Дом сгорел. Пажара не было, но внутри до тла погорело все. Бесформенность линий слез на щеках, впалых, серых. Ты знаешь цену всем вокруг себя, ты считаешь правым может быть тот, у кого глаза иногда открываются, ты не найдешь никогда замену и 10 лишних так и останутся, неосуществленным желанием.
В храме свечи горели ровным пламенем и ненависть преследовала поклонников веры. Оркестровая яма уже давно была полна сломанных инструментов, одиночество преследовало дирижера и вера-угасла.
Не оставляй меня, мне без тебя еще хуже чем с тобой.
В фольгу заворачивали, то что хотели скрыть от глаз, от прикосновений и тело глупое вместе с любовью и сердцем гнилым в фольге на поле минном.
Не верьте мне, многожильность это лишь в профиль. Мой дом сгорел до тла. В сама себя я бросаюсь камнями-вера лишь в то, что кричать бесмысленно, судила людская толпа.судить-нет, быть судимой-неверие. И десять лишних всегда будут преследовать. Не забывать соло лица в темноте и быть самой горелой в цельном союзе горечи и боли. И не одна, беда всегда рядом, и камней разбросано вокруг меня, мелких так много, как грехов на тропинке и собрать, и покаяться невозможно-дом то сгорел, а вера не лечит.
Врачами глупыми бывают судьбы тех, кто мимо проносится, пачкает нашу жизнь грязными ботинками и добавляет мелких камней на дороге.
Я так больше не могу, заверните меня в грязь, положите на растущий бамбук, чтобы записки сумасшедших не сводили с ума. Научи меня быть в сути игры, танцующего попа вокруг алтаря. Протяни мою жизнь как нитку через иголку и дай знать, что руки еще ходят, а ногами можно писать. И со мной тишина говорит и лечат меня головшки сгоревшего до тла. Я только что была тут, у сердца, рядом, а теперь меня нет даже в обломках судеб, которые когда ломались под моими легкими шагами.
Меня измотала эта игра и кругом ошметки кожи, ошметки сердечной боли, которая тоже сгорела.
Не найдешь ничего и будешь всю жизнь танцевать только со мной.
Серые лица дымят кожей и боятся того, что дом внутри меня погорел. Со всех концов бегут концы ниток, пути все ведут к ногам, моим ногам и я жилистая, бесхребетная и без кожи-шляюсь по улицам, с обмотанными ногами.
И белыми перчаточками кровавое месиво, собирали воедино и грубо складывали обратно в сгоревший дом. Каждый шаг с болью от того что кожа растягивается-плавленная кожа. Я научилась жить на обломках, но гарью уж больно сильно пахнет и лицо вечно в золе.
Удары ниже спины и в рай я войду грязной и с камнями.
Дом мой сгорел, и вера скрепит золой на зубах-вроде полезно, но уж больно грязно.