В комнате приятный полумрак. Плотные портьеры надежно прячут её от дневного света.
На расправленной тахте двое - он и она.
Он лежит на подушках, закинув руки за голову. Мечтательно изучает потолок, излучает довольство и удовлетоворение.
Она сидит сбившись в комок, прикрыв голое тело смятой простыней. Курит, глубоко затягиваясь. Смотрит в пустоту впереди себя отрешенно.
Мужчина среднего возраста. Крупный, крепко сбитый. Симпатичное лицо, близорукие добрые глаза, породистый нос. Ёршик коротко остриженных волос тронут сединой.
Она много моложе. Еще точнее – совсем юная девушка, годится ему в дочери.
Высокие скулы, твердый, четко очерченный рот, короткий нос в веснушках, большие зеленые глаза в обрамлении плотных, темных ресниц. Каштановые пряди рассыпаны по плечам.
Девушка встает и гасит окурок, вминая его в пепельницу.
Мужчина поворачивает голову и любуется её гибким телом.
Фигуркой она похожа на мальчика – развернутые плечи, узкие бедра, стройные ноги, аккуратная попка. Грудь очень маленькая, она её стесняется. Завидует полногрудым красоткам с широкими бедрами. Не понимает, что в ней нашел её опытный друг. Разве что глаза красивые – думает она.
А он, глядя на её почти детское тело, снова ощущает желание вдыхать аромат её волос, ласкать маленькую, твердую грудь, покусывая смуглые соски, и целовать плоский живот, опускаясь ниже, предвкушая обладание этим непонятным юным существом.
- Наиля, иди сюда, - он хлопает рукой по тахте, улыбаясь, и она послушно опускается с ним рядом, - ты что опять такая печальная?
- Мать звонила, - хмуро отвечает она, - опять пьяная, несет какую-то чушь.
Голос у неё с хрипотцой, а еще она слегка шепелявит, совсем как ребенок.
Но он не расположен в сотый раз выслушивать истории про её мать – напилась, устроила скандал, валялась во дворе на глазах у соседей.
Он просто сгребает её в охапку и подминает под себя. Начинает целовать податливое тело, сначало медленно, потом загорается страстью, мнет её, задыхаясь и издавая нечленораздельное мычание.
Она просто лежит неподвижно, закрыв глаза. Может быть, ей тоже приятно, кто знает.
Борис познакомился с Наилей на даче у друга Валерки. Майские праздники, шашлыки, баня и конечно же, девочки. Брали профессионалок - за ними не надо ухаживать и можно не церемониться. Они не начнут названивать домой, вызывая недовольство и подозрения жены.
Он был женат во второй раз и разводиться не собирался. Не сказать, чтобы он испытывал к подруге жизни сильные чувства. Скорее, она во всем его устраивала. Стройная, деловая, независимая. Работала на себя – держала салон-парикмахерскую.
У неё был сын от прошлого брака, а ему Бог детей не дал. Впрочем, Борис не сильно из-за этого огорчался. Дети это лишние хлопоты. Крики по ночам, дополнительные расходы, суета.
С пасынком отношения были ровные, скорее прохладные. Проблем он не доставлял. Учился себе, ходил в какие-то секции, жил параллельной жизнью и не досаждал отчиму.
Жена тоже не лезла в душу. У него своя жизнь, у неё своя. Они друг другу доверяли и не опускались до унизительной ревности.
Не как у Валерки, который постоянно ругался с женой до развода и битья посуды из-за каких-то девок.
- Представляешь, эта сучка мне в бардачок трусы запихнула! – кипятился он, багровея от злости, - а моя за каким-то лешим туда полезла и нашла. Я эту стерву чуть не задушил!
- Жену? – меланхолично поинтересовался Борис, глядя на дорогу и небрежно удерживая руль.
- Ирку, сучку эту. Придумала же – трусы подложить! Недавно только жена помаду в салоне нашла. Я еле отбрехался, мля, что скалымил, подвез какую-то тётку.
- Зачем тебе калымить? На твоей-то тачке?
- Ну ты тормоз, Боря! Это же для жены отмазка... Нет, какие все-таки все бабы суки! Каждый раз одно и то же. Обязательно надо какую нибудь подставу замутить! – он со злостью хлопнул себя по жирной ляжке.
- А ты замужних выбирай, они осторожные - лениво отозвался Борис.
- Да эта Ирка же замужняя и есть, тварь, - опять запылал Валерка, а его друг благоразумно промолчал, чтобы не подливать масла в огонь. Тем более, что они уже подруливали к даче.
Девок привез Пашка, третий в их старинной компании. Они дружили с детства – Борис, Валерка и Пашка. Боря закончил филологический и торговал медицинским оборудованием. Валера выучился в техникуме легкой промышленности и наоткрывал зубных кабинетов. Пашка не вытянул даже средней школы и расставлял цветочниц на рынке.
Одним словом, все трое в жизни состоялись. Умели и работать, и отдыхать красиво. Или, по крайней мере, так думали. А это и есть самое главное – что ты сам про себя думаешь.
Борис с Валерием уже разливали холодную водку по пластиковым стаканчикам, усевшись за длинный деревянный стол с широкими лавками, наслаждаясь свежим майским воздухом и теплым ветерком, что гнал легкий дымок от разожженного неподалеку мангала.
На столе красовался толстыми ломтями нарезанный бородинский, нарубленная копченая колбаса, розовые ломтики деревенского сала, картошка в мундире, заботливо отваренная ревнивой Валеркиной женой. В глубокой миске томились крепкие соленые грузди, уже заправленные лучком и маслом. Свежие помидоры и огурцы на большом блюде, порезаны крупно и присыпаны солью, а рядом с ними горка намытого зеленого лука.
На краю стола ждала своего часа большая кастрюля с маринованной бараниной.
Словом, всё было готово к пиршеству.
- Ну че, вздрогнем? – Валерка, прищурившись, поднял стаканчик, ловя вилкой скользкий груздь
- Давай, - расплылся в улыбке Борис
- Эх, хорошо пошла, - тряхнул квадратной рыжей головой Валерий, дожевывая хрустящий грибок. - О, Пашка прибыл. Опять, небось, свою кралю притащил, - и хохотнул коротко.
Кралю звали Гулей. Была она из простой деревенской семьи с крепкими устоями и традициями. Уехала в город, поступила в институт. Влюбилась, забеременнела, парень бросил. Для родителей беременность стала шоком и позором. Аборт она делать не стала, и в роддом родители заявились с ультиматумом – или оставляешь ребенка, или ты нам больше не дочь.
Оставить ребенка Гуля не смогла, идти ей было некуда. Перетолкалась у подружки и занялась проституцией.
Так и работает. Невысокая, худенькая, неприметная и неказистая. Тем не менее, у неё всегда есть клиенты. Многие из них постоянные, среди них и Пашка.
Валерка этой привязанности не понимает – ни рожи, ни кожи. Борису все равно. А Пашка время от времени приводит её в компанию.
Вот и сейчас – из машины вышла Гуля , а за ней две девочки. Одна высокая, крупная блондинка, другая миниатюрная брюнетка. Обе, в отличие от тихой, скромной Гули, одеты с явным намерением показать себя в лучшем свете. Блондинка в голубых джинсах, туго обтягивающих ладные бедра. Брюнетка в короткой юбке, открывающей стройные ноги с идеально вылепленными коленками.
Валера с я вным интересом уставился на блондинку. Сочная. Сдобная грудь колышется под тоненьким джемпером.
Борис сразу понял, что ему остается или маленькая обладательница стройных ножек, или Пашкина Гуля. Разумеется, он выбрал ножки.
- Ну, - Пашка хлопнул в ладоши и энергично потер их друг о друга, - наливайте!
- Один момент! – Валерий как заправский бармен подхватил бутылку водки и начал разливать её по стаканчикам. – А дамы что будут пить? – повернулся к блондинке, что таращила подведенные черным глаза и натянуто, но широко улыбалась толстыми губами в яркой помаде.
- А вина у вас нету? – с придыханием произнесла блондинка
- Для вас, мадам, любой каприз! – раздобрился Валерий.- Как, кстати, вас зовут?
- Светлана, - улыбнулась девица еще шире. И вслед за этим изобразила смущение, потупив глаза в дощатый стол и прикрыв их ресницами, густо залепленными тушью.
- А меня Валера, будем знакомы – и он как фокусник выудил откуда-то из под стола одну за другой три бутылки. – Кагор, рислинг, мартини?
- Мартини, - выдохнула восхищенно Света. Голос её от созерцания алкоголя и угощения стал совсем грудным, как у воркующей голубки.
Пашка с Гулей уже держали налитые стаканы с водкой. Пашка сиял как майский день, а Гуля улыбалась слабо, сохраняя легкий налет беспокойства в глазах.
- Ты что будешь пить? – повернулся Борис к нечаянной подруге.
- Я водку, - ответила она просто, без тени кокетства, - мне от вина плохо. Голова болит.
- И правильно, - одобрил Борис её выбор, наполняя стаканчик, - натурпродукт. Меня Борис зовут, кстати.
- А меня Наиля, - ответила она, принимая стакан обеими руками.
- Какие у тебя ручки маленькие, как у ребенка.
- А я и есть ребенок, - с неожиданной обидой сказала она, а он несколько оторопел.
- Сколько же тебе лет, дитя?
- Семнадцать.
- Нуу, это уже не совсем, как бы, детство, - протянул он неуверенно.
- Да шучу я, шучу, - ответила она усмехнувшись зло, и, сделав отрешенно-надменное лицо, потянулась за закуской.
Борис опрокинул в себя ледяную тягучую жидкость. Она приятно обожгла и заструилась теплом по телу. Не торопясь зажевал мягким, подтаявшим сальцом, смакуя чесночный дух, и мир показался ему еще прекрасней.
Даже странная эта Наиля, резкость которой слегка удивила, показалась интересней.
Тем более, что и её водка смягчила. И она уже над чем-то беззаботно смеялась с блондинистой подружкой, похрустывая огурцом крепкими молодыми зубами.
- Послушай, ээээ, как тебя, Наиля! Ты, наверное, еще в школе учишься, да? – затеял он светскую беседу, наполняя стаканчики по новой.
- Заканчиваю, - неохотно поддержала беседу девушка, вытаскивая из кармана короткой легкой курточки пачку сигарет.
Борис, как истинный джентельмен, тут же подсуетился с зажигалкой.
- Какая у тебя зажигалка крутая, - хмыкнула Наиля заинтересованно.
- Да, ерунда, друзья подарили, - с напускным равнодушием отозвался он, - я как узнал, сколько она стоит, хотел её на стенку приколотить, в рамке. Хе-хе. Я же не курю. А жена сунула в карман, так и ношу. Мало ли, кто закурить захочет. Вот как сейчас, - и он рассмеялся довольно.
- Так, девушки, пора мясо на шампуры насаживать! – отдал команду Валерка.
И девушки послушно поднялись и пошли исполнять приказание к краю стола, где рядом с кастрюлей появились шампуры.
Борис засмотрелся на тонкую фигурку Наили, на узкие хрупкие бедра, стройные ноги и, поддавшись импульсу, поднялся и двинулся к мангалу.
Проходя мимо, он осторожно её приобнял и прижал к себе, прошептав на ушко двусмысленный комплимент. От её волос повеяло нежным сладким ароматом, закружившим голову, а тельце её показалось таким маленьким и беспомощным, что захотелось его смять и сжать. Так, чтобы эта зеленоглазая наглая девка запищала от боли. И он прижал её к себе покрепче и встряхнул.
Но она не издала не звука и вообще никак не отреагировала. А он пошел дальше, томясь и волнуясь, как школьник, удивляясь своему состоянию. В последние годы как-то все притупилось, стало пресным. Казалось, он все испробовал и ничего нового ему уже не откроется. Разве что в Таиланде в следующий раз трансвестита попробовать. Но эта мысль не вдохновляла, хотя Валерка рассказывал...
- Борь, ты чего такой остекленевший? Только пить начали – в лицо ему заглядывал Пашка, бросив любоваться на догорающие полешки.
- Так чего-то. Замечтался – вышел из оцепенения Борис и уставился на мангал, забыв, зачем он к нему пришел.
- Да он вечно тормозит, - подскочил довольный Валерка со свеже-откупоренной бутылкой, - чего вы к этим дровам сорвались? Без вас догорят, айда за стол! Хлеб за брюхом не ходит!
И они вернулись к столу. Выпили еще, закусили. И жарили потом шашлыки, на шипящих от капающего жира углях. А Борис все жал и жал к себе разомлевшую от водки Наилю, заглядывая в её зеленые в золотистых крапинках глаза, предвкушая момент близости. Любовался на то, как аккуратно она откусывает истекающие соком кусочки баранины прямо с шампура. Смотрел на тонкие пальчики с длинными ноготками, покрытыми бледно-розовым лаком. Тискал её ноги под тонкой лайкрой, не решаясь отчего-то залезть под юбку. Волнуясь, словно мальчишка.
А тут и баня истопилась.
- Ну что, народ, двинем в баньку, погреемся? – выскочил рыжим чертом Валерка.
- Не рано ли? Тяжеловато будет после еды, - засомневался Пашка.
- Да ну, в первый раз, что ли, - затянул Борис, - посидим для начала на нижней полке. Пошлите, девчонки, - он дернул Наилю за рукав.
- Как, всем вместе, что ли? – в её глазах мелькнуло детское изумление.
Тут настала очередь изумляться Борису
- А как еще то? Ты думала, у нас тут два отделения – мужское и женское, что ли? – он засмеялся. А за ним следом заржал Валерка. Света снисходительно улыбнулась, а на лице у Гули мелькнуло беспокойство.
- Я не пойду, - равнодушно, но твердо сказала Наиля и подожгла новую сигарету. Затянулась, отвернувшись. Всем своим видом давая понять, что решение её окончательно и бесповоротно.
- Это что за детский сад? – Борис недовольно повернулся к Пашке. – Паш, ты кого привез?
- Да лааадно, - миролюбиво затянул Пашка, - перепила девушка. Бывает.
- Да нафиг мне такие сложности за мои же бабки, - вдруг закипятился флегматичный Борис.
- Да пусть сидит, - вступил Валерка. Он поднялся с лавки, покачиваясь и махнул рукой, - пошли. Там соориентируемся, – и подмигнув Светке, захохотал.
Но Борис не двинулся с места. Он остался рядом с Наилей, которая докурив, потянулась за бутылкой и плеснула себе в стакан водки.
При взгляде на то, как мужественно она пытается сохранять независимый вид, украдкой смахивая слезы, отворачиваясь и подставляя лицо прохладному ветру, он сдулся. Злость его улетучилась, и он сразу почувствовал себя старым, пьяным и усталым. Ни бани, ни продолжения банкета уже не хотелось. Борис засобирался домой. Встал со скамейки, порылся во внутреннем кармане и кинул на стол перед девушкой визитку.
- Надумаешь, позвони. – и пошел прочь
- Борис! – она засеменила за ним, позабыв про независимость и невозмутимость. – Ты в город, да? Подвезешь меня?
Он только хмыкнул утвердительно.
Наиля будто почувствовала, что он теряет к ней интерес, и в машине разговорилась. А может, ей просто хотелось выговориться.
И за час он узнал про неё всё.
Про то, что мать с отцом развелись, когда ей было три года. Отца она не помнит, а отчим пил и бил. Вытаскивал за волосы из шкафа, где она пряталась, и бил.
Про второго отчима, который был не в прмер лучше первого, но с которым у неё тоже начались контры. Да, у неё и у самой характер не сахар. Она этого не скрывает.
А откуда ему взяться, сахарному, если мать начала пить еще с первым отчимом и с тех пор регулярно напивается, орет, позорит её на всю улицу. Скандалы, которые тянутся с самого детства никуда не делись, все стало только хуже. Но если раньше мать её просто била, то теперь они дерутся. И ей за это жутко стыдно, но позволить матери избивать себя она тоже не может.
Отчим не вмешивается, потому что знает – если падчерица натравит пацанов с улицы, ему не поздоровится.
Но, по любому, жить с матерью стало невыносимо, и после очередного скандала она ушла из дома. Напилась и накурилась так, что не могла перейти через дорогу. Шла и шла, и недоумевала, почему это дорога никак не кончается. А оказалось, что она идет не поперек, а вдоль неё, прямо посередине проезжей части. Хорошо, что была глубокая ночь и машин практически не было. Ещё сшибли бы, дуру.
Скиталась по подружкам, но все они жили с родителями, долго не погостишь. Познакомили с Гулей. Поначалу успокаивалась тем, что смотрит за Гулиной дочкой и хоть как-то отрабатывает свой хлеб, но ведь не будешь вечно висеть на её шее...
Вот и решила. Попробовать заработать.
- Ой, вот сюда заверни, - попросила как-то заискивающе и Борис растаял. Она показалась такой открытой, ранимой и беззащитной, что внутри у него затрепыхались сразу и жалость, и желание.
- Зайдешь? – она улыбнулась растерянно.
- Зайду, - ответил он, чувствуя себя победителем.
Он поднимался за ней по ступенькам, мысленно её подгоняя, и едва она отперла дверь, набросился и прижал к этой двери спиной, шаря под курткой, забираясь под тонкую футболку, обжигаясь о нежную кожу, жадно впиваясь в губы.
- Тише, Натальку может нянька привести, - сумела выдохнуть она, едва он ослабил хватку.
Он не хотел тише, он просто подхватил её на руки, подивившись легкости её тела и в три скачка донёс до дивана.
На следующий же день он снял ей квартиру. Совсем крошечную и у черта на куличках, но зато недорого. Плюс к этому он давал ей денег на карманные расходы, и ей не надо было добывать их сомнительными путями.
Борис чувствовал себя спасителем и благодетелем. Это было приятно. Еще приятней было то, что он мог приехать к ней в любое время и насладиться немудреным сценарием. Релаксация под бокальчик вина и задушевные разговоры, а вслед за этим постельные игрища с юной подругой. Он наслаждался её молодостью, дышал её свежестью, сливал в неё накопившиеся стрессы. И выходил в мир обновленным.
Что делала она после его ухода, его не особенно интересовало. Он никогда не спрашивал, где и с кем она проводит время. Не то ли боялся уколов ревности, не то ли чувствовал, что надави он посильнее, она может взбрыкнуть и оставить уютную и относительно недорогую клетку.
Вдобавок, он не хотел с ней сильно сближаться. К чему?
Но сближение, тем не менее, происходило. Его все больше к ней тянуло.
Он возил её с собой в командировки, чтобы скрасить пребывание в чужом городе и заражался её радостью. Она радовалась всему. Так, как может радоваться только беззаботная юность.
Купе на двоих, стуку колес, гостиничному номеру, который ей казался просто шикарным. Эскалатару, митингующим галкам, мороженому в засыпанном снегом парке и ризотто с тигровыми креветками в украшенном свечами ресторане.
Ему нравилось доставлять ей эту радость. Нравилось смотреть на мир её глазами, без пресыщенности и снобизма.
Он к ней привык. Возвращаться из беззаботного, им самим же выстроенного мира в семью становилось все скучнее.
Секс с женой стал не просто пресным, им приходилось заниматься через силу. И он страрался исполнять супружеский долг как можно реже. Тем более, что и жена не настаивала. После дня, битком забитого делами, встречами, спортивными залами и решением бытовых проблем, она падала в кровать и засыпала сном праведницы.
Борис начал томиться. Задавать себе вопросы. Зачем он здесь? Что их связывает? К чему это бесполезное времяпровождение под одной крышей? Дома было скучно.
Так скучно, что он даже радовался, когда Наиля звонила ему на сотовый.
А звонила она очень редко. Только в крайних случаях.
Когда у неё случился приступ аппендецита, она позвонила ему. А кому же еще? У неё больше никого не было.
И он примчался и увёз её в больницу, и в этой больнице навещал. Чувствовал себя нужным. Это было приятно.
А потом все опять вошло в колею, и она принимала его в своем скворечнике, исполняла ритуал. Ехала с ним в ресторан, на дачу, везде, куда он её приглашал, а в остальное время жила своей жизнью. И в этой жизни она по нему не скучала.
Однажды, в особенно приятный вечер, разомлев от грузинского красного вина и её горячей, упругой плоти, он полу-шутя, полу-серьезно поведал ей о том, что подумывает о разводе.
- Да? – невозмутимо отркагировала она. – А что случилось? Жена изменила?
- Не знаю, я в её личную жизнь не вмешиваюсь. А что, ты не хотела бы, чтобы я развелся?
- Нет, Борис, - она была серьезна, но ему показалась, что в её словах прсокочила насмешка. – Не получится у нас с тобой ничего. Не пара мы. Заскучаю я с тобой. Не ломай семью, живи с женой, - и она привычно затянулась сигаретой. А он привычно отмахнулся от струйки дыма.
Вот и сейчас она курит, блуждая в мыслях где-то.
- Да что с тобой сегодня? – спрашивает он больше для приличия, чтобы разбить зависшую тишину.
- Я беременна, - она смотрит на него устало, почти с равнодушием.
- От кого?
- От тебя, Боря.
- Да ладно, у меня не может быть детей, я тебе говорил уже.
- А ты проверялся?
- Нет. Ну и что? Я со второй женой живу и никаких беременностей.
- Мне нет смысла тебя обманывать, если бы это был не твой ребенок, я бы тебе даже об этом не сказала. Сделала бы втихаря аборт, да и всё. Может твои жены просто не хотели детей. Ты не думал об этом?
Борис задумался. С первой женой он познакомился еще в институте. Вначале они предохранялись, чтобы ребенок не помешал учёбе, потом перестали, но беременности не наступало. Жена бегала по врачам, и в перспективе его ждало то же самое. Но тут он прокололся на ничего не значащей интрижке. Он даже не ожидал такой бурной истерики, которая сопровождала скорый развод. Поэтому и принял развод с облегчением. Истерик он не переносил.
Со второй женой они обсуждали вопрос деторождения, и в принципе, оба были не против. Но как-то не сложилось. А делать дополнительных усилий в этом направлении они не стали. Как-то не до того...
- Ну и что теперь? – спросил он в задумчивости
- Я еще не решила, наверное, аборт. Тебе же не нужен ребенок, а одна я его не потяну, - она взглянула ему прямо в глаза.
У Бориса решения не было тоже. Хотя оно уже брезжило где-то очень-очень близко.
- Давай подумаем об этом вместе, хорошо? – он присел у тахты, взял её за коленки и заглянул в грустные, зелёные глаза.
- Хорошо, - улыбнулась она доверчиво. Очень доверчиво и открыто.
- Мне сейчас уже надо бежать, а завтра я заеду, и мы с тобой спокойно все обсудим.
Она закрыла за ним дверь, подошла к окну, проводила взглядом отъехавшую машину и пошла убирать постель.
Наиля не любила беспорядка. У неё в гнездышке, пусть и в съемном, всегда должно быть чисто и уютно.
Приведя в порядок тахту, она нырнула в душевую кабинку. Намылась, высушила волосы, забрала их в хвост, оделась в коротенькие шортики и майку. Запорхала по маленькой квартирке – намыла бокалы, натерла их до блеска и убрала на место, вытряхнула пепельницу, вынесла мусор к мусоропроводу, запустила стиральную машинку.
От дел отвлекла бодрая мелодия мобильника.
- Да! – приняла она звонок деловым тоном - Да, я дома. Одна, да. Заходите, конечно.
И вернулась на кухню. Зашуршала пакетами, проворно нарубила курицу, быстро начистила картошку, натерла морковку, порезала лук. Всё у ней спорилось, всё кипело. Кастрюлька задребезжала крышкой, и она убавила огонь. Домыла посуду, столешницу. Протерла все насухо. В дверь позвонили.
- Заходите, заходите – в голосе звучала радость.
- Тётя Наиля! – Наташка повисла на хозяйке.
- Ой, какая ты большущая стала! Тяжелая! – Наиля осторожно опустила её на пол. – Привет, Гуль. Куда ездили?
- Да в гости ездили к знакомой одной. Вот решили и тебя по пути навестить.
- Проходите, я курочку с картошкой тушу. Наташ, смотри-ка, твой любимый мультик! Садись. Давай, прямо на подушки! На пульт тебе. Пойдем, Гуль, на кухню.
На кухне хозяйка разлила зеленый чай по нарядным чашкам, поставила конфеты в хрустальной вазочке, нарезала лимон тоненькми кружочками, высыпала на тарелку любимое свое курабье. Следом появилась знакомая пепельница. Наиля открыла форточку и закурила.
- Ты не думаешь курить бросать? – Гуля бесшумно помешивала ложечкой в чашке, изучая подружку беспокойным взглядом. – Что ты решила, кстати?
- Если получится Борису пропихнуть, оставлю, - она невозмутимо выдула тоненькую струйку дыма.
- Думаешь, он поверит?
- Попытка не пытка. Я с ним говорила сегодня, вроде клюнул. Посмотрим.
- А Мишка?
- А что, Мишка? Мишке я ничего не говорила. А смысл его вообще в известность ставить, после всех его закидонов?
- Наилюш, но ведь это же как-то не по человечески. Он тебе в трудный момент руку протянул, а ты ему чужого ребенка подсовываешь.
- Чего он мне протянул? – Наиля зло рассмеялась. – Гуля, солнце, не смеши, тебе ли не знать, чего они все протягивают.
- Я то знаю, нахлебалась. И ты бы хлебнула, если бы не Борис, - Гуля принялась отпивать чай мелкими гллоточками, поглядывая на подружку.
- В этом мире каждый выживает как может. Согласна ты со мной? – в голосе Наили звенела стальная уверенность.
- Ну, в общем-то да, - робко согласилась Гуля.
- Ну и вот. И я выживаю, как умею. Хорошо тем, кому с детства родители все в попу суют и туда же дуют. А обо мне позаботится некому и детства у меня не было. Значит и осебе, и о своем ребенке я сама буду думать, как умею! Моего ребенка никто за волосы таскать не будет! У него будет и жилье, и игрушки, и спокойная жизнь, и мама с папой, и образование!
- Да что ты раскипятилась-то, успокойся ты. А если Борис потом узнает, что ребенок не его?
- Как узнает? Если ты не скажешь, так и не узнает, - в зеленых глазах не было и тени сомнения.
- Ну я не знаю.. тест на ДНК. Сейчас же делают, - неуверенно протянула Гуля, пережевывая конфету.
- Да не пойдет он ни на какие ДНК, что я не знаю его что ли, - фыркнула Наиля, - ну а узнает, так разведемся. Только я пустая не уйду. Там есть, что делить.
- Какая ты циничная, Наилюшка. – покачала головой Гуля.- Ты же его просто используешь.
- Учителя хорошие были, - невозмутимо ответила она. Затушила сигарету и отодвинула пепельницу. – Надо и правда курить бросать. Ребенку вредно.
Борис стоял в пробке, смотрел сквозь лобовое стекло на заляпанный грязью задок потасканного грузовика, а видел чистый белый песок, молодую красивую жену с зелеными глазами и белоснежной улыбкой. Ласковую, счастливую, довольную жизнью. Малыша, что бежал от неё прочь, растопырив ручонки, к синей кромке теплого моря. И себя с ними рядом.
«Жизнь только начинается». – подумал он и тронулся с места, вслед за оживишим грузовиком с заляпанными номерами.