В ее тонких морщинках плавали остатки увядающей красоты. Они то появлялись, то исчезали под мягкими складками кожи на веках, в ямочках на щеках, в изящном профиле и изгибе уже немолодой шеи. Накрашенные ресницы были длинными, но глаза не светились и не блестели, и поэтому не казались выразительными. И спрашивается, почему их называют зеркалом души, если в них отражается не душа, а настроение человека, и еще его возраст. Душа, этот коктейль сознания, подсознания, потока мыслей и привычек в это время жила своей замысловатой жизнью. Женщина думала сразу о нескольких вещах: о смутно нехороших снах, разбудивших ее ночью, о сыне, заканчивающим школу, о его замкнутом характере и ночных бдениях за компьютером, потом о его пушистых, как у маленького ребенка волосах, о беззащитном взгляде любимых близоруких глаз. Нежность как бабочка трепетала у нее в груди и не давала ей даже хорошенько разозлиться на то, что он утром не пошел на первый урок, на лень и отсутствие амбиций, на равнодушие и слабохарактерность… Главное, чтобы не наркотики, только не это, думала она. Неожиданно женщина почувствовала усталость - вот тебе и утро, и зимний морозный день и долгожданная чашка кофе. Иногда именно в это время, когда все торопятся на работу, именно в этот утренний сумасшедший час, когда все заботы, задачи и планы выстраиваются по старшинству и начинают вытеснять из сознания остатки сновидений и утреннее томление, именно в этот недобрый, можно сказать, момент хочется остановиться, «выбраться» из своей оболочки и пойти бездумно-счастливой и свободной куда глаза глядят, ну например, в ближайшую кофейню, а потом в Эрмитаж, а потом вообще уехать загород. Женщина вспомнила свое студенчество, когда она без угрызений совести уходила с лекций и шла гулять по городу, тихо радуясь своей временной свободе, большому городу, пустившему ее в свои объятия, своей блистающей юности, свет от которой отражался на лицах проходящих мимо мужчин. Легкая, как пушинка, парящая над земной суетой. Сейчас все по-другому. Земное притяжение навязчиво вторглось в ее внутренний мир. Ее любовь к сыну, строгие обязательства перед ним и собой – работа, дом – постоянное решение проблем, чувство ответственности и какой-то смутной вины – и усталость тяжелой волной захлестывала ее, хотя она и сопротивлялась. Она смотрела в темные окна вагона, рассматривала пробегающие станции и думала, что хочется остановить мгновенье, «пропустить через себя» все увиденное, окунуться в мир образов, которые ее окружали – вот табличка с надписью «не входить», дверь, куда-то ведущая – все-все, именно в тот момент казалось ей значимым и нужным. Это именно мой мир, мои секунды, мои образы, думала она. Потом все ушло, все стало обычным, неуловимым, невидимым, ненужным...
И тут женщина оживилась. В вагон вошел мужчина неопределенного возраста. С проседью и ухоженным моложавым лицом. Наверное, машина сломалась, подумала она, окинув быстрым взглядом его лакированную обувь. Запах дорогой туалетной воды встревожил, напомнил о каких-то давних встречах, загородных ресторанах, поездке в прибалтику, и тихо так, из самой глубины души всплыло на поверхность забытое, но такое сладкое и томящее чувство. Она распрямила плечи, тронула рукой волосы, слегка развернулась в его сторону, так, чтобы боковым зрением наблюдать за ним. Я хорошо сложена, думала она, у меня высокая грудь, стройные ноги, я одеваюсь со вкусом и до сих пор привлекательна, несмотря на возраст. Разве я не права, продолжала рассуждать она, мне есть чем гордиться - хорошая работа, квартира, взрослый ребенок, наконец. Она решительно развернулась и прямо взглянула на мужчину, и он тоже внимательно посмотрел на нее. От его взгляда у нее стало горячо внутри, и даже дыхание участилось. Но тут поезд притормозил, и довольно молодая женщина, стоящая с ним рядом, налетела на него самым неловким образом. Он легко подхватил ее, несмотря на ее полноту. Она откинула пряди волос с лица, улыбнулась ему, и улыбка ее была очаровательной, взгляд смущенным, а лицо слегка раскраснелось.
На остановке мужчина вышел. Девушка, упавшая на него, вышла за ним, и уже пройдя метров десять от вагона, он вдруг оглянулся и что-то сказал ей. А поезд поехал дальше. Женщина не испытала никаких особенных чувств – ни сожаления, ни злости. Лучше толще, чем старше, бесстрастно подумала она, готовясь к выходу на следующей станции.
Женщина вышла из метро, остановилась на несколько секунд, а потом бодрым шагом направилась в сторону кондитерской, за стеклянными стенами которой уже сновали официантки. Так давно не опаздывала, могу же я себе позволить… Хоть иногда… Думала женщина. Круассанов не хочу. Хочу что-нибудь с заварным кремом. И капучино. И надо позвонить репетитору по математике. Без него не обойтись. Вот прямо сейчас и позвоню…