ПАМЯТНОЕ ЛЕТО
рассказ
*****
Она посмотрела на настенные часы. Половина четвертого. Она вспомнила, что через несколько часов все придут ее поздравлять. Дядя, двоюродный брат, подруга. Ведь сегодня день ее рождения. Обычно в этот день она выходит в город с сестрой, чтобы погулять несколько часов, поглядеть на витрины магазинов, а потом возвращается домой перед приходом гостей. Но сегодня она сказала всем, что никуда не пойдет, поэтому она должна вернуться домой до того, как родители придут с работы, и мама начнет накрывать на стол перед приходом родственников. Никто не должен знать о том, что у нее сегодня непраздничное настроение. Всем должно быть весело.
Она медленно поднялась с кресла, подошла к высокому лакированному шифоньеру и открыла дверцу. Опустилась вниз на корточки, приподняла висящие костюмы отца, шубы и пальто и стала нащупывать какой-то предмет. Наконец, она нашла коробку. Ту самую, которая лежит там уже почти два года. Она резко вытащила ее, задев норковую шубу. Не обращая внимания на то, что вниз повалилась одежда, она быстро закрыла дверь шифоньера. Прошла в угол комнаты и подняла с пола свой старый рюкзак. Взяла коробку и вывалила ее вверх дном внутрь рюкзака и резко застегнула змейку. Перекинув через плечо рюкзак, она прошла в коридор. Закрыла дверь и спустилась вниз, к остановке.
Автобус пришел минут через десять. Она села у окна, сняла рюкзак и откинулась на спинке кресла. Это тот самый автобус, тот же водитель, тот же маршрут.
Она не выходила в город уже три месяца. С тех пор, как нашла его открытку, которая случайно выпала из толстой книги на полке, когда она вытирала пыль в гостиной. В тот день была самая длинная ночь в ее жизни, а наутро ей пришлось пропустить занятия в школе потому, что все дома решили, что она заболела. В ту ночь ей не спалось, и нахлынули воспоминания. Все сразу, как снежный ком. Она сидела на кухне и пила чай с чабрецом. Она всегда его пьет, когда ей плохо. И перелистывала свой дневник. Тот самый, в котором она когда-то делала записи о нем. На каждой странице по несколько строчек. Разными чернилами в разные дни. Синими в будни, красными по субботам, розовыми по праздникам. Сейчас этот предмет тоже лежит в рюкзаке, и она должна избавиться от него. Как можно скорей.
Именно после той ночи она решила, что он перестал для нее существовать. Но сегодня утром она поняла, что это случится лишь когда она избавится от содержимого этой коробки.
Автобус шел недолго. Она вышла на конечной остановке, спустилась вниз по улице Истиглалият и перешла дорогу. Потом спустилась по широкой каменной лестнице и оказалась на Площади Фонтанов. Прошла чуть вперед, до светящегося рекламного щита, и завернула направо.
Народу было много. Она шла быстро, не обращая внимания на проходящую мимо публику, на музыку, которая вырывалась из колонок, стоящих на улице, на суету.
Она прошла немного дальше и ускорила шаг. Она спешила. Никто не должен видеть ее здесь. Она не хочет объяснять, почему в день каникул она одна в городе, с рюкзаком, а уж тем более не станет признаваться, что в нем лежит. Она никого не хочет сейчас видеть, и если ее кто-то окликнет, она пройдет дальше.
Сейчас происходит нечто важное. По крайней мере, она так думает. Это должно произойти перед тем, как она вернется к нормальной жизни. Она хочет поскорее попрощаться с тем летом, которое было незабываемым, но напоминает ей о несбыточной мечте. С теми самыми днями, когда она считала часы перед тем, как вновь встретится с ним. Когда убегала от всех, чтобы побыть здесь. Когда не представляла себе этот город без него.
Она прошла до конца улицы и спустилась по переходу вниз, на другую сторону широкой улицы.
Раньше она часто здесь бывала, но вот уже полтора года избегает это место. Здесь все напоминает ей о нем. И эта «ромашка», и эта машина для попкорна, и эти скамейки, стоящие перпендикулярно проезжей части. Даже эти аттракционы, которые здесь уже целую вечность.
Но именно поэтому она пришла сюда. Чтобы доказать себе, что жизнь продолжается без него, перевернуть эту главу ее романа. Чтобы избавиться от груза воспоминаний, который все еще довлеет над ней, не дает вздохнуть с облегчением. Чтобы радоваться в свои дни рождения. Чтобы снова приходить сюда с друзьями. Чтобы не грустить, когда она смотрит мелодрамы. Чтобы не вспоминать все, когда слушает Селин Дион. Чтобы начать «новую жизнь».
Она медленно шла вдоль набережной. Тяжелый рюкзак давил ей на плечи, замедляя ход. Но она чувствовала не только тяжесть груза. Это была тяжесть прошлого, печальное напоминание о том, что все проходит, и остается лишь тот самый груз воспоминаний и несбыточных желаний. Будто в этом рюкзаке была часть ее жизни, которая напоминала, как он много значил для нее. Там хранится все ее представление о тех днях, та самая часть ее самой, с которой она хочет попрощаться.
Трудно было себе представить, что то, что считаешь самым важным, сокровенным, в один день превращается в груду предметов, в тяжелую ношу, в напоминание о том, во что так твердо веришь и что впоследствии не сбывается. Но она хотела пройти это испытание, будто пытаясь воссоздать все, что произошло тем летом, но уже с другим подходом к действительности, чтобы поверить, что она справится со своими порывами, перестанет терзаться в мыслях о том ушедшем этапе ее жизни.
Она перестанет перелистывать те записи. Перестанет слушать Unchained Melody. Перестанет вспоминать о нем в свой день рождения. Перестанет просыпаться на рассвете, чтобы тихо пройти на кухню, попить чаю и отвлечься от своих мыслей. Мыслей, которые не давали ей покоя, когда она оставалась наедине. Перестанет писать записки ему, а потом прятать их в коробку, веря, что это что-то изменит.
Она не станет бежать, как это сделал он. Она лишь закроет ту дверь, в которую он постучался два года назад, и дал ей поверить, что все возможно, перевернет эту страницу, попытается посмотреть на окружающий мир другими глазами и будет жить дальше в мире и согласии с собой.
Она прошла вперед и нашла ту скамейку. Именно здесь он ей впервые признался. Она тогда думала, что эти слова значат все, что они как дар свыше, который никто у нее никогда не отнимет. Представляла себе, что в этих словах было ее спасение, исполнение всех тайных желаний, строила планы на будущее. А теперь ей кажется, что такое бывает только в голливудских мелодрамах и романах о любви.
Она сняла рюкзак с плеч и достала оттуда несколько больших блокнотов - те самые, в которых она делала записи разноцветными чернилами.
Там были еще несколько фото и мягкая игрушка, которую он подарил ей ровно два года назад. Маленький плюшевый медведь, к которому была булавкой прикреплена открытка с изображением сиреневого букета цветов. То было не признание, а единственное поздравление на день ее рождения, написанное над позолоченными буквами на левой странице.
Она не стала читать открытку. Только разорвала ее на две части, потом положила рядом на скамейку.
Она подняла голову, посмотрела вокруг, на праздно идущих вдоль набережной любителей уединения. Медленно поднялась и потянулась, вдыхая солоноватый воздух. Подошла к каменному ограждению и посмотрела через него вниз, потом вдаль, за горизонт. Сделала еще один глубокий вдох и вернулась на место. Схватила толстый блокнот, открыла его, вырвала первую страницу и разорвала в клочья. Потом еще одна страница, еще одно послание, еще одна глава дневника превратились в мусор. Потом весь блокнот. Потом следующая тетрадь, следующий блокнот.
Она резким движением высыпала остальное содержимое рюкзака на скамейку. Там были и многочисленные письма от него. Она рвала бумаги с нервным возбуждением.
С ней такого раньше не было. Были слезы, бессонные ночи, но не было такого желания уничтожить, предать забвению часть ее прошлого. Будто ее организм проявлял ответную реакцию на причиненную ей боль, желая поскорее оставить позади то незабываемое, но отдающее печальными воспоминаниями лето 1994 года.
Все записи были уничтожены. Она закрыла лицо руками, пытаясь успокоиться. Здесь она может в последний раз дать волю эмоциям. Здесь ее никто не увидит, не станет расспрашивать, почему ей плохо. Она снимет с себя весь груз воспоминаний, накопившийся за эти месяцы, а потом будет облегчение, которое ей так необходимо.
Она потянулась в задний карман за носовым платком, но оказалось, что она не взяла его с собой, выходя из дома. Потом повернулась назад и положила локти на спинку скамейки, и опустила голову.
«Здесь, сейчас, в эту минуту все прекратится. Вон, вон из моих мыслей, я буду там одна. Здесь тебе не место. Потому что если я пустила тебя сюда, ты должен был стать для меня всем, чего я ждала от тебя. Но ты отвернулся, убежал. Ты никогда не узнаешь, что такое ждать, надеяться, любить. Ты думал, это то, что ты говорил, писал? Нет, это чувство проверяется лишь в испытаниях, в разлуке, когда тебе тяжело. Но именно тогда ты и ушел, оставив меня наедине с моими мечтами.
Сегодня я стала совершеннолетней, и ты напомнил мне, что теперь я сама буду решать, кто и как войдет в мою жизнь. Как ты любил говорить, я стану рациональной. Я не буду вспоминать тебя в праздники, когда все шутят, смеются и спрашивают, почему у меня грустный вид. Не буду смотреть фильмы, которые ты так любил и смотрел десятки раз. Не буду ходить по улицам, где мы проводили время. Не буду просыпаться посреди ночи и пить чай с чабрецом. Не буду вести дневники. Уходи, оставь меня в покое, исчезни».
Потом все мысли прекратились. Она словно дремала. С проезжей части доносились слабые звуки, но она их будто не слышала. Так прошло минут десять.
Ей стало легче. Она подняла голову и посмотрела вперед, на дорогу. Звуки усилились, будто город ожил, и вокруг вновь стали ходить люди, двигаться легковые машины, шумные автобусы.
Она взяла рюкзак и вытряхнула его, чтобы удостовериться, что там больше ничего нет. Только пенал с толстыми пластмассовыми ручками с ароматическими чернилами. Она встала и бросила в стоящую рядом урну пенал и плюшевого медведя.
Нет, это не все. Есть еще несколько писем в боковом кармане. Он никогда не прочтет их, и последнее послание, которое она передала ему, будет в самом деле последним. Она так и не передала те письма, потому что написала их после разрыва и теперь не представляла себе, что это может что-либо изменить. Она даже не знает, зачем написала их.
Она вновь подошла к каменному ограждению. Пытаясь побороть дрожь в руках, разорвала бумаги и бросила их в мутно-зеленую воду. Минут пять она смотрела вниз. Раньше она любила это делать, когда он держал ее за руку, перед тем, как они направлялись к катеру.
Она понимала, что когда-то ей придется провести черту, за которой кончается ее представление о нем, оградить себя от мира, который она сама создала для себя и в котором она так долго жила вместе с ним. Сегодня тот самый день.
Это послание станет той самой чертой, символическим концом этого путешествия. Она не станет гнаться за уходящим счастьем. Если ей и суждено быть счастливой, то это произойдет потом, в другом месте, в другом измерении, в другом мире. В мире, где его уже нет.
Еще несколько минут она смотрела на плескающуюся воду. Потом убрала налипшую челку со лба, протерла влажные глаза и направилась к выходу в город.
Часы показывали восемь. Сегодня она опоздает на свой собственный день рождения.