Дурь
Кто не грешен в этом мире, скажите мне, кто? Все грешат… Кто-то больше, кто-то, естественно, меньше. Да и грехи конечно, разные у всех бывают…
Вот, к примеру, человек буддийской вере истинно преданный – сел на таракана случайно, раздавил насекомое несчастное и всё… грех ему. Всю ночь теперь поступок свой ужасный замаливать будет; а может и не одну даже ночь…
Или другой пример – Дон Карлионе, какой нибудь – мафиози страшный – замочил в ночной разборке десяток людей и, возможно, тоже грех на душе чувствует. Не так сильно конечно, как буддист за таракана, но в церковь быть может, зайдёт, свечку поставит…
Так что грешат все. Но это собственно, и не новость, а так – размышления.
Костик наш Доном Карлионе к счастью не был. Хотя, справедливости ради, заметим, что и за тараканов им не раз убиенных, угрызений совести тоже не испытывал. Был обычный шестнадцатилетний юноша Костик.
Но вот появилось у него одно пристрастие – стал он травку покуривать…
«Ох, ужас, какой – воскликнут некоторые, как правило, из поколения старшего – да ведь он наркоман!
Подумаешь, ерунда, какая – возразят другие, в большинстве своём – молодёжь – трава, это не наркотик!»
Рассуждать – наркотик это, не наркотик, я здесь не стану; вы вот лучше послушайте историю, которая случилась с Костиком из-за этого его пристрастия.
Жаркий августовский полдень отправил двух молодых людей искупаться в озере.
- Слушай, Костик, ты «кашу» умеешь жарить? – прыщавый и тощий Валерка, внимательно посмотрел на друга, с нетерпением ожидая ответа на заданный вопрос.
Костик, понимая, что речь идёт не о банальной гречке или пшёнке, задумчиво почесал жёлтые кудри на своей большой голове и задал встречный вопрос:
- Чего за каша?
- Да из анаши делают… - поспешно объяснил Валерка. - Я сам не пробовал, но Сипыч сказал, что «рубит» по хлеще, чем «косяк»… да и «приход» другой.
После очередного непродолжительного раздумья Костик признался:
- Не-а, я не умею…
- Да там рецепт простой, - Валерка пренебрежительно скривился. - На разогретую с маслом сковороду высыпаешь «травы», добавляешь сахару, жаришь, как семечки и готово; такая «дурь» получается! Одной чайной ложки хватает, чтобы торкнуло. И на вкус, говорят, как козинаки.
- Хе, - заинтересованно усмехнулся Костик, - надо попробовать! Кстати, - тут же продолжил он, - мои предки сегодня к Медведевым на юбилей уходят. Прилетай часиков в шесть, у меня и замутимся.
- Слушай - здорово! – восторженно поддержал Валерка и поднял навстречу другу ладонь с растопыренными пальцами.
Костик звонко ударил по ней в ответ и ободрённые обозначившимся на вечер планом, парни побежали к озеру.
Вернувшись с пляжа, Костик решил не терять времени и вытащил лежавшую под его кроватью «заначку».
В коробке из-под кроссовок складировалась добываемая, время от времени травка.
«Валерка придёт, а у меня уже всё готово! – движимый желанием порадовать друга, размышлял Костик. - Чего ждать-то? Тем более и самому не терпится попробовать!»
Юношеский максимализм заставил Костика не жадничать, да и Валерка мог придти не один. Подумав пару секунд, Костик ссыпал на сковородку весь имевшийся запас.
Родители были на работе, поэтому ещё часа три парень был абсолютным хозяином квартиры.
Сделав всё, как говорил Валерка, Костик выключил газ и, давая «блюду» остыть, решил немного поиграть в «Денди».
Выйти на пятый уровень никак не удавалось. Прежде чем Костик добирался до штаба противника, один из вражеских танков успевал взорвать его машину. Игра захватила настолько, что даже заскобливший в замочной скважине ключ не заставил парня оторваться от джойстика. Мысли о том, что приготовленную «дурь» нужно было обязательно спрятать до прихода родителей полностью захлестнул азарт «войны».
Игорь Николаевич – мощный и суровый мужик, под стать своему самосвалу «КРАЗ», на котором он трудился в «Угледобыче», освободился в эту пятницу чуть раньше. Зайдя домой и, скинув кроссовки с упревших ног, он прямиком направился на кухню. Ему нестерпимо хотелось есть, а до застолья у юбиляра оставалось ещё часа полтора.
- Так, половина пятого, - пробубнил под нос отец Костика. – Перекушу-ка, чего нибудь, по лёгкому…
Взгляд мужчины сразу же упал на сковороду. Подняв крышку и понюхав странное зелёное яство, он удивлённо хмыкнул. Пахло сладким и, в общем-то, заманчиво.
«Похоже, десерт какой-то… – сделал вывод Игорь Николаевич. - Жена чего-то изобретает опять. В обед, наверное, приходила Костяна кормить; шестнадцать лет охламону – ни черта сам не умеет! И когда повзрослеет?»
Поставив сковороду на стол и налив стакан кефира, Игорь Николаевич приступил к полднику, продолжая свои размышления:
«Охламон-то, опять у себя в комнате закрылся… в «Денди» свою режется; полезному бы чему научился! – Запитая, между тем, кефиром порция «десерта» с аппетитом перемалывалась крепкими зубами мужчины. - А Нинка тоже молодец – нет, чтоб котлет нажарить, какой-то травы наготовила! …хотя, признаться, с кефирчиком очень, даже ничего».
Незаметно для себя Игорь Николаевич уже подскребал «десерт», собирая остатки в последнюю ложку. И в тот момент, когда он занёс её в рот, его взгляд натолкнулся на перекошенное лицо сына. Костик стоял в дверях кухни и с ужасом наблюдал за происходящим.
Рефлекторно сделав жевательное движение, отец замер и удивлённо спросил:
- Костян, ты чего?
Костик судорожно сглотнул и еле слышно промямлил:
- Ты ВСЁ съел?!
Игорь Николаевич немного смутился и, прожёвывая последнее, начал оправдываться:
- Так я думал ты поел уже… а ты что даже не попробовал?
Костик молчал, с испугом глядя отцу в рот.
Игорь Николаевич, понимая взгляд сына по своему, продолжал оправдываться:
- Да ты чего так переживаешь-то? Сейчас мать придёт, попросим, чтоб ещё приготовила… Чего это за штуковина-то была? Скажи, я в магазин схожу, если дома нету. Как называется? Ну, чего молчишь-то?
Костик, понимая, что нужно хоть что-то ответить, сморозил первое, что пришло в голову:
- Это смесь какая-то травяная с семечками… типа этих… козинаков.
- Ну, вот! – восторженно произнёс отец, - а ты переживал.
Поднявшись из-за стола, он широко улыбнулся Костику и нежным басом, нараспев протянул:
- Козинаки, козинаки, плюну в харю злой собаке!
Рассмеявшись своему сочинению, Игорь Николаевич повернулся к сыну, обнял его, после чего крепко поцеловал в лоб:
- Всё у нас будет хорошо! – торжественно пообещал он. – А козинаки эти я тебе обязательно раздобуду.
Тут Игорь Николаевич отодвинул Костика в сторону и направился в прихожую. Замечая некоторые странности в поведении отца, Костик проводил его встревоженным взглядом и робко спросил:
- Пап, ты куда?
Отец неожиданно, как-то по-идиотски, хохотнул, после чего снова нараспев забасил:
Любят взрослые и дети
Бяки-шмяки на рассвете,
Но сильней чем бяки-шмяки
Люди любят козинаки!
Здесь парень не выдержал и сдавленный, испуганный смех вырвался из его груди. Отец поддержал его мощным хохотом, по-дружески подмигнув сыну.
«Да уж – обречённо подумал Костик – «дурь» действительно «рубит»; что твориться с моим серьёзным папашей!»
Игорь Николаевич, в этот момент, открыл входную дверь, повернулся к сыну, сделал знаменитый гагаринский жест, но вместо легендарного – «поехали!» произнёс неуместное: «Но пасаран!» - и перешагнув порог квартиры, отправился в изменившийся, как ему казалось, сказочный мир.
Домой из «сказочного мира» Игорь Николаевич вернулся ровно через сутки… Где был и что делал, съевший сковороду «дури» мужчина, осталось тайной даже для него самого. Но судя по одежде – мятой, изодранной, с хвоей в карманах и облепленной репьём, бродил он не то в парке, не то в каком-то лесу. Короткие эпизоды, время от времени всплывавшие в голове отца Костика, наводили его на мысль, что вспоминать, как он провёл время, лучше не стоит – психику следовало поберечь. Один лишь момент с инопланетянином, дарившем Игорю Николаевичу козинаки, это убедительно подтверждал.
Мать Костика – Нина Петровна, по совместительству жена Игоря Николаевича, всей правды так и не узнала. Костик о произошедшем скромно молчал, и она, решив, что супруг плевал на её друзей Медведевых и опять «отмечает пятницу» с друзьями в гараже, ушла на юбилей одна.
Внешний вид Игоря Николаевича, вернувшегося в субботу вечером, только лишь подтвердил её убеждение и общаться с явившимся «забулдыгой», она напрочь отказалась. Да муж особо и не настаивал. Ему больше не терпелось поговорить с сыном... Причём поговорить Игорю Николаевичу хотелось очень обстоятельно и очень «по-мужски!»
Обстоятельный, мужской разговор состоялся, как только Костик появился дома. Что Игорь Николаевич «втолковывал» своему отпрыску, не узнал даже друг Валерка. Но только с того времени и до сих пор, Костик, уже отслуживший в армии мужчина, при слове «дурь» непроизвольно морщится, а на предложение – курнуть «косяк» или пожарить «каши» - делается очень серьёзным и заявляет категоричное – «НЕ-Е-А!»