и слушает, как новости по телевизору. Ань, мы ведь такими не были? Матери я вот до сего дня боюсь. Чего боюсь? Не убьет, не ударит, а вот боюсь, сделать, что-то не так боюсь. А эти ничего не боятся. Хоть кол на голове теши. Вот представляешь, я сюда собиралась, по быстрому, - стоит смотрит. Ведь видела, что шампунь и фен забыла. Ни слова не сказала. Втихаря в сумку засунула, хоть на этом спасибо, а то завтра в магазин с утра пришлось бы бежать. -
-Не бери в голову. Попали они на перелом. В стране толком никто не знал, что творится. Куда уж им понять, что делать, да как. Вот Вовка у меня в универе в Городе. Веришь, до сих пор не знаю, чего он хочет. Что там делает уже три года? Что изучает? Кем хочет стать? Начну спрашивать – один ответ: -"Мама не забивай голову. "Нанатехнологии - это не для всех. Нас, мама, мало, мы друг друга с трудом понимаем. А ты хочешь, чтоб я ликбез открыл.- Отстань, – значит! Зачетку положит на видное место, я, конечно, посмотрю, вроде все, как надо. А кто его знает, сколько надо было сдать экзаменов, в зачетке ведь только то, что сдано. А сколько не сдано? Тут с девушкой приехали летом. Она на пляже, он с компьютером весь день. Вечером погуляют, утром она - к реке, он - за компьютер. Что-то надо было, по магазинам бегал. Прибежал, орет, как резанный:-"Тундра!" Каменный век!- Собрался, уехал. Девчонка еще два дня пожила, тоже уехала. Этот приехал через дня два. -Где девчонка? - спрашивает. Объясняю. Спрашиваю:
-Вы друг другу хоть звоните, что ты меня спрашиваешь?-
Говорит, ты представляешь, Мария, говорит:
-Она здесь должна быть.- Представляешь? Должна быть! Девчонка вроде нормальная была. Конечно, нормальная, - раз уехала. Кому он такой, дурак, нужен?-
Анна монотонно рассказывала про Вовку, Мария смотрела на нее и думала, - че на парня наезжает, нормальный мужик растет. Что-то интересное в жизни нашел, за юбку не цепляется.
За окном было уже темно. Анна перехватила взгляд.
-Есть планы на завтра? - Анна встала, явно давая понять, что ей пора домой.
-Планов нет. Но к часам одиннадцати появятся, - Мария тоже встала.
-К одиннадцати забегу. Не возражаешь? Может что-нибудь прорисуется, - Анна стояла уже у двери.
-Конечно, конечно приходи. Я буду рада.-
-Мария, а как твой брат-Володя поживает? - Анна задержалась у дверей, в упор глядя в глаза Марии.
-Хо-ро-шо, - по слогам, быстро соображая, о чем речь, выдохнула Мария.
-В Австрии с женой. Двое детей - мальчишки. Здесь бывает редко. Почти совсем не бывает, - Мария, словно вспоминая, выдавливала из себя, боясь отвести глаза.
-Ну и хорошо! До завтра! Спокойной ночи! До завтра,- еще раз повторила Анна, осторожно закрывая за собой дверь.
Мария стояла в коридоре, не зная, что делать. У нее не было брата. Возвращать Анну было стыдно.
-Потом как-нибудь, - подумала она, возвращаясь в кресло.
-Утро вечера – мудренее, - не хотелось, чтоб день так закончился.
-Как получилось, так получилось!- Мария посмотрела на телефон, лежащий на столе, выключила оба бра, посмотрела еще раз на телефон.
-Нет! Все, не сегодня! Все будет завтра! Надо спать!-
Спать действительно хотелось. Это не была усталость. Было какое-то расслабленное состояние, при котором хотелось потихоньку уйти в дремоту, и остаться в таком состоянии. Хотелось, что бы сон был такой же спокойный. Мария, словно боясь спугнуть что-то, неподвластное ей, тихонько прошла в спальню. Было тихо. Одеяло было большое, легкое, и, наверное, теплое – последнее, о чем подумала Мария, проваливаясь в тихий глубокий сон.
Утро было солнечным. Солнце было где-то справа от окна, его не было видно, но по воробьям было ясно, что солнце есть и оно греет. В комнате было светло и тепло.
-А в Городе еще отопление наверняка не включили. Сколько же это я спала? - Мария вышла в гостиную, взяла со стола телефон. Телефон был отключен, экранчик засветился.
-Ничего себе!- Мария была искренне удивлена. Она даже не помнила, когда столько спала. Она чувствовала себя отдохнувшей, бодрой, хотелось двигаться.
-В душ, в душ! В душ!- громко призывала она себя.
Душ был во время и хорош.
Мария переоделась, с удовольствием отметив, что джинсы стали посвободнее, натянула большой ручной вязки свитер. Она любила его, в нем она казалась еще выше и стройнее.
-Никакого макияжа! - громко распорядилась Мария под жужжание фена.
-Достаточно! Прилично! - оценивающе оглядела она себя в зеркале.
-Никакого макияжа! - подтвердила, что-то заметив в зеркале.
-Дашке звонить не буду. Андрею, маме и все.-
Один телефон Андрея не отвечал. По другому номеру безответно шли вызовы.
-Прекресток! - Мария отключила телефон и немного погодя опять нажала «вызов».
Голос был незнакомый, уставший, сухой, с какой-то неестественной хрипотцой. Слова были обрублены, интервалы между совами чуть больше привычного.
Мария не вслушиваясь, что говорят, выпалила скороговоркой:
-Мне нужен! - назвала все что знала об Андрее. -Это из ……-назвала первое что пришло в голову.
- Мне велено получить личное подтверждение, что назначенная на час встреча состоится.-
Телефон молчал. Мария даже посмотрела, проверила соединение, соединение было. Хриплый сухой голос начал, что-то говорить. Мария не понимала слов, она слышала, но не понимала, о чем говорит этот человек, что он говорит, что этот человек вообще и о чем говорит. Мария отняла от телефона руку, рука дрожала, она видела, рука дрожит, но ничего не могла с ней сделать. Набрав воздуха и, задержав дыхание, она перехватила телефон другой рукой.
-Извините, что-то со связью. Будьте добры, повторите,- Мария выдохнула и опять глотнула, сколько могла воздуха.
-Сегодня ночью…Погиб на 216 километре трассы…. столкновение …. Версия, что не справился с управлением, тело после экспертизы передано жене, родственникам и сослуживцам. Следствие продолжается. Извините. Все известные подробности можете получить у родственников погибшего. -
Телефон выплевывал короткие гудки. Мария смотрела на него, стараясь сообразить, как остановить эти бьющие в виски звуки. Рука сжимала телефон, закрывая все клавиши, пальцы были белые с какими-то синими прожилками. Мария подошла к дивану, села. Посмотрела на телефон, другой рукой разжала пальцы. Гудки прекратились. Она смотрела на него, словно прося у него ответа на какой-то, еще не придуманный, вопрос. Телефон молчал. Мария смотрела на руки, на него, в окно. Было тихо, было очень тихо. Она слышала, как бьется сердце, каждый удар, подтверждая ударом молоточка где-то внутри головы. Ей казалось, что она видит, как пульсирует жилка на своем виске. Она чувствовала, как сжимается сердце, потом напрягается жилка, и только потом молоточек бил. Бил, то слева, то справа. Бил, словно пытаясь разбудить ее. Она чувствовала, - сердце не волновалось, оно равномерно выполняло свою работу, как будто бы все, что происходит, его не касалось.
Почему-то стало прохладно. Мария села на диван, поджала колени, натянув на них свитер, посмотрела на телефон, он мочал. Телефон тоже был спокоен, как будто бы не он только что принес эту весть. Экранчик еще светился. На нем была она сама. Она стояла на толстой – претолстой ветке сосны, лишь слегка держась за зеленые иголки, свисающие откуда-то сверху. Над нею было небо. Небо было голубым и чистым. Она любила эту фотографию. Это Андрей фотографировал в начале этого лета. Эту сосну, они нашли случайно на опушке. Она была такая странная. Вокруг ее была небольшая полянка, ствол был прямой, но на высоте с ее роста от ствола вдоль земли тянулась ветка. Ветка тянулась прямо на восток. Удивительно, но толщина ветки была почти толщиною в сам ствол. Ветка была длинная, толстая. Когда Мария забралась на нее, то свободно по ней ходила. Андрей тогда лежал спиной на земле, фотографируя ее. На снимках казалось, что она стоит где-то очень высоко. Мария вглядывалась в улыбающуюся себя. На той Марии были эти же джинсы, этот же свитер, эти же кроссовки. Ей казалось, что и сейчас она стоит там.
За опушкой было небольшое поле. Оно заросло давно, по нему были разбросаны островки какой-то высохшей травы. Старые стебли были сухими, коричневыми с какими-то собранными в кисть старыми цветами или семенами. Снизу их подпирали уже зеленые стебли. Может быть, если бы их не было, то сухие бы и сломились, но падать им было некуда, вот они и стояли. Поле было окружено подковой леса, а по краю его текла маленькая речка или ручей, а вдоль ручья была дорога. Вот по этой дороге они с Андреем и приехали. Удивительно, но на этом поле дорога и кончалась. Сейчас там, наверное, красиво, грибов много.
Мария видела себя, стоящей на ветке, прижимаясь спиной к стволу. Там, куда указывала сосна, всходило солнце. Оно быстро поднялось над лесом и замерло, словно давая всем привыкнуть к своему появлению. Птицы, верещавшие до этого, притихли. Появился ветерок. Как-то робко пахнет и притихнет. Куда-то спрячется, как нашкодивший мальчишка. Когда солнце восходит, оно не дает никому баловаться. Даже ветру спуску не даст. Мария ясно видела, как на опушку с той стороны поля вышел конь. Конь был рыжий. Мария видела, он точно был рыжий! Нет, не от солнца, потому, что стоял в тени деревьев, а просто был рыжий. Грива у него была длинная и свисала на одну сторону. Он смотрел в сторону Марии, но видеть ее не мог. Мария на всякий случай вжалась сильнее спиной в ствол. Он оглядел поле и полетел. Полетел! Он не бежал, а летел по полю какими-то зигзагами, переходя с рыси в аллюр, потом в галоп, резко останавливался, вскидывал вверх передние ноги, бежал обратно, наклонял голову, перекидывая гриву с боку на бок, замирал, потом вдруг, словно испугавшись, бросался в сторону, далеко вперед вытягивая голову и прижимая уши. Он был все ближе и ближе. Было ясно, он ее заметил. Его движения изменились, стали плавными, он стал выше поднимать колени, но все равно не мог себя остановить, не мог справиться с собой. Он мчался по полю, сбивая грудью и коленями сухие стебли. Мария чувствовала, знала,- он бежит к ней.
Он остановился прямо под веткой. Сверху хорошо было видно, как раздуваются его бока, было слышно его дыхание. Он стоял так близко, что можно было бы прыгнуть ему на спину, схватиться за гриву, вжаться в его тело и скакать, скакать, отдавшись его сумасбродной воле, укрывшись, как плащом, его гривой. Конь бил копытом по траве, фыркал, мотая головой из стороны в сторону, но вдруг затих, словно прислушиваясь, встал на правое колено, вытянув вперед левую ногу и, положив на нее голову, замер.
-Есть кто живой?- в дверях стоял Анна в джинсах, длинном темном свитере, в кроссовках.
-Стучу, ни привета, ни ответа, двери настежь, заходите люди добрые, бер ..бер….,-Анна осеклась, глядя на Марию.
Она медленно, словно крадучись, подошла к ней, молча села рядом, положила руку на колено, почувствовала мелкую дрожь.
-Андрей ночью погиб, - Мария показала глазами на телефон.
-Этот…? - Анна повернула голову в сторону площади.
Мария кивнула. Анна встала, принесла из спальни одеяло, укрыла до подбородка Марию, концы подоткнула под ноги. Посидела, разулась, тоже с ногами забралась на диван, залезла под одеяло к Марии, положив ей на колени голову.
Сразу стало тепло. Мария почувствовала, по щекам бегут слезы. Плакать не хотелось, слезы текли сами. Что-то сдавило под подбородком горло, говорить не хотелось. Анна принесла полотенце и опять забралась под одеяло.
-Ошиблась ты Аня! Перепутала меня с кем-то. Да и я тебя обманула, Аня. Нет у меня никакого брата. Никого у меня нет. Есть только Дашка, да мама с папой, и нет больше никого. Вообще никого у меня нет. Извини меня. Так, что-то нашло, брякнула, не подумав. Придумала все. Проси, - Мария вытерла слезы углом полотенца.
Анна смотрела в окно, слушая.
-Может я и ошиблась! А ты правильно сделала. Я полночи не спала, думала: - Вот ведь живет Вовка без меня и лиха не знает. А я двадцать лет из кожи лезу, чтоб доказать, что дурак он. Чтоб его разорвало! К утру поутихло. Лежала, думала, вспоминала. Много вспомнила, а больше, мне кажется, забыла. Как-то так получилось, думала, что помню, боялась вспоминать, а стала – забыла. Потом решила: - Ну и хорошо, что у него все хорошо, пусть живет в своей Австрии.-
Анна отвернулась от окна, от Марии, положила голову на согнутые колени Марии. Молчали.
- А у Вовки твоего придуманного, жена – наша, или из местных?- Анна подняла голову и посмотрела на Марию, ожидая ответа. В глазах была грусть.
-Наша. В ноябре девчонку ждут. Анной хотят назвать.-
Анна грустно улыбнулась.
- В честь Анны Австрийской, - добавила Мария, глядя на Анну, не отрывая взгляда.
Анна опять улыбнулась.
-Это хорошо. На чужбине вдвоем сподручнее. Да и девке хорошо с двумя братьями. Братья большие уже. Всем хорошо, кто-то маленький по дому бегает, стареть не дает. Парням хорошо, защищать есть кого, мужиками себя чувствуют. И, что Анна – тоже хорошо. А я так до самого института "Нюркой" была. Отец все орал: - Нюрка, в подоле принесешь, убью!- Принесла, не убил. Вовка у него один внук, души не чает, да и Вовке с ним хорошо. Вот у тебя - Дашка. Куда понесет? К тебе! Значит не одна. А так живешь и не знаешь, может уже где-то бегает мое, а я и не знаю. А ему может плохо, коленку расшиб, обидел кто, а я как пень бесчувственный. Обормоты мужики все! Родил бы, а там разводись, сходись…! А я бы знала, кому гольфики покупать. Зайдешь в магазин – красотища. Детишки как куколки все. – Анна опять смотрела в окно.
Продолжение - http://www.proza.ru/2011/02/05/600