Сангха

               
События, о которых я хочу рассказать, произошли лет двадцать тому назад и, так как я был их непосредственным участником, сам бог велел сообщить о них «городу и миру». Тем более, что ничего выдумывать и не нужно, просто по праву автора можно приукрасить свою роль или из ложного чувства справедливости представить себя негодяем, но обаятельным и вызывающим сочувствие… Во всяком случае, моя версия всего, что тогда приключилось, имеет все права на существование и будет не более субъективна, чем мнение остальных членов сангхи – буддийской общины.

Сначала два слова о себе. Начну, как обычно, с детства. С малых лет я проявлял себя как творческая натура – занимался рисованием, поступил в знаменитую «репинку» – художественную школу имени Репина, которую, вскорости бросил ради занятий борьбой. Выступая на различных соревнованиях по дзюдо и самбо, получал грамоты, ездил в спортлагеря, ломал на занятиях руку, но при этом любил тренера Валерия Ильича (подпольная кличка «руки как ноги»), как отца родного… Но вот на смену спорту пришла Музыка и заняла в моем сердце главное место, потеснив желание быть крутым парнем и бить нехороших парней. Мне захотелось научиться играть на гитаре так, как играла та курносая, загорелая девчонка в пионерлагере "Орленок". Помню пела она, перебирая струны простенькой гитары, глубоким, сильным контральто белогвардейский романс «Господа офицеры, голубые князья…» Я подошел к ней и с мольбой в глазах прошептал:

- Научи меня играть, пожалуйста…

Пыльная листва акаций и кленов нашептывала слова любви, половое созревание протекало незаметно, но верно и девочки уже интересовали почти «по-взрослому». Случались настоящие "романы" с рыцарскими поединками претендентов на сердце красавицы, клятвами в любви до гроба, а также тайными, коварными изменами...

Не помню, что она мне ответила, но вернувшись домой, я как репей пристал к маме, работавшей в музыкальной школе имени Леонтовича учителем по классу скрипки, и осенью уже мучил домашних исполнением гамм на роскошной по тем временам чешской гитаре «Кремона». Спасибо братьям по соцлагерю. Гитара своими лакированными, изящно изогнутыми боками, чудной инкрустацией колков, белизной нейлоновых струн и прочим тюнингом вызывала священные чувства поклонения Инструменту. Проучившись ровно год и сдав экзамены, я выучился вполне сносно по словам моей наставницы «шпарить на гитаре», но и музыкальную школу в конце-концов бросил ради новой Великой Мечты – игры в школьном ансамбле, который мы сколотили с моим корешем Генкой. При распределении «ролей» мне досталось место за ударными инструментами (начинал я с книжек, которые ставились на стулья небольшими стопками и заменяли настоящие барабаны). При этом, конечно, меня всячески улещивали и захваливали, мол, никто лучше тебя не справится! ух, как круто ты стучишь! и т.д. С тех пор у меня прекрасное чувство ритма. Но «стучать» я так и не научился.

Также необходимо добавить, что с детства я очень много читал, перелопатил практически всю отцовскую библиотеку. Читал всё подряд от Штритматтера до Фейхтвангера, от Кьюсак до Хэмингуэя, многого не понимая, но догадываясь или придумывая свои смыслы. Однажды, я так увлекся "Продавцом воздуха" Беляева, что даже пропустил занятия в школе... Учился я неважно, но и в отстающих не числился. Дневник пестрел возмущенными сигналами учителей об отвратительном поведении его маленького хозяина.

Кажется, в четвертом классе отец сказал:
- Всё, больше я твоим воспитанием не занимаюсь. Зачем? Всё равно тебя ждет колония для несовершеннолетних. И углубился в чтение очередной книги.

Таким образом, в школу ходила моя добрейшая мама, выполняя спасительные функции громоотвода. Придя домой, она смотрела на меня очень выразительно, горестно вздыхала, но ничего не говорила.  Я, как все дети, был жестоким ребенком и абсолютно не заморачивался проблемами своего ужасного поведения. У одних шило было "в одном месте", у меня оно было на языке. На уроках "язык мой - враг мой" часто, не слушая разумных доводов хозяина о том, что надо "вести себя прилично и не позорить родителей", выдавал очередную порцию шуток-прибауток, за что бедного хозяина обычно выставляли за дверь.

Книги всегда были моими лучшими друзьями. Я читал их запоем и в моей детской, неокрепшей душе постепенно складывался идеал настоящего мужчины. У него были черты бесстрашных героев Майн Рида, Фенимора Купера, Жюля Верна, Вальтера Скотта. Часто глаза мои застилал туман и я видел себя со шпагой, блестящей на солнце как слиток золота, в пестром наряде капитана галеона, идущего на абордаж испанской каравеллы, в окошке которой блеснули чьи-то колдовские глазки... Или Зверобоем с длинным кремниевым ружьем, отважно сражающимся с коварными индейцами и непременно спасающим прекрасную незнакомку. В своих грезах я всегда готовил себе красивую смерть в финале, на руках у юной леди, которая при этом успевала влюбиться в меня по уши. Такой сценарий был следствием детской не испорченности. Я тогда просто не мог знать, что же делать с дамой сердца после победы над всеми врагами… Оставалось только эффектно умереть и в этом был какой-то кайф, иначе эта гибельная тема не занимала бы меня. Придуманные истории с печальным финалом калейдоскопом крутились в моей голове. Я умирал по сто раз на день. Знание о том, что нужно делать с женщиной после её спасения пришло ко мне позже. Гораздо позже, чем хотелось.


Когда, демобилизовавшись из армии, молодой и полный сил я оказался на гражданке, моя душа захотела особой пищи – духовной, мне хотелось больше знать о мире, о способах его познания и о Боге, конечно. Думаю, что вопросы о смысле жизни должны в обязательном порядке волновать каждого порядочного человека. Да и непорядочного тоже.  Когда сталкиваешься однажды с больным, стариком, умершим и монахом – вопрос «можно ли этого избежать и как» приходит сам собой. Как пришел он к индийскому принцу Гаутаме, ставшему впоследствии Буддой Шакья-Муни.

Итак, 20 лет назад я стоял на лестнице-стремянке на первом этаже строящегося здания и старательно долбил специальным зубилом дырки в стене. Строился новый корпус юридического института, в который я поступил сразу же после дембеля. Дырки в стене пробивались для проведения коммуникаций. На улице стояла летняя жара, а в гулких, пустынных залах, где я работал, царила спасительная прохлада. До меня доносились веселые крики моих товарищей, грузивших во дворе раствор. Одиночество было предпочтительнее, всегда являлось для меня спасительным коконом. Я никогда не любил толпы, в которой теряется, стирается индивидуальность.

Поступление в юридический институт было для меня великим счастьем. Моя душа ликовала, когда я шел погожим июльским днем по улицам любимого города, утопающим в солнечном свете, зная, что меня зачислили и все экзаменационные страхи позади. Воистину, считал, и буду считать свое поступление в этот известный на всю страну ВУЗ настоящим чудом, аминь!

Так вот, стоял я на непрочной металлической стремянке и в перерывах между долбежкой стен читал Евангелие. Мне после службы в элитной московской дивизии стало интересно узнать, во что же верит немалая часть населения страны, в которой я живу. Мой внутренний мир постепенно наполнялся апостолами, Иоанном Предтечей, Пилатом, иудейскими первосвященниками и, конечно же, Иисусом из Назарета. Далеко не все из прочитанного было мне понятно, но сам слог, сам терпкий, как восточные благовония дух евангельских историй совершенно очаровал меня. Я вместе с Иисусом ходил по Иудее, внимательно вслушивался в Нагорную проповедь, ужасался Распятию и крестным мукам, радовался Воскресению...

Мой однокашник по институту Андрей вспоминает: «Я помню тебя в то время. – Такой задумчивый мальчик с Евангелием». М-да, таким я, наверно, тогда и был наивным романтиком, верящим в чудеса, взыскующим духовной пищи. Сейчас я законченный мизантроп.

Надо признаться, что воспринимал я всё прочитанное, как увлекательное и исполненное высокой Трагедией повествование из жизни мифического Христа, но не как Божественное Откровение. Кроме интереса к христианству, как одной из мировых религий, никаких серьезных намерений развиваться духовно посредством нахождения внутри какой-либо конфессии у меня тогда не было. Написал «конфессии» - компьютер подчеркнул и предложил свой вариант – «концессии». Что ж, это актуально – некоторые конфессии не прочь заниматься концессиями и поторговать зельем с разрешения Всевышнего. Богу – богово, йогу – йогово.

И вот тут на сцену выходит человек, который сыграл в моей жизни роль Тараса Бульбы, а мне, соответственно, досталась роль "подонка" Андрия... Гоголь всегда был моим любимым писателем.

Я представляю вам гиганта духа – Великий и Ужасный Игорь Палыч Липатов! Да, духовного вождизма «Палычу» было не занимать. "Гуру" было его второе имя.

Когда я с ним познакомился, он был уже довольно взрослым дядькой, подрабатывающим руководителем ансамбля в школе, в которой я когда-то учился. В то время я усиленно играл на танцах в электромеханическом техникуме на Плехановской, где числился в 142 «Б» группе на специальности электроаппаратостроение.  После первого курса я был на грани отчисления, так как совершенно не уделял времени наукам - все свободное время занимала музыка, но председатель профкома Светлана Ивановна Овечкина («Овца») спасла меня от удаления с электро-поля. Поступил в техникум я вместе с двумя друзьями Геной  (гитара) и Русланом (клавишные). Вова-басист уже учился там же на первом курсе, что и определило, в конечном счете, наш выбор. Ринулись мы туда после 8 класса дабы играть в ансамбле и, понятное дело, карьера мастера-электрика нас не очень-то прельщала.

Я с ребятами изредка заходил в школу и каким-то образом мы познакомились и подружились с Игорем, а он, услышав, как мы играем песни собственного сочинения, пообещал нам вход в Зазеркалье – городской Рок-клуб! На дворе стоял 1985 год, и Игорь являлся на тот момент президентом этого самого полуподпольного клуба. Аналогичные клубы вовсю процветали в Ленинграде, Свердловске и Москве. Игорь раскрыл нам глаза на полузапрещенные шедевры западной и отечественной рок-музыки. Если до этого мы торчали от «Синей Птицы» и «Динамика» с "Карнавалом", то теперь мы открыли для себя волнующе-волшебные миры «Битлз», «Дип Перпл», «Пинк Флойд», а также их отечественных клонов "Аквариума", "Кино", "Алисы", "Зоопарка".

Мы являлись тогда типичной советской подростковой группой с незамысловатым названием «Пляж». Играли, как писали в одной из городских газет, «школьный поп-рок». Некоторые песни были на мои стихи, которые Игорю нравились. Мы с ним стали чаще общаться, обмениваться мнением по тому или иному вопросу. Он явно выделил меня из всех остальных участников группы, прежде всего из-за начитанности и умения поддержать «умный» разговор.
Кроме серьезного увлечения рок-музыкой, как всякий уважающий себя советский любитель западных ценностей, Игорь не чужд был духовному поиску и одно время усиленно занимался спиритизмом.

Мы с Русланом приходили к Игорю на старую квартиру и с помощью банального щербатого блюдца с нарисованной на тыльной стороне чертой и куска бумаги, на котором был изображен круг с алфавитом и словами «ДА» и «НЕТ», общались с потусторонней силой, то есть с духами. Вернее, с одним духом, которого звали «КЭД». Это странное имя сообщил нам сам медиум – Игорь, под страшным секретом. Сидя в полутемной комнате на 8-м этаже, мы возлагали трясущиеся персты на блюдце, оно каким-то волшебным образом ползло, вращалось и черта, нарисованная на нем, указывала на буквы, из которых "чудесным образом" составлялись слова…

Этот КЭД, по-видимому, был мелким бесом, потому что потешался над нами в полный рост. Его ответы на, казалось бы, простые вопросы (например, о посмертной участи Ленина, Гитлера, Сталина) приводили нас в замешательство, но после разъяснений Игоря всё ставало на свои места, ибо Игорь был явно с духом на дружеской ноге.

Меня тогда интересовало – какие оценки я получу на экзаменах в техникуме. Хотелось непременно четверок, так как только в этом случае я имел право на стипендию в размере 30 рублей. Отнюдь не хилую, скажу я вам, по тогдашним советско-спартанским меркам. Помнится, КЭД напророчил мне удачный исход и его предсказания сбылись… Но, я отвлекся от главной темы.

Главная тема повествования – моё знакомство с буддизмом, получение посвящения и вхождение в сангху (общину), попытки достичь просветления, окончившиеся в итоге моим личным Ватерлоо с изгнанием из сангхи в кромешное Одиночество острова св. Елены. Как и Наполеон, я героически предпринял попытку вернуться под победные фанфары. Попытка окончилась так же, как и у любимца Цветаевой. Но обо всем по порядку.

Почти сразу же после демобилизации, моим проводником в таинственный, манящий, неизведанный мир Востока стал Игорь. Это был тучный парниша с отекшим лицом, карими навыкате глазами старого раввина, роскошной курчавой шевелюрой, с довольно округлым брюшком, но и вместе с тем энергичной, подпрыгивающей походкой Чарли Чаплина, с несомненными ораторским способностями и который к тому же постоянно находился в поиске. По его собственным словам он перебрал в своей жизни многое - одно время усердно посещал православные храмы, но, в конце концов, остановил свой выбор на Буддизме. Почему? Потому что только это Учение удовлетворяло его интеллектуальный голод и отвечало на вопросы о неслучайности рождения и смерти, давало возможность встать на Путь Освобождения.

Уже учась в институте, я любил захаживать к нему в гости пообщаться. В то время он переехал из старой 2-х комнатной в «новую» 3-х комнатную квартиру, где и проживал  с мамой, папой и бабушкой. При этом работой он себя не особо утруждал и кормился, в основном, за счет родителей.

Обычно мы вели с ним беседы на всякие темы, в том числе и на темы духовные, в которых преобладал Восток. Индия Духа манила как загадочный Клондайк Мудрости. При этом мы  слушали музыку – записей всевозможных западных групп у него было великое множество. Иногда выпивали, а зачастую довольствовались крепким, душистым чаем. Разговаривать с Игорем было всегда интересно. Кроме того, что он был старше меня лет на десять, он был еще и более начитан, более эрудирован, чем все мои тогдашние друзья. И ничего удивительного нет в том, что я тянулся к нему, как чахлое растение тянет свои бледные листки к солнечному свету.

Собеседником он был приятным. Сидя в кресле и глубоко затягиваясь дешевой сигаретой, вместе с дымом выдувал он свои сентенции по тому или иному вопросу,  мягко и с юмором. Но уже тогда я замечал  у него наличие болезненного самолюбия, хлещущее порой через край «Эго». Он любил давать наставления и быть в роли Учителя. Тогда в его голосе звенела безапеляционность. Мой юный возраст и восторженное отношение ко всему, что от него исходило, позволяло ему так себя вести. Он явно получал от этого удовольствие. Такие как Игорь считают, что всегда есть только два мнения: его и ошибочное. Спорить с ним было безполезно. Всё равно что спорить с Великим Мао.

Многие его суждения воспринимались мной как истина в последней инстанции. К тому времени буддизм, с его изощренной метафизикой, уже крепко пустил корни в его голове. Побывав по его приглашению на лекции датского ламы Оле Нидала в Университете, я наконец увидел и его новых друзей, за которыми он умчался, поднимая пыль аллеи парка, сразу же после окончания лекции. Оставив меня одного. Тогда я крепко призадумался – что это за буддизм-тантризм такой?..

Оле Нидал оказался сухопарым европейцем с тренированным телом и ежиком седых волос. Лицо его излучало добродушие и отстраненность одновременно. В ходе лекции он восседал в позе лотоса на журнальном столике, много и разнообразно шутил на темы медитации, выразительно ковырялся в носу, вызывая тем самым одобрительное мычание зрителей. В конце лекции весь зал принял деятельное участие в совместной медитации. Вслед за Оле-Лукойе, посредством переводчика новоявленными адептами Тантры вразнобой повторялась какая-то тарабарщина, все дружно пытались погрузиться в транс. Зал шумел как улей, на который надели мешок, но поверх голов пролетал лёгкий ветерок всеобщего братания посвященных. Прекрасно! Но почему же мой старший друг и наставник Игорь столь быстро ускакал, совершено  обо мне позабыв? Поборов обиду, я решил разузнать у Игоря о его новых друзьях поподробнее. Уже тогда он давал мне читать различные книги по чань и дзен-буддизму, но при этом всем своим видом показывал, что все это игрушки, а он на самом деле обладает какой-то Тайной, в которую он меня, к сожалению, посвятить не может. Тайна имела странное название Сангха. То бишь Община Посвященных. Войти в неё мог далеко не каждый смертный.

Примерно на втором курсе института я попросил Игоря пристроить меня в группу по занятиям кунг-фу, ибо слышал краем уха, что у него есть знакомые, занимающиеся восточными единоборствами. Во мне тогда проснулась старая тяга к боевым видам спорта, к закалке тела и духа. Во мне всегда жил самурай, этакий Юкио Мисима, я всегда хотел быть непобедимым и неустрашимым. В детстве занятия дзюдо очень многое мне дали. На изматывающих тренировках и нервных, выпивающих физические и духовные силы  соревнованиях ковался мой бойцовский характер. Я очень переживал свой уход из секции, где прозанимался почти 3 года, становясь призером и  чемпионом области. Дважды я возвращался – после перелома руки и после удаления аппендицита. Но, сначала музыкальная школа, а потом усиленные, почти каждодневные репетиции и связанные с музпроцессом возлияния, навсегда захлопнули для меня двери в Большой Спорт. Но в душе я остался спортсменом и бойцом.

Иногда, изрядно приняв на грудь, я мечтаю розыскать своего тренера Валерия Ильича и… Не знаю, что бы я сказал ему при встрече, может поблагодарил за доброе отношение ко мне, может захотел чем-нибудь помочь… Для меня он Тренер с большой буквы, потому что относился ко мне, как к сыну, а своих детей у него не было. Была смешная болонка по имени Тишка…


Игорь, после консультаций со своими знакомыми, из которых двое как минимум были практикующими  сэнсеями, договорился о моем поступлении в группу Валеры по прозвищу «Бабочка». Своё прозвище мой будущий наставник получил за умение лихо рассекать воздух руками и ногами и в полном смысл слова порхать как «капустница» или «Махаон». Сам он любил говорить, что получил свои навыки прямиком от китайского мастера. Глядя на его филигранную работу с мечом, трудно было в этом усомниться.

Придя к Валере, я узнал, что существуют такие экзотические стили как Тайцзи-цюань, Багуа-чжан, что такое Айкидо и т.д. Кроме того, перед тренировкой рекомендовалось помедитировать, то есть очистить себя от суетных мыслей, настроиться на нужную волну, так как это делают все настоящие мастера кунг-фу.

Так я впервые столкнулся с медитацией. Для этого не нужно было садиться в лотос, так  как у большинства занимающихся банально не хватало для этого растяжки. Надо было сесть «по-японски» - задницей на собственные пятки, закрыть глаза и отрешиться от сиюминутных мыслей, растворяясь в «Ничто». Конечно, при этом в голову, как мясо сквозь мясорубку, лезла всякая фигня, на которую Валера советовал просто не обращать внимания. Не знаю как у остальных членов группы, но у меня в результате ничего из этого не получалось, кроме легкой сонливости, которая, впрочем, тут же исчезала после начала тренировки.

Хорошо помню худосочного парнишку лет 14-ти, который по совету «Бабочки» всерьез увлекся этой самой медитацией. В ходе своих блужданий по коридорам вселенского разума он прозрел что-то необыкновенное, о чем взахлеб рассказывал Учителю. Тот с невозмутимым видом выслушивал юношеский бред и давал какие-то «наставления». Уже тогда я почувствовал в этом что-то нездоровое – у пацана явно «ехала крыша», но Валера уверенно играл роль Гуру и все эти вещи поощрял. Наверно, в глубине души над этим изрядно потешаясь…

Занятия проводились в основном на свежем воздухе – в сосновом бору в теплое время года, зимой же - в арендованном школьном спортзале. Помню в крещенские морозы, после хорошей тренировки холод почти не воспринимался, во всем теле было ощущение легкости и бодрости. За год, который я посвятил занятиям ушу, я почти не пил и бросил курить. Появилась приятная уверенность в своих силах, любой соперник был не страшен после тех спаррингов, которые тогда проводились. В любой момент я был готов взорваться серией ударов руками и ногами и был уверен, что моему вероятному противнику пришлось бы несладко.

В пару со мной ставили как слабых противников, так и ребят намного сильнее меня. Несколько раз я даже имел честь сразиться с самим сэнсеем и крепко врезать ему по спине ногой, пока он корчил из себя Брюса Ли. Правда потом он довольно легко отметелил меня ладошками по полной программе, но мои редкие попадания в тело Мастера наполняли меня чувством гордости. Вобщем, я старался не подкачать, к тому же поединки проходили не в полную силу, зато опыт быстрых действий по защите и нападению в этих тренировочных боях приобретался,  дух закалялся. Здесь надо сказать Валере спасибо. Да и денег за свои уроки он брал немного, и то вроде как «для прокорма», а не чтобы нажиться.

Народу на тренировки приходило от десяти до двадцати человек. Были даже девушки. Ходили люди самые разнообразные: зелёные подростки, зрелые мужики, был даже один "прапор". Костяком группы были студенты-физкультурники, так называемые "старики", они занимались уже несколько лет и достигли в кунг-фу определенных результатов. Они уверенно работали со своей внутренней энергией "ци" и вызывали у меня жгучую зависть и восхищение. Особенно на общем фоне своим мастерством выделялся долговязый, похожий на аиста, парень по имени Андрей. Его умение вращать вокруг себя шест повергало меня в ступор. Потом он терпеливо учил меня этому искусству, став моим братом по сангхе.

Однажды, тренируясь в сосновом леске на свежем воздухе, я имел честь познакомиться с помощником Валеры по имени Гена, занимающимся с новичками. Гене суждено было стать еще одним из моих братьев по сангхе. Или мне было суждено стать его братом, не в этом суть. Гена был типичным образчиком человека с невысоким уровнем интеллекта, но с большими бицепсами и желанием достичь просветления уже в "этой жизни". Зачем это всё было нужно этому здоровому бугаю, мне до сих пор непонятно. Тогда, показывая мне азы ушу, он спросил, женат ли я. На этот обычный вопрос он получил "оригинальный" ответ "Бог миловал". "А меня вот не миловал" - философски заметил Гена, и мне стало слегка неловко за свою шутку.

Но в итоге мы с ним подружились и как-то раз весело провели время в компании изрядного количества пива и старенькой, дребезжащей всеми ладами гитары у Игоря дома. Играл я тогда особенно вдохновенно, чувствуя неподдельный восторг аудитории. Гена признавался мне потом, что ощутил себя на настоящем концерте. Мне, конечно, было лестно это слышать.

Забегая вперёд, скажу, что вся наша сангха в один прекрасный зимний день затеяла вояж в Кременьчуг в гости к Гене. Кстати, жена его во время нашего набега пребывала в тени и мы в прямом смысле чувствовли себя как дома. Там мы пропьянствовали несколько дней, объедаясь деликатесами и разносолами, приготовленными и любезно сервированными геныной супругой, которая при этом успевала управляться с годовалым сынишкой... По ходу кутежа с религиозным уклоном мы с Игорем, спутав этажи, случайно забрели в квартиру к какому-то ханыге, у которого оказалась гитара. Я тут же стал петь песни Виктора Цоя, а находчивый Игорь шепнул хозяину квартиры, что я являюсь "братом" покойного Цоя... После трехдневного алкогольного марафона глаза у меня значительно сузились. Обалдевший мужик долго угощал нас пивом...

Кроме серьёзных занятий кунг-фу у меня был период увлечения Янтра-йогой. Было это так. Из солнечной Италии в наш город прикатил ученик преподававшего в тамошнем университете тибетского ламы Номхая Норбу - некто Фабио Андрико. Дружный, разношерстный коллектив из желающих прикоснуться к эзотерическим учениям Востока собирался три раза в неделю в одной из школ на окраине города. Там за символическую плату наша интеллигенция пыталась повторять за гуттаперчивым итальянцем всяческие немыслимые асаны (позы), правильно дышать, овладевать иными премудростями Янтра-йоги.

Фабио был типичный макаронник. Жгучий оливковый взгляд, иссиня-черные вьющиеся волосы, аскетичное лицо монаха и атлетическая, поджарая фигура. В довесок ко всему неподражаемый "заграничный" юмор. Всё это было сдобрено сильной мимикой и жестикуляцией. Заходя в троллейбус, он любил громко произносить что-нибудь типа "капуста, картошка, карашо" и заразительно смеялся...

Через симпатичную даму-переводчика Фабио объяснял основы Янтра-йоги. Поговаривали, что у него был с ней роман. Еще ходили слухи, что наш Фабио принимал участие в съемках сериала "Спрут" ... В любом случае, это была выдающаяся личность, его гибкости позавидовали бы китайские гимнасты. У него была детская восторженность католических миссионеров, отправляющихся в джунгли Африки проповедовать Слово Божье...

Потом я держал в руках газету итальянской буддийской общины с фотографиями нашенских адептов Янтры. На первом плане радостно увидел себя - выполняющего какое-то сложное упражнение. Как газета попала в наш город не знаю, но я был ужасно горд засветкой в иностранном печатном органе... На занятиях по Янтра-йоге я познакомился со Светой.

Было это так. Теплым осенним днем, выйдя из школы, где проподавал свою науку мэтр Фабио, я спросил у Игоря (Игорь исправно посещал занятия вместе с матушкой), нашел ли он среди своих знакомых собачников тех, кто поможет мне с моей псиной. Надо сказать, что моя овчарка Линда никак не хотела ощениться. С целью случки я приводил к ней разномастных и разноколиберных кобелей, но она, бедняжка, на нюх не хотела их принимать и панически боялась контакта. На одном из свиданий с ней от страха случился форменный понос. "Жених" был обескуражен, то есть в самом прямом смысле лишен куража. Впрочем, как и его хозяин.

Кажется, к тому времени Игорь поведал мне, что Света вместе с мужем Валерой посещавшая "Янтру", является членом клуба собаководов. В их квартире проживали два очаровательных пикенеса - Бонсай и Ратна, которые, кроме эстетического удовольствия от общения с собаками китайских императоров, еще и плодились и размножались, принося солидную прибавку к семейному бюджету. Я надеялся посредством знакомства со Светой постараться решить "свой вопрос".

Игореша любезно представил меня Свете. На её вопросительный взгляд мол, "чего тебе надобно, мальчик" я выдал весьма глупую фразу, которая часто потом вспоминалась на дружеских посиделках. А сказал я вот что "У меня есть овчарка-сука... Никак не может ощениться... Потому что я два года был в армии.." Ну, или что-то в этом роде.

Услышав всю эту бодягу, Света весело заржала, что делала она довольно часто и охотно, имея веселый нрав. Во время смехопаузы стало отчётливо видно, что во рту у неё присутствуют не все зубы. Нескольких боковых не хватало. Света была небольшого роста, полноватая, с круглым лицом и насмешливым выражением голубых глаз из-под очков. Волосы соломенного цвета, стрижка "каре" и весьма боевой характер. Хозяева похожы на своих питомцев. Она и была большим пекинесом с задиристым нравом. Про таких баб говорят "чёрт в юбке". Что она мне ответила я не помню, но так я познакомился со Светой.

Занятия "Янтрой", как коротко между собой мы называли эту йогу, в конце-концов закончились. Фабио укатил в свою Италию, начитав напоследок пару-тройку лекций по Тантризму, на которых по протекции Игоря я имел честь присутствовать и даже нажимал определенные кнопки на магнитофоне - шла запись. Эти лекции проходили у Игоря дома, в них принимал участие мой тренер Валера, были и незнакомые мне ребята. Приходила и Света со своим мужем. Занятия ушу проходили параллельно занятиям йогой. Я ходил на тренировки и овладевал искусством убивать с помощью рук и ног. Помнится Валера учил нас как лучше нанести удар ножом и не оставить при этом следов. Секрет прост: перед тем как воткнуть нож в тело врага, рукоятку необходимо обернуть в кусок материи..

Но однажды закончились и занятия кунг-фу. Валера разошелся с Игорем и его командой во взглядах на учителей и я решил, не зная сути разногласий, перейти на сторону Игоря и его братвы. (Валера и Игорь до конфликта были в одной сангхе, их Учитель даже приезжал на открытие "Янтры" и сидел в "школьном" президиуме, но тогда я не знал кто он и что он).

Как-то ехал я с тренировки в одном трамвае с Валерой и он мне путанно жаловался на Игоря и остальных. Они, мол, как-то не так повели себя в Питере с Учителем... с самим Номхаем Норбу! Я слушал, кивал, задумчиво глядел в окно на пыльные многоэтажки, но ничего тогда не понимал... А получилось следующее. Община банально раскололась на "западников" и славянофилов. На тех, кто пошел за Норбу (Валера и другие) и тех, кто прибился к русскому буддийскому Учителю (Игорь и К).


Если проследить мой боевой путь в буддийской общине - Сангхе, то он условно будет состоять из трёх основных этапов.

Первый - это моё вхождение в коллектив. Второй - пребывание в Сангхе и грехопадение. Третий - Великое Изгнание.

Хватит ходить вокруг да около. Начнем с первого. Игоря я знал давно. Наведывался к нему домой, вел беседы, брал книги, но потом вдруг понял, что у него появились какие-то загадочные "братья и сестры", что у них бывают совместные бдения, на которые мне, как непосвящённому, путь заказан. Я физически ощущал барьер, образовавшийся между мной и Игорем. Между нами непроницаемой стеной стала Тайна, щекотавшая ноздри.

Видя мой "неподдельный" интерес к буддизму, он пригласил меня на встречу Нового 1993 года в кругу таинственных друзей-буддистов. Я с радостью согласился. Там я и познакомился поближе с долговязым Андреем по прозвищу "Про", с мудрым, аки змий, Валерой "Чихом" и его женой, уже известной мне Светой. Валера был до странности похож на лягушонка Кермита, а Света на свинку Пигги из Маппет-шоу...

Тут надо отметить, что Игорь, как заботливый сын, пытался приобщить к Верному Учению и родителей. Папа - Пал Иваныч, добрейшей души человек, не бельмеса не смысливший в хинаяне-махаяне, терпеливо исполнял непонятные для него ритуалы и неизменно лучезарно улыбался, когда до него доходила очередь причаститься водкой. Мама - Лариса Фадеевна, не на шутку увлеклась идеями сына по скорейшему достижению просветления. Она регулярно посещала "Янтру", упорно постигала закавыристую  метафизику, ревниво наблюдала за успехами остальных и считалась стопроцентной сестрой в сангхе. Папа был, так сказать, ассоциированным членом.

Та Новогодняя ночь в кругу будущих собратьев почти ничем мне не запомнилась. Мы много пили, произносили какие-то тосты (в основном за неизвестного, далекого Учителя, за Учение-Дхарму и так далее). Кажется даже звонили Учителю в Питер и общались с его женой... Игорь по телефону сообщил о том, что на собрании присутствует еще один неофит, то бишь я, что на другом конце провода было воспринято благосклонно...

Мне нравились люди, с которыми я общался. Да и меня воспринимали как явного кандидата в Сангху.

Я конечно же старался понравиться. Виртуозно играл на гитаре, пел до одури и в меру сил демонстрировал свой интеллект. Ко мне присматривались, и кажется я таки пришелся ко двору, потому что после той новогодней ночи Игорь стал мне усиленно намекать, что для того, чтобы стать полноценным "братом" необходимо ехать в Питер и получить посвящение от самого настоящего Учителя! Без посвящения вход в Сангху был закрыт. Передо мной, как перед витязем на перепутье, встала дилемма: либо как можно скорее ехать в Санкт-Петербург, получить то, что надо и войти в этот манящий круг, либо "спрыгнуть с базара" и изредка, "когда будет время", общаться с Игорем на мирские темы, не будучи вхожим в заветный круг. О-о-о, это было искушение Сверхчеловеком!

Я приходил домой и, падая на диван, спрашивал себя в тысячный раз: "Надо ли мне это?" В конце-концов желание общаться с интересными людьми переломило робость перед неизвестным, суровым Учителем и как-то в конце января я сказал Игорю, что готов ехать в далекий Питер и получить заветное Посвящение.

Надо сказать, что с детства из меня воспитывали "вундеркинда". Это было идеей-фикс моего папаши. Он не жалея сил водил меня по разным изостудиям, внушая мне, что я непревзойденный график и "крупный" живописец-баталист. Очень долгое время два моих шедевра красовались в коридорах Дома Поинеров имени Постышева. Один был "Взятие Зимнего", второй - какая-то батальная сцена. Я пару раз приводил туда школьных друзей и, ясное дело, хвастался. Вы бы на моем месте делали тоже самое.

Прочитав недавно книгу Сартра "Слова", я понял, что его детские ощущения в чем-то схожи с моими, такие же запросы на гениальность, придумывание приключений на основе прочитанных книг и так далее. Его увлечение литературой и писательством напоминают мне собственные потуги с той лишь "неуловимой" разницей, что Сартр был действительно гениален, а я просто играю в литературу, а заодно убиваю время. А Время, в свою очередь, убивает меня. Таким образом, мы квиты.

Короче говоря, попав в круг людей, увлекающихся учениями Востока, практикующих буддизм, я был заинтригован. Мне стало казаться, что они не вполне обычные люди, ибо знают "тайное", читают и что-то понимают в книгах, переворачивающих представление о мире с ног на голову. Они - каста избранных, сверхчеловеки. Нечто вроде масонской ложи со своими атрибутами и знаками отличия.

Надо заметить, что роль Игоря при моем вступлении в Сангху была особая. Он меня представил обществу, поручился за меня, став по Сент-Экзюпери "в ответе за тех...". Эта роль легла на него тяжким грузом, так как все мои ошибки и просчеты ставились ему в вину как поручителю...

Одно из светлых пятен во всей этой истории - время "покорения Белгорода". Наша сангха, почти в полном составе, совершила набег на этот славный город. Об этом можно было бы написать отдельный роман. Цель была приземленная- зарабатывание денег, но атмосфера была очень творческая и кайфовая. Почти все лето 1994 года я провел в Белгороде.

Да, я слегка заболтался и пропустил самое главное. В феврале я всё-таки съездил к Учителю и получил Посвящение. После этого памятного собятия я вошел в Сангху и с полным правом мог называть всех остальных братьями и сестрами. После моего триумфального возвращения из Питера все члены общины приветствовали меня как новоиспеченного брата и больше всех радовался Игорь.

Первую ходку в Питер я помню смутно. К тому же она в моей памяти накладывается на вторую поездку, которая пришлась на конец ноября. При этом погода была такая же хмурая и промозглая, как и в первый раз...

По поводу первого "хаджа". Поехал я в град Ленина поездом. Денег на дорогу у бедного студента юридического института не было. Напрасно я пытался занять их у друга детства - бизнесмена и в прошлом гитариста Гены. Он, пообещав прийти на встречу, которую сам же назначил, на рандеву не явился. Я, зимой, в трескучий мороз, прождал его напрасно возле гаражей и, не дождавшись, очень расстроился.

Должен сказать, что братья меня предупредили - деньги на поездку должны быть заработаны лично и, по возможности, праведно, иначе по кармическому закону причинно-следственных связей я подгадаю себе плохую карму и поездка может кончиться ничем.

Я решил свято следовать этому принципу, пошел на рынок и загнал каким-то денежным пацанам свою самую дорогую вещь - аудиоплеер. Потом с чистым сердцем купил билет на поезд до Санкт-Петербурга. Кажется к тому времени Собчак уже переименовал город Ленина в город Санкт-Питера... С собой я вёз подарки (в основном книги, а также картинки - танки, которые рисовал Андрей "Про"), как для Учителя так и для его жены и детей - Маши и Вани.

Приехав на вокзал северной столицы (помню меня весьма удивило, что высоко-высоко на крышах близлежащих домов белели портреты весьма популярной в то время Марии Дэви Христос), я, помня наказы братьев, сел в метро и, доехав до станции "Черная речка", вышел на улицу... Был сильный мороз! Даже очень сильный; снег под ногами хрустел как стекло. С большим трудом я отыскал в обычном спальном районе с одинаковыми домами-коробками дом Учителя, потому что решил не спрашивать совета у прохожих, а отыскать заветный адрес самостоятельно... Мол, интуиция выведет. И она, таки, вывела. Потом я увидел ориентир. Возле подъезда нужного дома возвышался в виде маяка огромный мусорный бак.

Наконец я поднялся на нужный этаж и позвонил в звонок. Через некоторое время массивная металлическая дверь со скрипом отворилась и я увидел Учителя.

Человек, открывший мне дверь, спросил:
- Ты, верно, Юра? Ну, здравствуй, проходи. Замёрз?.. Ничего, сейчас обогреешься.

Я сразу понял, что это Он, поздоровался и так как действительно очень замёрз с удовольствием зашел в квартиру и последовал вслед за Владимиром Михайловичем на кухню. Я передал все приветы от наших, вручил подарки - книги, и отдал деньги (кажется, дойчмарки) за реализованные журналы. При этом я был атакован пуделем огромных размеров, который повизгивая набросился на меня и чуть не сбил с ног. Это был любимец Учителя и всей его семьи, а как это милое существо звали, я забыл. Потом он частенько меня донимал, становясь лапами на плечи, но его в конце-концов от меня отгоняли...

В день приезда сидел я на обыкновенной питерской кухне и ел обыкновенный ужин - макароны с котлетой. При этом, когда я по совету Учителя пропустил рюмочку для сугреву, у меня неожиданно откололся кусочек зуба. Заметив это, Владимир Михайлович невозмутимо сказал: "А-а, зуб отвалился... Ну, выбрось в мусорное ведро". Что я, немного сконфузившись, и сделал.

- Ну, как там ребята? Как Игорь, как Валера, как Андрей?..

Я как мог рассказывал о новых друзьях, но хватало меня не надолго. Робость и стеснительность были моими заклятыми врагами. При виде живого Учителя я ужасно тушевался и совершенно не знал как себя вести.

Помню, что с первого взгляда меня поразили его пронзительно-голубые глаза, цвета юного весеннего неба, которые казалось проникали в меня насквозь, так что ничего нельзя было скрыть. А ещё в них светилась доброта, как и во всей его нескладной фигуре... Черты лица были благородные и в то же время весьма обыкновенные. Кажется, верхние зубы отсутствовали...Волосы вьющиеся, седоватые, нос тонкий, с горбинкой, руки классического пианиста. Но глаза! Воистину зеркало души. Чем то он был похож на актера Смоктуновского...Когда я рассказал эпизод "с зубом" братьям и сестрам, рассказ мой вызвал всеобщее одобрение. Вывод был очевиден: Учитель невозмутим и его ничем не проймешь!

Дело в том, что по всем буддийским канонам Учителем мог быть только просветленный человек, то есть Будда. Следовательно я приехал в гости к живому Будде, Просветленному, и, конечно, сильно робел.

Я впадал в какой-то ступор, из меня слова надо было вытаскивать клещами. К тому же я отлично понимал, что с таким человеком (а может и не человеком вовсе!) заниматься банальным трепом нельзя, а что надо было говорить - я не знал.

Пробыл я в Питере дня три, не больше. Получил чаемое Посвящение и отбыл на родину. Посвящение я получил на второй день, и это было главное, для чего я приезжал. Это давало мне шанс войти в Сангху и практикуя свой метод достичь просветления, то бишь прекратить процесс перерождения в сансаре. По Учению - Дхарме все живые существа, включая людей, богов, полубогов и животных странствуют в телах-оболочках и страдают. Кто-то больше страдает, кто-то меньше. Но, в 6 веке до нашей эры индийский принц Гаутама увидел путь к спасению. Он решил достичь совершенства путем отсечения всех мыслей, привязывающих индивидуума к бренной жизни и, став Буддой - Просветленным, перестать реинкарнировать, то есть перерождаться в мирах, обретя Вечное Блаженство - Нирвану. С тех пор считается, что у него это получилось.

Я долго мялся, прежде чем внятно попросить у Учителя посвящение. Видимо, ему все это надоело и он спросил в лоб: "Тебе нужно посвящение?". Услышав мое сдавленное "да", Владимир Михайлович достал какую-то тонкую книжицу в синем переплете и дал мне указание переписать текст моей личной мантры, моего "метода". Этот метод для начинающих назывался Ваджрасаттва или Алмазная мудрость.

Я старательно переписал текст мантры русскими буквами и на санскрите в свой блокнот. Там было что-то типа ОМ-А-ХУМ, ОМ-А-ХУМ, ОМ-А-ХУМ... НАМО ГУРУ, НАМО ДХАРМА, НАМО БУДДА, НАМО САНГХА...

Сейчас я не в силах привести полный текст мантры, так как я давно его забыл. Теперь я молюсь как обычный православный человек "Отче наш, ижи еси на небесех... Да святится имя Твое, до приидет Царствие Твое, Да будет воля твоя...", но очень хорошо помню, как уже после изгнания из Сангхи, при сдаче госэкзаменов в институте я отчаянно произносил про себя мою мантру, мой метод Ваджрасаттвы. Экзамены я тогда сдал на "Хорошо" и "Отлично", видимо, не без помощи заклинаний.

Помню братья говорили мне, что Учитель всегда тебя видит и всё о тебе знает, и в случае твоей внезапной смерти, будет "вытаскивать тебя из Бардо". Если перевести на популярный язык, это значит, что Учитель как всемогущее Существо своим личным усилием решит твою посмертную участь в лучшую сторону.

Был у нас случай, когда покончил жизнь самоубийством (бросился под поезд) один из наших братьев по имени Аркадий. Ребята ездили в Луганск на похороны. Так вот, говорили, что Учитель приложил очень много сил, чтобы спасти его грешную душу...

Тогда, в первый свой приезд, я спал с одной комнате с Учителем, он на диване, я не раскладушке. В этой же небольшой, узкой комнате находился высокий комод старинной работы, в котором размещался алтарь.

Что такое буддийский алтарь? Это всегда импровизация и располагаться он может где угодно - хоть в сводах пещеры, хоть в офисном сейфе. У Владимира Михайловича алтарь был в виде шкафа на всех полках которого находились атрибуты буддийских ритуалов: ваджры, дильбы, какие-то магические минералы, ароматные палочки для воскурений, иконы-танки различных Учителей нашей Линии. Учителем Владимира Михайловича был Дхармараджа (Царь Учения) из Бурятии Бидия Дандарович Дандарон, который погиб в лагерях в 70-х годах прошлого века.

Кроме Владимира Михайловича, у Дандарона было несколько русских учеников, которые впоследствии сами стали Учителями, и у них были свои ученики и общины-сангхи в разных городах бывшего СССР. Таким образом Учение распространялось по Союзу и это называлось запустить Колесо Дхармы.

Когда я переписал весь текст мантры, Владимир Михайлович открыл алтарь, зажёг в нем свечечки, воскурения и, прочитав какую-то особую Мантру, слегка хлопнул меня книжечкой из которой я только что выписывал свой метод по макушке. Так я получил свое Посвящение, и чувствовал себя Дон Кихотом в поисках Нирваны.

Из разряда происходивших тогда со мною чудес, помню на следующий день после приезда, открыв глаза в комнате Учителя, я мысленно задал себе вопрос: "Сколько же градусов на улице?" и тут же услышал негромкий голос Учителя: "Градусов 20-ть". Это было потрясающе. Фантастика. Мороз по коже. Помнится и путешествие с В.М. по Невскому с заходом в редакцию журнала "Гаруда". Так как я приехал в куртке на рыбьем меху, на меня водрузили настоящий тулуп, что в условиях суровой петроградской зимы было настоящим спасением. Еще Учитель стрелял у меня сигареты, так как врачи запрещали ему курить...

Владимир Михайлович произвел на меня самое благоприятное впечатление. Его мягкая обходительность и, вместе с тем, необходимая твердость были настоящими. Не знаю, что он тогда про меня подумал. Наверное, что-то типа "молодой, зелёный, зажатый шибко, может что из него и выйдет. Дам ему шанс, раз уж приехал из такой дали, а там видно будет".

Надо сказать, что среди нас тогда активно обсуждалась возможность самой встречи в этой жизни с Учителем. Встреча приравнивалась к шансам черепахи со дна океана попасть головой в центр спасательного круга, брошенного в произвольном месте... Ну, то есть у нас был один шанс из миллиарда. Я, получается, попал своей дурной головой в этот заветный круг. Было от чего задрать нос.

Сейчас я понимаю, что цель моего паломничества в Питер была весьма прозаична - получить пропуск в Сангху, а там и трава не расти. Это вовсе не значит, что я не хотел трудиться на благо всех живущих и достичь просветления в этой жизни. Такие цели я перед собой ставил, но... Но жизнь сама все расставила по своим местам. Монах остался монахом, а вертопрах - вертопрахом. Во мне всегда было больше от кшатрия, гуляки-гусара, чем от брахмана-жреца или инока. Ну, а гусары на Руси известно что всегда любили: женщин, карты и вино. Да, и ещё бой кровавывй, как писал Денис Давыдов. Гусарство тогда перло из меня через край.

После возвращения из Питера я активно включился в жизнь сангхи и стал участвовать в сокшидах. Сокшид - это по-нашему жертвоприношение богам или целому сонму Будд во главе с Учителем. В жертву приносилась по-особенному приготовленная пища, всё это сопровождалось определенными молитвами-мантрами. Пища - что-то в виде коричневатого щербета, с добавлением сливочного масла. Забыл уже как это называлось. В ходе всей церемонии читалась по-тибетски мантра Сокшида ведущим-ачарьей. Также у ачарьи был помощник, который читал свою часть мантр в нужное время.

Главным чтецом был Андрей Про, так как он практически наизусть знал весь текст, а также необходимый ритуал. Во время Сокшида у него в руках находился Ваджр и колокольчик-дильба. Он замысловатым образом скрещивал руки с этими предметами и называлось это мудрами, то есть магическими знаками. Голос его звучал глухо и в тоже время звонко, то что называется горловым пением можно было с большой натяжкой применить к его манере чтения мантр. И всё же ощущение какой-то мистерии, магического действа сохранялось на всем протяжении ритуала. В уголке сознания  предательская мысль о том, что будет после...

Все остальные по ходу действа произносили, когда было нужно ОМ-А-ХУМ или ОМ-МАНИ-ПЭМЕ-ХУМ (О, сокровище в Лотосе)и уже в самом конце делали простирания перед алтарем с благодарениями Учителю и всем Буддам. На алтаре - обычной книжной полке - находились изображения Будды, Учителя, Дхармараджи Дандарона в традиционном бурятском костюме и другие иконы-танки. Зажигались палочки с воскурениями. Терпковато-душный аромат, смешанный с запахом живых человеческих тел, способствовал вхождению в транс.

Далее шла неформальная часть программы, которая мне и, подозреваю, не только мне, нравилась больше всего. Это было непосредственное Жертвоприношение, то есть совместное поедание священного блюда с питием водки из одного бокала, который пускался по кругу. Это называлось работать с "жидкой энергией". При этом потреблялись и обычные в таких случаях закуски. Рекомедовалось что-нибудь из съестного вносить в общий котел, хотя бы пачку печенья. Мелочь, а богам приятно!

Обычно бокал ходил за столом по часовой стрелке и каждый из братьев и сестер отпивал из него в меру своих потребностей. К сожалению, иль к счастью, потребности у членов сангхи были немалые и нередко сангха напивалась до чертиков. Практиковались походы за добавкой жидкой энергии в ближайший энерго-киоск. Но, при всем при этом атмосфера на сокшиде была раскованной и непринужденнной, особенно после нескольких кругов, которые совершал бокал с  огненной водой.

Тот, у кого в руке оказывалась чаша-братина, должен был сказать пожелание-тост. Самым ходовым был "За Учителя!". Перед тем как сделать вожделенный глоток, тостующий опускал указательный палец правой руки в емкость с напитком и потом легким щелчком разбрасывал микро-капли водки вокруг себя на три стороны - во благо всех живущих. Этот жест я потом долго воспроизводил на всевозможных пьянках, вызывая легкую оторопь собутыльников.

Еще одним из красочных и экзотических атрибутов ведущего церемонии было настоящее павлинье перо, которое опускалось в сосуд с водой и капли также разбрызгивались, вероятно, опять же на благо всех жующих...

Я любил эти застолья, потому что там было общение с весьма неглупыми людьми, которые к тому же практиковали тайное учение Дзогчен по прямой передаче от бурятских лам. Было от чего возгордиться сердцу моему. Проходя по улице и глядя на суетливых прохожих, не подозревающих о моем участии в практике оч-чень секретного Учения, я испытывал гордость. В кармане у меня находились четки, я перебирал  их, считая количество пробубненных мантр. Ом-а-хум, ом-а-хум, ом-а-хум... О! Я не такой как все! О! Я знаю как устроен мир, а вы - жалкие обыватели, спешащие по своим обывательским делам, но я все равно буду молиться за вас... Ведь вас никто не научил, что мир это Сансара, Бяка, Страдание. Откуда вам знать, как достичь Просветления, Нирваны, Блаженства? А я - знаю! И стараюсь достигнуть его для вашего же спасения (неблагодарные свиньи).

Всё это называлось Махаяной - Большой Колесницей. Была еще Хинаяна - Малая Колесница, спасение для самого себя. Хинаяна была у нас ругательным словом. Мол, разве можно думать только о себе, когда биллионы существ томятся в тисках Сансары? Мы считали себя махаянцами - благородными спасителями человечества. Ходили по городу такие вот скромные парни и усиленно спасали глупое, бедное человечество. В этом стремлении помочь всем живым существам было что-то от раннего христианства. Но Иисус, в отличие от нас, был настоящим Спасителем.

Буддизм не признавал и не признает богов как таковых - каждый, абсолютно каждый, может, достигнув просветления, стать Буддой, то есть Просветленным Богом. Популярной была поговорка "Встретишь будду - убей будду!", что можно трактовать по-разному, в том числе как борьбу с иллюзорностью окружающего мира.

Кроме сокшидов-пьянок, все мы усиленно читали буддийскую литературу, в частности журнал "Гаруда", который издавал в Питере Владимир Михайлович с местными буддистами, и обсуждали прочитанное. Считалось хорошим тоном придумывать свое оригинальное вИденье различных аспектов учения, изображая все это графически. Таким образом на свет появлялись какие-то сумасшедшие разноцветные графики, параболы, изобары, которые выдавались за прозрения во время медитаций и должны были иллюстрировать метод, который практиковался определенным членом сангхи. Такое творчество активно поощрялось.

Кроме того, Андрей весьма недурно писал маслом на материи изображения буддийских святых - танки, а Валера пробовал себя в сочинительстве частушек на всевозможные злободневные темы. Помнится, нам всем нравилась "хасидская" поэма:

Три хасида в синагоге
Собирались парить ноги
У еврейских мудрецов
Что-то капало с концов...

Игорь, будучи филологом по образованию, занимался историей Учения и философией языков - тибетского, санскрита. Писал в Универе диплом на эту тему.

Я тоже в меру сил пытался рисовать иконы-танки и, дабы не отстать от других, чертил графики-переживания в своей книжице, в которой скрывался мой метод. Также на последней странице я вел учет прочитанным мантрам. Необходимо было, дабы получить более высокое посвящение, начитать этих мантр более десяти тысяч раз. Я тогда застрял на двух... А может и того меньше.

Во время медитации нужно было заниматься и так называемой визуализацией. Что это значит? Это значит прокручивать у себя в голове, пытаясь увидеть внутренним зрением, "мультики" с участием сакральных фигур - буддийских божеств. При этом ты должен "видеть" как божества совершали всякие-разные действия, в том числе совокупляются у тебя на макушке, а волны света, исходящие от них, очищают чакры.

Все моё дерьмо (недостатки, такие как гнев, зависть, гордость, неведение, алчность) с помощью божеств и моим скромным участием,  условно уходят сквозь пятую точку в тартарары. Очищающая энергия идёт от макушки по позвоночному столбу, омывая чакры во лбу, горле, сердце, пупке... На чакрах сидят животные, олицетворяющие пороки - змея, обезьяна, петух, свинья... Часами я просиживал в неудобной позе и как мог пытался вообразить все эти картины... При этом надо было произносить мантры и с помощью четок их считать: раз, два, три, четыре, пять, двадцать... тридцать, сорок, сорок, со-рок... Хр-р-р-р-р-р-р!!! Часто случалось, что в ходе практики я мирно засыпал на мягкой кушетке, так как разрешалось заниматься медитацией в лежачем положении.

Дома в серванте, в маленьком отделении для бара, которое (очень важно!) запиралось на ключ, я оборудовал свой личный алтарь. Там мною любовно были расставлены по полкам фото Учителей, каких-то зеленых Богинь, разноцветные камушки, найденные в разных местах, морские раковины, ароматные палочки для воскурений, вобщем всякий нехитрый буддийский декор. Я честно, как мог, пытался медитировать каждую минуту своей жизни, но мне это не удавалось. Находясь дома, я часто вместо утомительного созерцания хватал в руки гитару и закатывал концерт минут на сорок состоящий из песен моих любимых Цоя, Гребня, Майка, Лозы, Битлов.. Потом я пытался настроиться на нужную волну, но весь настрой был сбит разбитным битом. Начетчика из меня явно не получалось.

Кроме вопросов метафизики в сангхе активно обсуждались вопросы консервативной революции, геополитики с определенным привкусом антисемитизма и ура-патриотизма. Генон, Юлиус Эвола, Хаусхоффер, Мюллер ван дер Брук. Этот жгучий ветер, пахнущий ружейной смазкой, дул из дугинского журнала "Элементы", а также в некоторой степени из газеты государства российского "ЗАВТРА" с бронебойными передовицами главного редактора Александра Проханова. Это веяние (интерес к политике, истории, конспирологии) пришло из просвещенного Питера и я благодарен сангхе за этот культ-полит-просвет, потому как до сих пор с огромным удовольствием читаю "ЗАВТРА". Иногда в компании, когда достаточно выпью, в пику гнилым либералам и демократишкам, завзято отстаиваю национал-большевистские идеи Лимонова, державный патриотизм Проханова, хоть не всегда и не во всем их поддерживаю. Но эпатаж есть эпатаж. На Руси были Христа ради юродивые, в Индии дервиши и йоги. Они эпатировали обывателя с целью сбить с него коросту сытости и уверенности "в завтрашнем дне". Для божьего человека нет "завтрашнего дня", нет денег, имущества, положения в обществе, а есть стремление к единению с Абсолютом или, по иному говоря, Создателем.

Тут прийдётся сказать, что народ в нашей общине был со своими комплексами, предрассудками и "фишками". Я сразу заметил, что у Валеры и Светы не все в порядке в плане супружеского "совет да любовь". При ближайшем рассмотрении в их отношениях не было ни первого, ни второго... Они довольно часто ссорились и Света, хоть и считалась адептом Дзогчена и ученицей Владимира Михайловича, явно не утруждала себя изнурительными медитациями и часто откровенно потешалась над пафосностью Игоря, Андрея и своего собственного мужа. Она поддразнивала их, прыскала от смеха, корчила смешные рожицы. Мол, "а идите вы все к бую с вашей бодхичиттой!". То бишь "состраданием".

Мне кажется, что во время наших камланий Света просто делала вид, что участвует в общей мистерии, но на самом то деле ей всё было по фигу. Цинизм был присущ ей как человеку работающему провизором в аптеке, расположенной на территории психбольницы, так называемой "Пятнашки". Иногда она смеясь рассказывала как психи в мужском отделении делают друг другу минет. Секс занимал в ее жизни не последнее место. Выпить водки, весело провести время, пообсуждать ненавязчиво кого-то и что-то в этом, казалось, и был весь её кайф. В сангхе она была приложением мужа.

Уверен, что в последующем за возвращением из Северной Пальмиры романе со Светой я играл роль ведомого, то есть она в полном смысле слова вела меня за одно место, как за веревочку ослика. Вся беда была в том, что я не желал отдавать себе в этом отчет, а просто плыл как бревно по течению...Инда или Ганга...

В период покорения Белгорода, где наша банда буддистов с целью налаживания братских связей украинского и русского народов занималась укреплением дверных коробок жителей города, я как-то раз вернулся в свой город на несколько дней, в то время как Валера остался в Белом городе. Жили мы тогда в старой хрущевке прямо под боком огромной меловой горы. Работали, много читали, спорили и много пили.

Вернувшись в родной город, я "случайно" зашел на квартиру к Игорю, где по странному стечению обстоятельств оказалась и Света. После совместного распития энного количества горячительных напитков, я увидел себя со стороны кружащимся по комнате и целующимся со Светой. Похоть плавала по комнате розовыми хлопьям... Брат Игорь спокойно наблюдал за нами и не сделал ни одной попытки пресечь наметившуюся кровосмесительную связь между "братом" и "сестрой". Скажу больше: наверняка он страстно желал быть на моем месте, но победила, как говорил(и) классик(и), молодость!

Потом в любовном угаре мы со Светой отправились ко мне домой и она заночевала у меня... Смутно помню - мы пили водку на маленькой кухне, закусывая яичницей, ходили гулять в школьный парк с собакой - той самой Линдой, а потом... Потом совокуплялись в полной темноте под песни Вертинского. Нет, не совсем в полной темноте - комната слабо озарялась лампочками-святлячками работающего проигрывателя... Света не была первой женщиной в моей жизни, но она была очень "испорченной", такой искушенной гетерой, к которой тянуло со страшной силой...

Родители ничего мне не сказали, но наверно тот факт, что их сын привел в дом женщину, хоть и замужнюю, вселил в них оптимизм, так как до этого около двух месяцев у нас прожил мой товарищ по рок-н-роллу Алексей-перекати-поле и у предков стали возникать нехорошие опасения по поводу моей ориентации... Теперь гора свалилсь у них с плеч. Ну, слава Богу, наш сын не голубой!

После незабываемой ночи любви я вернулся в Белгород уже с отметиной "Предатель брата Валеры" на молодом горячем лбу. Рецепторы совести не работали. Отчаянная молодость брала свое!

Жили мы в "двушке", которую снимала наша дружная бригада. Работа заключалась в том, что так называемые агенты делали в подъезде дома поквартирный обход и зачитывали местным аборигенам примерно следующий текст: "Добрый день! В вашем доме работает строительная компания, которая занимается укреплением дверных коробок металлическими штырями..." При этом в руках у рекламного агента вращался этот самый пресловутый штырь и на мирного обывателя обрушивался супер-профессиональный треп о разбитых и никудышних совковых дверных коробках и про насущную (мафия не дремлет!) необходимость укрепления их силами нашей "строительной организации" за символическую плату. Непуганные нарождающимся Рынком жители заглатывали наживку. Штыри как по маслу входили в их дряхлые коробки и оставались на память о "тимуровцах". Иногда, пробив дерево, штыри вылезали наружу из стены. Приходилось спешно ретироваться, пока хозяева не увидели брака и не потребовали назад свои денежки.

А иногда случался "Обвал" - это когда дядя Вася укреплял себе дверь и на шум работающего перфоратора сбегались соседи. Дядя Вася или Коля в видавших виды трениках с обвисшими коленями, в грязной майке делал нам рекламу объясняя интересующимся что "на всякий пожарный" решил укрепить свою "старушку". Изумлённые соседи после всего услышанного и увиденного начинали наперебой кричать "А потом к нам, квартира такая-то!!!" И это у нас называлось "Обвалом". Деньги текли рекой. Но, река эта по всем законам квантовой механики и неэвклидовой геометрии неумолимо впадала в водохранилище под названием Белгородский Пивзавод... Или "две сиськи". Рассказ о том будет в нужном месте.

Кроме меня, Валеры, Игоря и Андрея, который сразу же выбился в мастера - то есть не бегал, высунув язык, по квартирам и не занимался голимым убалтыванием "лохов", а просто деловито приходил и выполнял заказ с помощью перфоратора (мощной дрели) и пары штырей, которые довольно мастерски вгонял в покосившуюся дверную коробку после того как в ней и в стене были проделаны отверстия. С нами работали две девушки и некий Виталик. Еще был Мацик, который всю эту катавасию с дверями замутил, но он не часто приезжал в Белгород и, в основном, обеспечивал нас документами - какими-то мутными бланками квитанций с оттисками печати то ли курской, то ли воронежской фирмы. Для придания законности нашей деятельности.

Однажды, погожим летним деньком бдительные граждане, в доме который мы развили бурную деятельность, ничтоже сумняшесь позвонили "02" и нас в полном составе свинтили в подрайон. Но мы были к такому повороту готовы и, предъявив свои паспорта и квитанции (мы, короче, солидная организация с документами и печатью!), были отпущены сражами порядка на все четыре стороны. На дворе стоял 1994 год и менты ещё не знали, как надо таких проходимцев как мы дрючить. Понимание к ним прийдет позже, но не намного. Невидимая рука рынка скоро все расставит на свои места как в России, так и в Украине. Все крыши будут иметь свою чисто конкретную стоимость. Конечно же никаких налогов и отчислений наша фирма "Рога и копыта" ни в Воронеж, ни в Курск не платила. Вся наличка оседала в карманах пайщиков-концессионеров, а также регулярно отстегивалась отцам-основателям. Кто они (кроме молодого и нахального Мацика) никто не знал, и всем по большому счету было это до фени. Ибо жили мы очень весело.

Как-то с целью ревизии нашей деятельности и личной порядочности Мацика в Белгород прибыли два орла из Курска (или Пензы), а може эти пендюки были из самого Орла, не помню. Мацик ужасно боялся их приезда и говорил нам с дрожью в голосе, что они едут его мочить.

Я как ветеран внутренних войск и Валера остались с Мациком на выходные. Ну, ничего особенного не произошло. Приехали эти два братана мы выпили совместно литровую бутылку рома и... ничего кровавого не произошло. Мацик отдал им выручку, они, надо полагать, остались довольны ревизией.

Кроме изнуряющей работы мы всем коллективом активно отдыхали. В музыкальном магазине была куплена гитара "для Виталика", на которой я регулярно устраивал концерты в ходе вечерних застолий. Водка и пиво по старой русско-украинской традиции лились рекой. Неоднократно приходилось ходить ночью за добавкой. Как-то отправился я в поход за водкой с Олей - Валериной пассией. Валера вдали от жены сошелся с видавшей виды крымской девицей. Я взял с собой армейский ремень с увесистой бляхой и мы с ней мило прогулялись по ночному Белгороду. В районе базара, в каком-то странном павильоне с зарешоченным окошком мы таки купили вожделенную бутылку водки. Наверно ряженой по тем лихим временам, но изрядно подвыпившей компании это было уже не столь важно.

Добирались мы в Белгород либо электричкой, либо маршруткой. Электрички ходили от Южного вокзала, а машрутки стартовали от кафе "Дубки" на окраине города. Мы все в условленное время там собирались и, хватив грамм по сто в кафе, неслись навстречу приключениям в славный Белгород.

Особенно запомнились мне поездки на электричке зимой. Я, Игорь и Валера выходили на станциях (где позволяло время), заходили в буфет и выпивали сто пятьдесят для сугрева. Потом резво впрыгивали в железное тулово поезда и катили далее, чувствуя как водка медленно разбегается по жилам... Пока приезжали на место дислокации были уже довольно тёплые и весёлые...

Да, пьянство в сангхе процветало во всю, но при этом все тосты были за Учителя и Учение.  А за это было грех не выпить!

В Белгороде распологался известный на всю округу как "Две Сиськи" пивзавод. Это, видимо, потому что прямо в стене были проделаны два окошка, через которые жаждущим наливали веселящую жидкость, в основном в трехлитровые банки. Два окошка - соответственно "два соска". Отсюда и "Две сиськи" питающие старых, бородатых младенцев солодовым млеком.

Там же на вещевом рынке я купил себе модную футболку с изображением панк-певца Егора Летова. На груди был портрет очкастого рокера с надписью "Всё идёт по плану", на спине стилизованные листья канабиса. Андрей Про приобрёл себе майку с "Секс Пистолз" и Джонни Роттеном. Потом мы иногда менялись с ним футболками, дабы очаровывать местных красавиц...

Да, весьма удалое и бесшабашное было время. Ни о чем другом не думалось, во всяком случае мне, как о хорошем заработке и весёлом времяпровождении.

Ну конечно иногда мы - Игорь, Андрей, Валера и я, устраивали сокшид, дабы не терять мистической связи с Учителем. Был один такой сокшид на берегу реки. Мы взяли с собой водку, имеющиеся у нас атрибуты и нас тогда ужасно жрали комары, просто поедом ели, а мы мужественно, подобно аскету Миларепе, промедитирововавшему всю жизнь в пещере, довели весь ритуал до конца. Тогда же, по совету друзей, я вырезал из дерева Ваджр, который хранился у меня в домашнем алтаре, но который мне пришлось сдать почти со всем содержимым алтаря, когда ко мне домой заявилась "Тройка" - Игорь, Андрей и Валера. Они объявили мне, что согласно решению высших сил я нахожусь за пределами сангхи, правда, на неопределенное время. Понятно, что это исходило от Учителя.

А до этого, учитывая сложившуюся в сангхе ситуацию с треугольником - я, Света и Валера (наши встречи со Светой к тому времени переместились в её квартиру и Валера пару раз после хорошей пьянки заставал нас утром в постели), меня в срочном порядке отправили в Питер на ковер к Владимиру Михайловичу.

Поездка выдалась сумбурной. Я, чувствуя свою вину, не смог, не посмел первым рассказать о ситуации Учителю. Пришлось ему самому задавать мне наводящие, нелицеприятные вопросы. Положение усугубилось тем, что в этот раз меня вписали на квартиру к брату Вите, бывшему зэка, который не прочь был раздавить за Учителя мерзавчик, а также испить чифирчика... Жил он тогда с какой-то девицей сомнительного поведения и это осуждалось тамошней сангхой. Кажется, впоследствии Витю из сангхи "попросили"...Но мне он понравился. Простой такой, надежный, без особых хитростей.

Так вот, в тот раз я приезжал на беседы к Владимиру Михайловичу уже полупьяным. Особого общения не получалось. Однажды, выйдя вечером от Учителя, я не смог найти район, в котором был Витин дом, вернулся к Владимиру Михйловичу и заночевал в том же доме, но в квартире одного из учеников по имени Олег.

Олег жил на одной лестничной клетке с Владимиром Михайловичем. Счастливчик! Тем более он проделал сложный путь из Мариуполя в наш город, где несколько лет проучился в институте и где мы с ним изредка пересекались, а потом совершил головокружительный прыжок в Северную Пальмиру, под крылышко к Учителю. Круто. Олег был мягким парнем, но очень серьезным практиком. У него были высшие формы посвящения. Гневные идамы. Высшие сферы. Если я был жалким учеником, ленивым и неспособным, то Олежа был кандидатом буддийских наук, как минимум. Он же тогда любезно проводил меня на вокзал.

Также в тот раз была историческая поездка на холодной и переполненной электричке в студгородок, где состоялась пьянка в комнате у парня и девушки, чьи имена я позабыл (они были членами питерской сангхи, но позже были изгнаны за то, что крестились в православнвой церкви, но наверно, не только за это)и знаменитым "Ушей" - Ушаковым, который будучи очень молодым парнем, уже вовсю писал статьи в журнал "Гаруда". Кроме того, он уважал творчество Егора Летова. Всю ночь я просидел в комнатушке у этой пары и, попивая водку, горланил в пол-силы песни Летова, Б.Г. и других, оттягиваясь на полную катушку. Я понимал, что время мое на исходе. "За Учителя, ребята! Ну, давай, что ли! И-э-э-эх!!!"

Вернувшись в родной город, я скромно признался братьям, что съездил на "четверку", хотя объективно поездка была полностью провальной. Это было видно по негативной реакции Учителя на мои весьма скромные "успехи" в постижении метода и по моей неспособности признаться, читай - исповедоваться, о своих отношениях со Светой. Получается, что я их как-бы скрыл от В.М., что было расценено, как тягчайший грех. Признаться братьям, что я попал ногами в жир и вряд ли самостоятельно выберусь, я не мог или не хотел.

В тот раз я подарил Учителю танку с изображением Будды, которую нарисовал лично. Писал я гуашью и частично маслом на холсте, одетым на подрамник. Подрамник я тогда так не снял, а просто завернул концы холста вокруг него. Получлся этакий буддийский лубок (малороссийская школа), цвета были необычно яркие и не совсем канонические. Но, мне моё творение нравилось, не знаю, понравилось ли Учителю и не выбросил ли он мою мазню на помойку.

После возвращения тучи надо мной и вокруг меня стали сгущаться. В один непрекрасный день, кажется это было 5 декабря 1994 года, ко мне домой пожаловала вышеупомянутая троица. Они с порога решительно потребовали отдать им все фотографии Учителя, все сакральное содержимое алтаря, а также текст моего метода, который был когда-то старательно переписан в специальную книжицу. Почему я написал в "специальную"? Дело в том, что в буддийских писаниях - Сутрах текст располагается перпендикулярно "нашему" тексту, то есть начинается, грубо говоря, от полей и идёт вниз. Справа налево.

Я был ошарашен, но держал себя в руках и как можно невозмутимее отдал им все требуемое. На лице моем блуждала дикая и жалкая полуулыбка. Само лицо было белее снега. Мне было сказано скороговоркой о временном отстранении, так как моя оценка поездки в Питер на самом деле была "нулевая" (так сказал Учитель!). Для "поддержки штанов" мне было доведено, что существует (да, да - еще не все потеряно) гипотетическая возможность возвращения через неопределенное время. Я должен был "всё осознать, глубоко раскаяться, исправиться и совершить правильные поступки". Валера, торопясь как на пожар, вернул мне диски "Гражданской обороны". После чего они поспешно удалились. Я остался ОДИН.

Сказать, что я был раздавлен и уничтожен - значит ничего не сказать. Я как будто провалился в черную дыру и падал в неё, не достигая дна, не видя белого света. Словно из тела моего тонким скальпелем вырезали душу - в которой были все они - мои братья и сестры и Учитель.

ЧТО Я БУДУ БЕЗ НИХ ДЕЛАТЬ??? Жизнь окончена - вот, что я тогда понял. И сразу же возникли, зашевелились, зазмеились в голове могильными червями мысли о самоубийстве. Вот он - реальный выход из тупика сложившейся ситуации.

"Вы ещё пожалеете о вашей жестокости! Я уйду такой молодой и талантливый, а всё из-за вашего "жестокого сострадания"! Круто вдарить брата по башке за его грехи называлось тогда "жестоким состраданием". Для твоего же, мол, блага, чудак! Дадим тебе слегка молотком по кумполу, дабы ты острее прочувствовал свои ошибки и заблуждения и обрел таки некое просветление...

Я стал метаться и лихорадочно искать выход из создавшегося положения. Как же я без сангхи?! Как же я без Учителя? Ведь почти год его портрет висел над моей кроватью, а сейчас я вижу просто ковер, а в душе зияет кровавая пустота... Как будто у меня без наркоза тупым тесаком вырезали душу. Я не мог, не хотел в это поверить! Жизнь превратилась в ад. По улицами ходил не я, а моя тень. Всего немного отделяло меня от последнего шага...

Потом в день моего рождения я позвонил в Питер Владимиру Михайловичу. Это был жест отчаяния. Дрожащим голосом я пытался повиниться перед ним, но он меня успокоил, сказав, что "ничего страшного на самом деле не случилось и всё должна решать сангха". После этого разговора я обрел надежду, которой, впрочем, не суждено было сбыться.

Все мои попытки общения с братьями натыкались на холодную стену молчания. С большой неохотой мне объяснялось, что "ещё, мол, рано, ты не осознал глубины своего падения... И вообще, езжай-ка ты в Питер и попробуй переломить ситуацию там".

Двери домов братьев с шумом захлопнулись перед моим носом. Я стал прокаженным, персоной "нон-грата".

Когда я звонил Свете домой, она услышав мой голос молча бросала трубку.

Как мог я выходил, выкарабкивался из этого пике, заглушая боль и заполняя образовавшуюся пустоту алкоголем. В это время я вдруг понял, что мне абсолютно не страшно умереть и, в принципе, не видел никакого смысла жить. Почвы под ногами я не ощущал, она была выбита.

Последним гвоздём в гроб моего возвращения в сангху стал памятный визит к Игорю, где-то пол года спустя после моего изгнания. Вот как это было.

Я тогда опять стал с горя общаться с Русланом, моим собутыльником с доармейских времен. Мы с ним часто гуляли по вечерам и вели беседы на различные темы, а то и выпивали где-нибудь на лоне природы.

Примерно в конце июня мы пошли как обычно прогуляться и тут я вспомнил, что у Игоря в этот день именины. Меня как будто осенило, я услышал голос "Это твой ПОСЛЕДНИЙ ШАНС!" Не долго думая, я позвонил Игорю из телефона-автомата и он, выслушав поздравления в свой адрес, пригласил меня домой. Ур-ра!! Сердце моё учащенно забилось, вот он - момент истины - либо я буду принят обратно в уютное лоно сангхи, либо исторгнут в пустыню одиночества на веки вечные.

Я быстрым шагом пошел домой и попросил у матери бутылку водки - идти с пустыми руками было неудобно. Вместе со мной решил пойти к Игорю и Руслан. В то веселое время, в так называемые лихие 90-е, очень популярны были литровые бутыли водки "Распутин", "Стопка", "Кеглевич". Этот живой продукт буквально наводнил все базары и магазины и был любим пьющим народом. Дома оказалась неполная литровая бутылка "Стопки", еще какая-то початая бутылка, так что пришлось их смешать, изготовив коктейль Молотова.

Взяв с собой заполненную почти до горлышка бутылку водочной смеси, мы с Русланом сели в троллейбус и отправились в гости.

Погода стояла отменная - было сухо, тепло, но не жарко. Деревья шелестели зеленовато-серой от пыли листвой, небо было девственно синим и не предвещало никаких осадков в виде дождей и гроз...

Приехав к Игорю домой, мы застали там Андрея и самого новорожденного, которые к тому времени уже изрядно набрались. Наверно, кроме Игоря и Андрея, за столом сидели еще какие-то приглашенные, но я их не запомнил. Родители остались где-то за кадром.

Я преподнес имениннику "подарок", мы с Русланом сели за стол. Атмосфера за столом царила отнюдь не праздничная. Была она какая-то тягостная. Как будто хоронили кого-то...После нескольких выпитых рюмок Андрей отозвал меня к окну и, схватив довольно бесцеремонно за горло, пытался что-то объяснить. В его безсвязной речи всплывали фразы типа: "мы тут все ходим по грани стакана", и "надо тебе за всё набить лицо..." Произнесилось это с истерическими нотками в надежде, что я как-то попытаюсь ответить. Но, видя, что я не собираюсь с ним драться, Андрей выпустил меня из "дружеских" объятий и мы вернулись за стол.

Естественно чувствовал я себя после этого не совсем уютно, но хлебнув пару раз из принесенной бутылки, решил вспомнить былое и развеселить компанию. Взяв старенькую гитару я начал что-то наигрывать, какой-то ритмический рисунок, но хозяин вдруг встрепенулся от алкогольного оцепенения и обозвал меня "эгоистом, который никому не дает гитару". Дабы разрядить обстановку, я спел битловскую "Блэкбёрд". Дождавшись когда я закончу петь, Игорь вызвал меня на кухню для разговора тет-а-тет. "Вот оно" - кольнуло в сердце, сегодня или никогда.

Войдя на кухню, я сел за стол напротив Игоря, а он, злобно сверкая глазками, сразу же задал мне в лоб вопрос:

- Кто твой Учитель?!

Я стал лихорадочно соображать, искать скрытый подвох, таящийся в "простом" вопросе. Не придумав ничего лучшего, я "твердо" ответил:

- Владимир Михайлович.

Ответ Игорю явно не понравился. Он мрачно затянулся сигаретой и опять задал тот же вопрос:

- КТО ТВОЙ УЧИТЕЛЬ?!!!

Тут я уже не на шутку призадумался. В голове калейдоскопом стали крутиться варианты типа "Ты, Игорь, мой учитель!", "Ну конечно Будда мой Учитель", "Бидия Дандарон мой учитель", и что-то еще в такком же роде.

Видя моё замешательство, Игорь вдруг остервенело рявкнул:

- Уёбуй на *** отсюда!!!

Я, опешивший, продолжал сидеть на табурете в кухне по которой плавали сизые клуба дыма. Смысл слов еще не дошел до моего мозга. И тогда Игорь, как матёрый Тарас Бульба взвел курок и пальнул мне - "предателю Андрию, которого он породил" прямо в молодецкую грудь, завопив истошно:

- УЁБУЙ ОТСЮДА!!!........

И вот тогда я понял, что ЭТО КОНЕЦ и я никогда больше не вернусь в сангху. Кроме того, я решил, что отныне ноги моей в этом доме не будет.

Я встал на ватных ногах, заглянул в "банкетный зал" и сказал Руслану, что ухожу. Друг Руслан изъявил твердое желание остаться, так как вполне освоился и жаждал продолжения банкета... Я же с картечью в груди и первобытным хаосом в голове вышел из квартиры и тупо побрёл домой. Я прошел весь путь до дома пешком. Было это весьма неблизко, но расстояния потеряли для меня свой смысл - с таким же успехом можно было идти до Северного Полюса. По пути я безпрерывно курил.

Оказавшись в своем дворе, я сел под каким-то деревом - была тихая украинская ночь. Трещали кузнечики и я слушал их ободряющие голоса, которые говорили мне "На-сри, на-сри, на-сри". Я выкурил еще сигареты три... Это был конец моим поискам смысла жизни под красивой вывеской "БУДДИЗМ". Но, в отличие от зимнего вручения "черной метки" троицей бывших товарищей, теперь я был почти спокоен. В душе у меня тихо зрела ненависть как к буддизму, так и к бывшим братьям. Где-то в черной скатерти неба глухо загромыхал гром. Сильный порыв ветра вывел меня из состояния прострации и я отправился спать, чтоб наутро проснуться уже другим человеком.

"Пошли вы все на х..!"- подумал (или закричал) я. У всех у вас были такие же грехи, как и у меня - и Игорь и Андрей имели виды на Светку, а Андрей, кажется, даже поимел её, но я был избран козлом отпущеня. Меня удалили, как порченную плоть от "здорового" тела сангхи, которая, впрочем, развалилась потом и без меня. Слишком сильные центробежные силы работали в ней.

...Через пару лет выгнали Игоря, забрав и у него книжку-метод, как когда то у меня... Игорь и Андрей успели полежать в психиатрической больнице. У Игоря была попытка суицида. Валера развелся со Светой и сошелся с другой женщиной, став наконец-то отцом. Со Светой у них рождались только мертвые дети...

Я много думал о том, как буду вести себя при встрече с кем-нибудь из бывших братьев. Готовил какие-то речи, приводил "убийственные" аргументы, каялся и обличал...И вот спустя почти 10 лет я допрашивал в собственном кабинете долговязового и изрядно полысевшего Андрея. Он успел поработать директором одной нехорошей фирмы. При встрече он с порога гаркнул "Привет, брат!" и театрально раскрыл объятья, что напомнило мне бессмертное "Узнаешь брата Колю?"...

После допроса Андрей, лучезарно улыбаясь, сказал мне "Всё будет хорошо. Смерти нет" И я почти поверил ему.

С Игорем я относительно недавно встречался в одном уютном кафе - мы пили чай, и смысл этой встречи свелся в конце концов к одному - мы всё друг другу простили. Это все равно как в раю (или аду) Тарас и убиенный им Андрий бросились бы навстречу и, крепко обнявшись, пролили горючие слезы, по-христиански прощая друг друга.

Вот и вся моя история хождения в удивительную страну под названием БУДДИЗМ, которая оказалась для меня, хоть и красивым, но миражом. Была в этом и моя вина, но видимо Богу было угодно провести меня этими непрямыми путями, чтоб дать возможность встать на Истинный Путь.

В заключение хочу сказать, что твердо уверен в том, что на нашей православной земле, в силу многих исторических причин, экзотическое древо под названием "Буддизм" не может дать никаких плодов, кроме горьких плодов умопомешательства. Но это сугубо моё мнение.

Крестившись 11 сентября 1999 года в Свято-Озерянской церкви, я часто с удовольствием беру в руки то самое Евангелие, которе читал когда-то и, перелистывая страницы, вдыхаю аромат живого христианства, отчетливо понимая при этом, что душа русского человека, будь ты хоть трижды буддист, всё равно христианка!