Ночью ему снилась Лена. Во сне она села на край кровати и положила перед ним коробочку. Сказала, что это от отца Серафима. Открыв ее, Игорь обнаружил там кусок мыла, сильно пахнувший ладаном.
Несмотря на то, что легли они рано, Игорь проснулся с огромным трудом. Они наспех оделись, сдали номер, позавтракали в отеле и вышли в просторное лобби, где встретились с остальными членами группы.
Дорога от Дурреса до Тираны заняла меньше часа. Когда они въехали в столицу Албании, солнце уже распалялось, хотя воздух еще не стал удушливым.
Как и в других городах, проспекты Тираны были полны дешевыми уличными кафе, в которых часами просиживали местные мужчины. Они ничего не ели, только пили кофе и рассуждали. Игорь удивился, как по-разному люди во всем мире понимают норму и распоряжаются своими жизнями. Посетительниц в кафе почти не было, и только в дорогих заведениях с оконными витринами от потолка до пола обитали модницы – вероятнее всего, приезжие. Среди прохожих встречались и дамы в хиджабах, и по-европейски одетые девушки. По словам гида, в Албании отлично уживаются мусульмане, православные и католики, и храмы их чаще всего строятся рядом. Возможно, это потому, что всю вторую половину XX века были запрещены все религии вообще.
Игорь вспомнил о разговоре с отцом Серафимом в конце марта прошлого года, после теракта в московском метро. «Поставь вопрос по-другому. Не спрашивай, почему. Подумай, что последует за таким допущением. Верно то, что мусульмане порой похожи на кулак над христианами. Но с другой стороны, их сплоченность и неистовство сближают нас и, кроме того, заставляют помнить о смерти. Люди, у которых все благополучно, редко идут в церковь и обращаются к Богу. Люди, которым никто не запрещает или не мешает верить, гораздо более расслаблены в своей вере и в жизни…» .
Они неспешно гуляли по городу и периодически останавливались возле памятников или просто в тени, чтобы послушать гида. Кругом социалистические постройки соседствовали с костелами, мечетями и храмами, новомодными громадами из стекла и бетона и покореженными мусорными баками.
Солнце стремительно набирало силу. Переносить жару становилось все трудней. Два часа, отведенные на самостоятельную прогулку и обед, Наташа и Игорь просидели под кондиционером в ближайшем от автобуса кафе, поглощая ледяную воду и холодный кофе.
Обратной дороги Игорь не заметил. Они разделили наушники Наташиного плеера и слушали музыку, он дремал у Наташи на плече, а она дула на его влажный лоб и мечтала.
Ей казалось, что со своей извечной манерой опаздывать, она рисковала опоздать даже на собственную свадьбу. В Москве это было не так уж сложно. Наташе отчетливо виделось утро, город, захлебнувшийся в пробках. Она представила себе, как они с Игорем на прекрасном белом авто доезжают до ближайшей станции метро и, поняв, что дальше ехать просто бесполезно, спускаются в подземку. И Наташа бежит в подвенечном платье с букетом наперевес за Игорем, который тащит ее за руку по переходу на другую ветку метро, и галстук у него на плече. А прохожие расступаются и поздравляют их, а сзади хохочут и что-то кричат, запыхавшись, свидетели – Филин и Арина.
Мечтать о свадьбе с конкретным, а не воображаемым человеком – для Наташи это было не совсем привычное занятие. Как только их отношения с Антоном стали достаточно серьезными, он начал называть ее женой в присутствии всех родных и знакомых, и чуть не напрочь позабыл звать ее «Наташа». Арина крутила пальцем у виска, слушая слова подруги, произносимые брезгливо.
-Они говорят «жена», оставляя только статус, забывая самое главное – причину, по которой именно эта девушка стала для них единственной, понимаешь? Я не знаю, как объяснить. Для меня это как миновать точку возврата. В такой безымянности есть что-то обидное: у тебя как будто отнимают твое имя, взамен оставляя только функцию в обществе. Ты будто перестаешь быть личностью, становишься стенкой ячейки, частью целого, которая сама по себе не имеет ценности.
-Наташка, глубоко копаешь, - отвечала на это Арина. – Не бери в голову, такая чушь. Может, тебе просто не надо за Антона, вот и все?
-Да нет, надо просто объяснить ему, что меня стоит звать по имени, а не женой. Он еще прощается теперь со мной словами «Люблю-женюсь!».
-Слушай, правда, не стоит жить с тем, кто тебя раздражает на ровном месте.
-Такова цена вопроса. Я ведь правда могла и не переезжать, но я ведь сделала это ради него. И конечно мне нравится, что теперь я не сама по себе.
Они вернулись обратно в Будву, когда солнце уже приближалось к горизонту, заливая побережье персиковым светом и малиновыми узорами. Из автобуса Игорь и Наташа отправились на пляж, чтобы окунуться в море перед ужином. Однако Игорь остался на берегу, наблюдая за тем, как его невеста нежится в мягких волнах спокойного моря, тихого и нежного, как отвергнутый любовник.
Позже Игорь ленился выходить на улицу, поэтому они заказали ужин и вино в номер и сели на балконе. Едва закончив с едой, он извинился и отправился спать. Наташа оставила все на столе и ползла по кровати с таким же выражением лица, какое было у Лизки в ту первую ночь, когда Игорь вынужден был признать, что никому не отдаст эту кошку.
-Я тебе больше не нравлюсь? – промурлыкала Наташа откуда-то из-под его мышки.
-Боже мой, женщина! Откуда в тебе столько неуверенности?
-Тебе не хочется.
-Будь милосердна. Я человек, мне иногда надо спать.
-Как ты себя чувствуешь?
-Устал немного. А так ты очень даже ничего, - как можно бодрее сказал Игорь и погладил ее по руке.
-Ладно, извини, - Наташа прижалась к его груди и зажмурилась, отгоняя от себя мысль о том, что могло послужить причиной его плохого самочувствия.
Игорь вспомнил демонически красивую танцовщицу в ресторанчике на берегу. Хотя бы ради того, чтобы видеть ее, такую, стоило бороться за жизнь. Тем более, что пока он боролся за свою жизнь, Наташа боролась за него – с Леной, Таисией Тимофеевной и чуть-чуть даже с Лизкой. Игорь улыбнулся и прижал Наташу к себе сильнее.
Он не мог быть больным, он выздоровел два года назад. Игорь вздрогнул, вспомнив о пункциях. Как игла протыкала грудину, после чего начинался забор костного мозга. Он помнил боль. Всепоглощающую, парализующую все остальные чувства боль. Это не могло пройти бесследно, как не могло бы начаться снова. Ведь он вытерпел, выжил и уже два года был здоров. Во время пункций обезболивать можно было «только локально» - он помнил, как двигались Ленины губы, когда она его предупреждала об этом. Один раз он не выдержал и закричал. Потом заметил, как по стенке стала сползать побелевшая Лена. Он помнил, что немного успокоился, когда ее вывели из операционной. А на следующий день в его палату явился Александр Иванович и спросил:
-Ну что? Живой? Напугал нам вчера Елену Сергеевну. Но держался хорошо, молодец.
Александр Иванович был хороший мужик. В тот день он объявил Игорю, что анализы показали ремиссию, появились шансы выжить. Следом вошла Елена Сергеевна, румяная, в накрахмаленном халате. Села рядом на кровати и смотрела на Игоря светящимися глазами, подбирая слова.
-Смотрю, газетка у вас, Игорь Евгенич. Все читаете?
-Нет, ем с нее, - посмеялся Игорь и сжал обеими руками Ленины теплые пальцы, поцеловал маленькие пухлые ручки. Лена покраснела и обернулась на дверь.
Игорь немного успокоился, но сон все не шел. Осторожно высвободившись от объятий Наташи, он сел на кровати. Голова кружилась. Игорь отправился балкон и там сел в плетеное кресло, откуда было удобно смотреть на маленькую лодку, привязанную к пирсу неподалеку.
В лунном свете, совсем одна, лодочка покоилась на воде, закутанная в легкий туман. Будто где-то на берегу ждал нового пассажира старик Харон. Днем было ощущение, что эта лодка парит над водой, ночью же море было похоже на чернила, поблескивающие в свете луны, и лодка, выкрашенная в белый свет, будто фосфоресцировала и светилась над поверхностью.
Игорь сидел на балконе, разглядывая темно синюю ткань южного вечера, и вдруг увидел рыбака, тянущего лодку к берегу. Не задумываясь, Игорь натянул шорты, схватил футболку и опрометью выбежал из номера.
Он вышел на улицу. Небо блестело россыпью звезд, ночь казалась светлее, чем из номера. В траве трещали цикады, а под шлепками шуршал зыбкий песок. Бежать было трудно, но Игорь боролся со слабостью в порыве мальчишеского любопытства.
Он успел, дошел до лодки до того, как рыбак уплыл в море, и почувствовал себя дураком, когда попросился на борт. В карманах не оказалось ни одного аргумента взять его с собой: у Игоря не было с собой ни денег, ни спиртного, ни даже сигарет. Ничего. Но черногорец рассмеялся и весело замахал ему руками, приглашая его с собой.
Голова кружилась, пока Игорь балансировал, стоя в лодке. Он поскорее сел на деревянную перекладину, служившую сиденьем, и неуверенно глянул на своего капитана, проворно отвязывавшего веревку.
Сосны росли на склонах гор местами почти параллельно земле. Днем разморенные на жаре люди устраивались в их тени и жадно вдыхали аромат сухой коры. Но сейчас вид за бортом был даже прекрасней дневного, и цикады стрекотали так громко в траве у побережья, будто пытались перекричать шум прибоя.
Черногорец удил рыбу, а Игорь лежал на спине и смотрел в бездонное небо, думая о будущем.
Он был в курсе, что Наташа не умеет готовить. Филин к этому добавлял еще «Рубашку не погладит. Чего смотришь? Я женат. У нее по глазам видно – стирать и гладить не будет, поверь моим сединам». Зато Наташа точно знала номера телефонов всех ресторанов, где Игорю нравилось ужинать. И он любил представлять себе, как зимой она будет бегать по его дому в одной шерстяной кофте, едва доходящей ей до ягодиц, и в шерстяных носках, закрывающих голени почти целиком. Как она будет скользить по ламинату у него в квартире, заложив руки за спину и изображая, что скользит от кровати в кухню за вином, будто бы на коньках. Она так делала, правда, будучи одетой более прилично, когда он созывал коллег у себя дома раньше.
Игорь любил ее запутанные волосы, ее прихоти и капризы его забавляли, хотя он злился иногда, если она перегибала палку. Однажды он пригласил ребят из фирмы к себе домой, она визжала, как девчонка, изображала, что боксирует, своими маленькими кулачками едва касалась его боков, пока он готовил обед. Буквально через пять минут она обжигала губы об ложку, когда он давал ей что-то пробовать из своей стряпни, и в самом деле обижалась, что он «не подул». Перепады настроения были нормой, и Игорь не имел понятия, чего ждать от нее…
Игорь очнулся от того, что черногорец тряс его, держа за плечи. Лодка была снова у берега, в ведрах плескалась рыба, но Игорь не помнил ни путешествия, ни момента, когда он заснул.
Поблагодарив нового друга, он вернулся на виллу к Наташе и благополучно уснул, едва коснувшись головой подушки.