НОСТАЛЬГИЯ ПО АХРЕНЕЕ, ГЛАВА ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ:http://prozaru.com/2011/02/nostalgiya-po-ahrenee/
- Где мы? – тревожно спросил Снегирев.
- Видимо нас забыли.
- Где забыли?
- В Караганде, - еле сдерживая раздражение. ответил Онуфриев, - вы прямо как маленький, Степан Петрович. -
- Не понимаю, как можно забыть представителя ЦК, - возмущался Снегирёв.
Этого не мог понять и сам директор
- А где нас забыли?
- Не видите, в лесу.
- А как мы в лес попали?
- Разберемся, - пообещал ему директор.
- А где писатель?
-А хрен его знает, - пожал в темноте плечами Онуфриев, - после того, как его отловили, я его больше не видел.
- А где моя одежда? – судорожно ощупал себя представитель Ц.К.
Привыкшие к темноте, глаза Ермолая Карповича, рассмотрели, что на стоящем перед ним теле были семейные трусы до колен, белая майка, белый фартук, на голове у тела красовался белый поварской колпак…
* * *
Торжественный митинг, посвященный столетию основания механического завода объявляю открытым!!! - зычно прокричал в микрофон Онуфриев.
Оркестр заиграл Гимн Советского Союза. Позвучал последний аккорд и Онуфриев скомандовал:
- Памятник вождю мирового пролетариата – великому Ленину, открыть! Оркестр грянул туш. Полотно медленно соскользнуло с гипсовой фигуры вождя. Вождь, на скорую руку изваянный местным умельцем из гипса, стоял, устремив взгляд в будущее, указывая правой рукой, с зажатой в ней фуражкой, путь в «светлое завтра».
Раздались аплодисменты. Заводская площадь, заасфальтированная к столетию, была заполнена работниками завода и членами их семей. Царило радостное оживление. На трибуну взошел почетный президиум.
- Слово для приветствия предоставляется известному советскому писателю. В юности, - Онуфриев сделал жест в сторону писателя, - Израиль Абрамович работал на нашем заводе формовщиком в литейном цеху.
Секретарь парткома завода специально ездил в Москву, нашел там писателя и уговорил его уделить коллективу завода пару дней. Не за даром, естественно.
Писатель вначале уперся было, но после второй бутылки и сам поверил, что в тридцатых годах он работал в литейном цеху формовщиком, хотя и не знал, что это такое – формовка. Писателю было далеко за семьдесят, но свою поллитровку он выпивал ежедневно. Выпил он и перед митингом.
- Дорогие земляки, - начал Израиль Абрамович, - я работал на вашем заводе со дня его основания. Работал я, - он потянулся к стоящему рядом секретарю парторганизации, - где я работал, а?
- В литейном, - шепотом подсказал тот.
- Да, в литейном, - подтвердил писатель , сделал паузу и долго в упор смотрел на секретаря партийной организации.
- Формовщиком , - догадался подсказать тот.
_ Работал я формовщиком, - гордо дернул седой головой Израиль Абрамович, и формировал то счастливое будущее, в котором живете вы, товарищи. – Раздались аплодисменты.
Писатель вдруг молодо сбежал с трибуны, бросился в толпу и обнял пожилого, чумазого рабочего. Рабочий насилу вырвался из цепких объятий и, увидев, что писатель делает попытку вновь облапить его, побежал. Писатель бросился за ним. Участники митинга потешались: писатель гонялся за рабочим, президиум – за живым классиком. Наконец, инженера человеческих душ отловили и утащили в красный уголок литейного цеха, где был оформлен стенд с книгами писателя. Над стендом красовался огромный портрет писателя, сфотографированного почему – то в капитанской фуражке с крабом.
После митинга все разошлись по рабочим местам, но никто не работал – праздник.
После обеда все потянулись к проходной: вечером торжественное – надо подготовиться.
После торжественного собрания состоялся, затянувшийся далеко за полночь, банкет.
На следующее утро в кабинете Онуфриева обмыли орден трудового «Красного Знамени», которым Ермолай Карпович был награжден к столетию завода и выехали «на природу» - на шурпу и шашлыки.
* * *
- Давай как – то выбираться отсюда, а то холодно, - зябко передернул плечами Снегирев.
- Стоп. Что – то нашел, Водка. Точно - водка. Нате.
При жидком свете звезд, Снегирев отмерил свою долю – полбутылки, засек ее ногтем большого пальца правой руки и, запрокинув голову, забулькал. Выпив свою дозу, передал бутылку Онуфриеву. Ермолай Карпович покрутил жидкость в бутылке по часовой стрелке и одним махом вылил ее в рот.
Быстро захмелевшие, они обнялись и зашагали в неизвестность, распевая песню о кузнецах, дух которых молод: «Мы кузнецы и дух наш молод, куем мы счастия ключи …».
Особенно старательно выводил слова песни Онуфриев. Он вообще был артистической натурой и в мукомольном техникуме пел в хоре.
« Мы, - кричал он во все горло и только после длительной паузы, продолжал, - кузнецы. И дух,- он делал новую паузу и с ударением на слове «НАШ», продолжал, - молод…»
Когда песня подходила к концу, Снегирев замолк, не только замолк, но и исчез. Онуфриев в тревоге начал шарить вокруг руками, хватая воздух, но его окружала пустота. Степана Петровича нигде не было.
Ау! Ау! – растерянно выкрикнул Ермолай Карпович, - кто – нибудь! Но никто не откликался. – АУ! Ау! - с надеждой в голосе продолжал кричать Онуфриев.
- Что вы разаукались?! - раздался откуда – то снизу голос Снегирева. – Я тут в пропасть упал, а вы, Карп Ермолаевич, аукаете.
- Не называйте меня Карпом. Какой я вам Карп? – возмутился Онуфриев. – Карп, понимаешь.
Да ладно - примирительно произнес член ЦК, - главное, мы вместе. Поэтому - вперед.
Вскоре они вышли на дорогу.
- Вы местный, - обратился Снегирев к Ермолаю Карповичу, - В какую сторону движемся?
Онуфриев послюнявил указательный палец правой руки, поднял руку над головой, на мгновение замер, потом уверенно указал в сторону далеких электрических огней. Не успели они пройти и километра, как послышался шум мотора – это их догоняла «Раф», на котором они приехали на шашлыки.
В машине сидели секретарь горкома, председатель профсоюзного комитета и секретарь партийной организации завода. Они, радостно улыбаясь, выскочили из машины:
А мы решили, - начал оправдываться секретарь горкома, - сначала дам развести. Вы все равно спали. А потом за вами вернуться. Приехали, а вас нет.
- Каких дам? – насупил брови под поварским колпаком Снегирев.
-А тут, подвез их наш водитель. Карп Ермолаевич послал – объяснил профсоюзный вожак.
- Еще раз Карпом назовешь, выгоню к едрене фене. Понял?
- А как же, - согласился виновный.
- Так, но куда Степана Петровича в таком виде вести? Надо бы одежду отыскать, - вмешался в разговор водитель Саша. - Давайте, тут недалеко есть одно место. Степана Петровича там оставим. Я вас по домам развезу, а сам в лес за его одеждой смотаюсь. А к обеду, куда скажите их, - он кивнул в сторону секретаря ЦК, - привезу.
- Ты давай их по домам, а меня потом, - проявил великодушие Снегирев.
* * *
- Кто? – раздался из – за двери сонный женский голос.
- Открывай, свои, - бодро прокричал Саша.
Дверь распахнулась. Саша пропустил вперед Снегирева. Тот шагнул в темную прихожую, щелкнул выключатель – яркий свет залил все вокруг. В этом свете, фигура мужчины , одетого в черные до колен трусы., белую майку, фартук, украшенный аппликациями крупных ромашек, и белый поварской колпак, выглядела фантастично.
Снегирев совсем опешил, когда хозяйка дома, заливаясь от хохота, обратилась к нему:
- Мистер Смит, что за вид?
- Шашлыки готовил, - пытался объяснить крайне удивленный Снегирев.
После обеда, приведший себя в порядок, Снегирев, на присланной за ним машине, приехал на завод .
- Все нормально?- встретил его вопросом Онуфриев.
- Нормально, - спокойно ответил представитель ЦК. – Только Соня тогда беременна не была. Тем более от меня. Так что, не видать тебе Москвы.
Да, - после долгой паузы, нарушил молчание Онуфриев, - и столетия завода не было. Заводу – то восемьдесят три года. Ты – то знал об этом. Сообщить в ЦК, сколько ты огреб за организацию этого праздника. И ты, и работники архива, которым мы заплатили, полетят. А мне – то что, ну орден отберут. Между прочим, диктофончик вот тут лежит, и он указал рукой на сейф. Так что, делай мне Москву, как обещал.
Ну, а Софе ты ведь хату обещал.
- Так она ж беременная не была.
* * *
Молоденькая журналистка, заканчивая интервью с руководителем главного управления машиностроения, попросила разрешения задать еще один, последний вопрос. Начальник главка милостиво разрешил.
- Скажите, зачем у Вас в приемной висит плакат, призывающий: «Не оставляйте без присмотра керогаз и керосин»?
- Уважаемая девушка, своим вопросом Вы напомнили САПАЖУ, Поэтому задавайте подобные вопросы своим коллегам.
- Спасибо, - поблагодарила журналистка. Она не знала, что – такое САПАЖУ.
Заглянув в дома в «Словарь иностранных слов», узнала, что САПАЖУ – это цепкохвостые обезьяны, живущие в лесах южной Америки.