ЕЕ ПАМЯТЬ
Мой нежный господин,
Мой паж, бесценный мальчик!
Неужто из глубин
Веков, из тьмы галактик
Принес тебя Господь
В отчаянья минуту,
Когда устала плоть,
А дух вкушает смуту?
Лоб мужа-мудреца,
Светящиеся очи
Влюбленного юнца
С дыханьем теплой ночи –
О, помнишь ли меня,
Ту, в белоснежном сари,
Прикосновенья дня,
Ночь в травах Дхотишвари?
Ты снова пробудил
Мое живое пламя
Тех, прежних, полных сил,
Когда-то бывших нами,
Оставленных других.
А плечи узнавали
Покалыванья штрих
Песчинок, что застряли
Меж пальцами того
Поэта-дравидийца.
Как узнано его
Твой ток на венке бился
У самого виска.
О, вспомнишь ли, узнаешь
Ту, что была близка,
Кто на земле одна лишь?
Как из небытия
Колючий ветер утра
Вернул в земную явь,
Сдув краткий сон, как пудру.
Врезались гор зубцы
В чернильный мрамор неба,
И только их венцы
Бледнели дымкой снега.
Рассвет едва желтел
Сквозь мрак пыльцой цветочной,
Трава от зноя тел
Была сухой, но сочной.
Он помнил, что должна
Вернуться в храм до солнца
Для службы – а она
Лишь знала ток, что бьется
В той жилке у виска
В стране ее объятий,
И алых губ рассказ
На лютне Сарасвати.
О, помнишь ли ту боль
Немыслимой утраты,
Взметнувшейся за той,
Чье сари сумрак спрятал,
Столбняк кистей и мышц,
Натянутых до звона,
В одном порыве лишь –
«Вернуть!», но с тяжким стоном
Тупой запрет – «Нельзя!» -
Лег гробовой плитою,
Ему и ей грозя
Печальной немотою
А в уходящей нет
Желаний, мыслей, веры,
И даже боли след
Не в ней, а где-то перед,
Нет завтра, нет вчера,
Нет гальки под ногами,
Все в шепоте «Пора!»
Ушло забытым самым.
В себе – и вся во всем
Служительница храма
Невянущим венком
С поющими цветами
Проносит сладкий стон
Любви неизлечимой,
Взнесенной на престол
Единственным мужчиной. (окончание следует)