Далеко-далеко, на самом краю земли, за горизонтом - там, где море сливается с небом, стоял городок. Ажурные белые башенки его служили приютом для чаек. Узкие улочки, паутиной оплетавшие каменные дома, спускались к набережной.
Каждый день прибой спорил с волноломами за право первенства над землей. Огромные, поросшие ракушками валуны поскрипывали под напором воды, но позиций не сдавали.
Посреди Города, на площади, стояла ратуша с большими часами. Королевой высилась она над остальными строениями, ведь часы ее отбивали приливы и отливы. Ратуша заявляла всем, что именно она управляет морской стихией, вызывая волны движением стрелок. И низенькие рыночные лавки, и домик часовщика, и даже веселая сплетница-голубятня – все они считали ратушу гордячкой.
А на окраине Города, возле реки с чудным названием Веснянка, жил-был дом. Уютный, светлый, с большими окнами, выходившими в сад и с мансардой, облепленной птичьими гнездами.
В саду, в зарослях дикого шиповника и мяты, стояла собачья будка. Там жила большая белая крыса с черным хвостом.
По ночам, когда жизнь вокруг замирала, и лишь тусклый фонарь освещал мощеные улицы, крыса покидала свое жилище. Она взбиралась на крыльцо, пролезала в дыру под дверью и ходила по комнатам.
Она ступала лапками по половицам, потом ныряла в лунный луч и замирала так, ловя усиками-антеннами пульсацию вселенной. Дом любил крысу, ведь это было единственным, что осталось от его хозяев. Они уехали однажды осенью, заколотив окна и повесив на калитку большой замок. Дом скучал, вздыхая иногда так сильно, что листья деревьев в саду трепетали, будто от дуновения ветра…
Для всех, даже для самодовольной ратуши, это было горем. Все жалели осиротевший дом, но помочь ему ничем не могли.
Время шло, и чугунная решетка на калитке покрылась ржавчиной. В один ветреный день старая яблоня уронила свои ветви на крышу, отчего там образовалась большая дыра. Солнечные лучи осколками золотого фарфора рассыпались по чердаку, заглядывая в самые темные углы, пугая голубиных птенцов.
А море, как и прежде, пенными волнами омывало город, и разноцветные яхты скользили по его глади. Все так же дурманящее пахли огромные белые цветы, что росли на набережной… мир и спокойствие царили в Городе.
Но ветка упала на крышу, нарушив привычный уклад жизни голубей. И заволновались они – что же теперь будет? Может это знак свыше, от мудрого голубиного бога?
Той же ночью крыса, как обычно, пришла купаться в сияние луны. Поднявшись на задние лапки, она всей шерстью впитывала дыхание ночного светила, и счастье переполняло ее. Но вдруг в обычные переливчатые волны вкралась незнакомая нотка. Это была тоска старого дома. Она сочилась из облупившихся стен, из старого рояля, брошенного за ненадобностью в гостиной.
Крысе стало не по себе. Забившись в самый дальний угол собачьей будки, задумчиво жуя припасенные на зиму сухие груши, она пыталась восстановить нарушенное душевное равновесие. Поиск счастья – трудная штука для крысы, ведь этому не учат своих детей мамы в теплом гнезде.
И тревога начала окутывать и заброшенный сад, и чердак, потихоньку выливаясь за границы Дома, расплескиваясь невидимыми волнами по улицам… К утру она добралась до рыночной площади, до Ратуши, где жил самый старый и мудрый голубь.
Он многое повидал на своем веку. Видел наводнение, когда море в приступе ярости крошило каменный берег, словно ребенок – песочный домик. Видел и пожары, и серебристые перья пепла, мешавшиеся с красными петушиными хвостами огня… Но то, что происходило сейчас – было за гранью его понимания!
К полудню собрался голубиный совет. На площадь слетелись все городские птицы и все окрестные дома, все деревья, что могли дотянуться своими корнями до места собрания – вся это разношерстное общество также шумело, кричало и галдело, заглушая голубиные речи.
Громче всех, конечно же, кричала скандалистка Ратуша. Мол, во всем виноваты голуби - они вечно затевают перебранки, мешая ей думать о высоком. От этого механизм больших часов то и дело сбивается, и море выходит из берегов…
Крыса тоже пришла на площадь. Она тихонько сидела в стороне и слушала споры, чтобы потом рассказать все своему Дому. А страсти все накалялись, всплывали старые обиды и споры. Черемуха с улицы Плотников никак не могла забыть оскорбление, нанесенное ей Водонапорной Башней (однажды лопнула труба, и вода начала подмывать корни дерева). Березы препирались из-за места под солнцем, суетливые воробьи дрались между собой, уже позабыв причину ссоры…
Старый Мудрый Голубь не принимал участия в перебранках. Он сидел на пожарной колокольне и взирал на происходящее, как мы, люди смотрим на малых детей. Наконец, ему надоело, а может быть, он просто решил показать свой авторитет... История гласит, что Старый Мудрый Голубь взмыл над рыночной площадью и решительным криком прекратил все это безобразие.
Когда страсти немного улеглись, то все увидели, что посреди площади, в куче перьев и осыпавшихся листьев стоит Крыса. Хвост ее нервно подрагивал: она вдруг вспомнила топот маленьких ножек, и теплые руки, и мисочку со всякими вкусностями, и теперь знала, что нужно делать…
А солнце уже клонилось к закату, багряные блики ложились на черепичные крыши. Птицам пора было ложиться спать. Зеленоокие совы просыпались в своих дуплах, готовясь принять вахту. И было принято решение – искать то, что всплыло в Крысиной голове. Старый Мудрый Голубь предложил доверить эту миссию своему сыну. Ранним утром тот должен был вылететь, вот только куда – этого не знал никто. Никто не представлял, где искать новых хозяев для дома…
Но Ратуша, которую обитатели Города никогда не воспринимали всерьез, вдруг подала голос. Юго-восточный Ветер как-то, пролетая мимо, шепнул ей, что у его брата, Борея, который живет на севере среди снежных сугробов, есть знакомая осиротевшая семья…
Страшно было Старому Мудрому голубю отпускать своего сына в такую даль. Да только долг перед Городом, перед своим голубиным народом был превыше родства, и на следующий день сизый, с белыми отметинами на крыльях посланник уже летел на север, к Борею. Долог был его путь – хищные лисы на земле и злые ястребы на небе преследовали его, человеческое племя с ружьями и собаками не давало покоя в окрестностях городов…
Но голубь летел все дальше и дальше, неся в лапках старое, истрепанное объявление, что оставили хозяева, покинувшие Дом.
И вот, наконец, голубь услышал холодное дыхание севера. Сумрачные хвойные леса проплывали под ним. Они закрывали землю плотным ковром, лишь изредка раздвигаясь, чтобы уступить место затянутым ряской болотам. И где-то здесь, по приметам, и надо было искать новых хозяев для Дома.
Голубь опустился ниже, высматривая людей. Но сомкнутые кроны деревьев скрывали все происходящее под ними, и ему пришлось идти пешком, неся объявление уже в клюве. Голубь нашел узкую тропинку, что вела в темную чащобу. Огромные сосны пугали его, колючие кусты нагоняли страх и ужас. Назад пути не было, и нежные голубиные лапки, непривычные к ходьбе, скоро начали кровоточить. Голубь все шел и шел, топча осыпавшиеся иголки, пугаясь причудливых пеньков, казавшихся злыми чудовищами… Он шел, пока тьма не застлала ему глаза…
Кто-то очень мягко и нежно тормошил его, раскрывал ему клюв, пытаясь влить каплю воды. Сын Старого Мудрого Голубя с трудом разлепил глаза – его держала в руках девочка. Чуть поодаль стояли двое взрослых – мужчина и женщина. Головы их склонились над посланием, что так долго и трудно нес голубь. Что было дальше – наверное, вы уже и сами догадались! Но еще немного терпения, ведь сказка не закончена…
Трое стояли перед калиткой, взявшись за руки, и смотрели на дом, на его резные наличники, на прогнившие перила крыльца. А дом вдруг словно пробудился от долгого сна. Когда девочка перелезла через забор, подошла к качелям и обняла железную опору, будто старого знакомого, всем все сразу стало понятно.
И белая, с черным хвостом крыса вышла из собачьей будки, чтобы поприветствовать новых жителей Города.
Женщина взяла крысу на руки:
- Ты разрешишь нам жить здесь?
24 мая 2009 – 22 апреля 2010.