Про снежную бабу и селедку под шубой (однажды в новогоднюю ночь...)
Как встретишь Новый год, так его и проведёшь, говорят в народе.
Когда-то шумное новогоднее застолье было обычным делом в нашей семье: приезжали друзья, родственники. Неожиданных гостей воспринимали, как хорошую новогоднюю примету – к большому веселью на весь предстоящий год.
Более двадцати лет прошло с той встречи, но я её запомнила на всю жизнь. А начиналось все замечательно.
За неделю до праздника позвонила сестра Татьяна, живущая в другом городе:
– Привет, сестрёнка! Как дела? Как Новый год собираетесь встречать?
Только я открыла рот, чтобы сообщить, что дела ничего идут, что Новый год собираемся, как обычно, встретить дома – вшестером (муж, я, обе наши дочки, да ещё должны приехать из Москвы свекровь с другим внуком Гошей – племянником моего мужа), как Татьяна, не дожидаясь ответа, сообщила неожиданную новость:
– Не пугайтесь, мы решили нагрянуть к вам всем семейством.
И продолжила деловито:
– Ждите нас утром, 31 декабря. Да, вот ещё что. Особого беспокойства вам не доставим, постельное бельё и закуски привезём, а спать устроимся на полу.
Хлопот мы не боялись, поэтому мою реакцию можно назвать исключительно радостной. Прикидываю про себя. Поместимся. Стол раздвинем, стульев хватит, в запасе – диван, кресла и кухонные табуретки. Нас – шестеро, да их пять человек. Подумаешь, невидаль – всего одиннадцать человек! Мои и Танины дети встречаются часто – чаще летом, когда гостят у дедушки с бабушкой, – поэтому их связывают не просто родственные отношения, а искренняя дружба. Подростки – Ольга, старшая Танина дочка, и мой первенец Наталья – почти ровесницы. У Ильи, второго по счёту Татьяниного отпрыска, и моей младшей дочки Иры – типичные романтические отношения (кузин и кузина). Ну, а отношение к их младшенькой, Людочке, как к живой кукле – понянчить, потискать. Короче, мои девчонки заранее настроились на бурное веселье.
Сдержанно обрадовался и мой муж – будет с кем выпить и поговорить на умные мужские темы (хотя Колю хорошим собутыльником трудно назвать, потому что у него стойкая аллергия на водку).
Последняя неделя уходящего года прошла в приятных хлопотах и приятном ожидании.
Я, сидя на работе, вперемежку с «авральной» деятельностью – как всегда, «горел» годовой план, и наш добрый (но взвинченный вышестоящим руководством) начальник усиленно «взвинчивал» подчинённых – продумывала новогоднее меню, а в обеденный перерыв рыскала по магазинам в поисках дефицитных продуктов. А дефицитом тогда считалось почти всё: шампанское, колбаса, селёдка, рыбные консервы, шоколадные конфеты. Не говоря уже об икре.
Тем не менее, у простых советских людей, несмотря на полупустые прилавки, к Новому году всё уже было припасено. Хоть сестра и наставляла особо не хлопотать, наш холодильник тоже ломился от еды, причём одна из полок была отведена под самые деликатесные продукты (включая баночку кетовой икры и финскую салями) – их привезла из столицы свекровь.
И вот наступило 31 декабря. Утро. В квартире пахло хвоей. По телевизору показывали «Карнавальную ночь». Молодая Людмила Гурченко нежным голоском уговаривала советских граждан за пять минут «помириться тем, кто в ссоре».
Царапая нахлобученной серебристой игрушкой-макушкой потолок, стояла в углу гостиной уже наряженная ёлка. Живая, а не искусственная. Не беда, что на самом деле на хлипкой подставке вместо одной елки стояли связанные вместе две ёлки-палки. Если обернуть их оси серебристо-зелёной мишурой, создаётся впечатление, что стоит одна, очень густая тёмно-зелёная ель.
Надо заметить, что в советское время на ёлочных базарах были, в основном, только такие ёлочки-палочки: нестандартные, хиленькие, с осыпающимися иголками. Выбранные, вернее, выбракованные лесниками. Иногда заготовка таких ёлок шла за месяц до Нового года – и не только из-за нерасторопности советской торговли, но и по той причине, что заготовители торопились срубить их до появления на лесных делянках непроходимых сугробов.
Муж, выполнив почётные предновогодние обязанности – добыть и установить ёлку, проверить и нанизать на ветки электрические гирлянды, подсоединить «мигалку»,– лежал на диване, отстранившись от домашней сутолоки, и смотрел телевизор. Дети тоже не сидели без дела: придумывали новогодние конкурсы, мастерили карнавальные костюмы и маски.
Я со своей глубокоуважаемой свекровью общалась на кухне. Под спокойные беседы незаметно для посторонних, как будто сами собой творились новогодние угощения. И неважно, привезёт что-либо сестрица или не привезёт – мы тоже не лыком шиты.
Уже был готов холодец и селёдка под «шубой»; сварены овощи для различных салатов. А на полу стояли в ряд, как солдаты в боевой готовности, открытые банки с соленьями и маринадами. Словом, царила предпраздничная суета.
И тут снова позвонила Татьяна.
– Нина, – произнесла она замогильным голосом, – не ждите нас. Мы не приедем.
Пока я, ошеломлённо «переваривала» в голове новость, на другом конце положили трубку. Только с третьей попытки мне удалось соединиться вновь.
– Что случилось? – спросила нервно, вернее, уже почти криком.
– Ничего особенного. Просто мы с Колей поругались. Ты мне больше не звони, я спать собираюсь лечь пораньше.
– А где дети, где Коля? Кстати, позови его, дай мне с ним поговорить!
– Детей увезу сейчас к свекрови, а он – неизвестно где. И выяснять не хочу.
Затем добавила суховато:
– Всех с наступающим Новым годом. Целую. Пока-пока.
Пауза, щелчок, длинные гудки.
Необходимо сделать маленькое отступление.
Сестра живёт со своим единственным и любимым мужем Колей уже довольно долго. В обоюдной любви. И частом несогласии друг с другом. Эти несогласия нередко перетекают в ссоры, поводов для которых полно – и больших, и маленьких.
Например, Коля иногда использует ненормативную лексику, а Татьяна органически не выносит мат. Упаси боже, если он случайно при ней ляпнет что-то нецензурное! Всё, миру конец! Полдня полный бойкот, вторые полдня – односложные реплики сквозь зубы.
Коля – заядлый рыбак, Татьяна ненавидит чистить рыбу, вдобавок ревнует его к друзьям. После каждой рыбалки – «молчанка» на день или два.
Он – домосед, Татьяна обожает путешествия. Если она, наперекор ему, уезжает в гости, то несколько дней после её возвращения они не разговаривают.
А ещё большим испытанием на прочность супружеских отношений становятся обоюдные лидерские замашки, разногласия в политических взглядах и вопросах воспитания детей.
Можно только догадываться, как они умудряются мириться, однако после примирения супружеская любовь разгорается, как большой костёр, и потом горит длительное время очень ровным пламенем. До очередной стычки. К счастью для меня, об их «холодной» войне я знаю только со слов Татьяны, поэтому мне с трудом в это верится.
Со стороны они выглядят очень красивой парой. Спортивные, моложавые. У обоих – хороший слух, и мне не раз довелось слышать, как они слаженно поют дуэтом. А как красиво танцуют! Танго в их исполнении годится для сцены. При этом смотрят друг на друга всегда нежно, как будто и месяца не прошло со дня свадьбы.
Ну, так вот, вернусь к продолжению рассказа.
После разговора с Татьяной сообщила домочадцам, что гости передумали ехать. Конечно, все расстроились – веселья будет поменьше, да и столько еды пропадёт даром!
Ближе к вечеру время пошло быстрее. Детей уложила в постель, пригрозив, что иначе не разрешу так поздно сидеть за праздничным столом, муж под включенный телевизор давно похрапывал на любимом диване, свекровь тоже вздремнула на часок.
Я же, накрыв стол, подсела к телефону с записной книжкой. Первым делом поздравила с наступающим родителей, потом друзей и всех остальных родственников. Вспомнила снова о сестре. Вздохнув, набрала её номер. Длинные гудки. Представила себе, как она, наплакавшись всласть, спит сейчас одна-одинёшенька, и пожалела её. Потом перевела взгляд на настенные часы, ахнула: до Нового года осталось менее двух часов, а у меня ещё курица, замаринованная заранее и нашпигованная чесноком и сыром, в духовку не поставлена, наряды не поглажены, да и дети что-то слишком разоспались...
Спустя некоторое время, после бестолковой суеты, мы все, чинные и нарядные, уселись за стол – проводить уходящий год. Муж взял в руки запотевшую бутылку полусладкого «Советского шампанского»…
Трель входного звонка нарушила семейную идиллию. Не спрашивая «Кто?» - в новогоднюю ночь почему-то люди становятся беспечнее - открываю дверь.
На пороге – снежная баба. Вернее сказать, маленький Снеговик. Смешной, запыхавшийся, переминается нетерпеливо с бока на бок, чуть ли не подпрыгивает. Длинный красный нос из картона, белый халат, на голове белый колпак. В руках огромное блюдо, на нём – селёдка под «шубой». А сквозь прорези маски сияют озорные карие глаза. В сказки давно уже не верю, поэтому с большим трудом, но всё-таки догадалась:
– Олечка, это ты?
– Я, тётя Нин. Поздравляю с Новым годом! – скороговоркой произносит племянница-Снеговик и протягивает мне блюдо.
Машинально взяв его, стала потихоньку приходить в нормальное состояние, т.е. начала соображать:
– Как ты очутилась здесь в таком виде? Одна приехала? На чём? А где твоя мама, где все остальные?
– Во дворе. Скоро подойдут. Как только продукты выгрузят и машину закроют. А Илья – уже в лифте, вслед за мной поднимается.
– Ура!!! – это за моей спиной сгрудились возбуждённые домочадцы.
Вскоре появился ещё один племянник – Илья. С тортом «Наполеон». За ним глава семейства – Коля. С сумкой, набитой бутылками. Замыкала шествие ни капельки не смущённая Татьяна – с маленькой Людочкой на руках. Тесная прихожая стала ещё теснее от шуб и снятой зимней обуви.
Расцеловавшись с гостями, я вдруг почувствовала запоздалый приступ гнева: « И не стыдно жестоко шутить?»
Оказалось, что это не розыгрыш. Действительно, поругались, а за несколько часов до Нового года, испугавшись плохой приметы, насильно помирились, причём инициативу оба проявили одновременно. Пусть не за пять минут, но всё равно здорово получилось!
После установления мира немедленно решили ехать к нам: то есть когда я в последний раз им звонила, они уже находились в дороге.
Почти поверив сбивчивым объяснениям сестры, я всё-таки спросила:
– А селёдка под «шубой»? А торт? Зачем же ты их готовила, раз спать собиралась в новогоднюю ночь?
– Так, на всякий случай, – смутилась Татьяна.
Вспомнилась почему-то расхожая фраза о том, что надежда всегда умирает последней. Выходит, что и Коля, закупая спиртные напитки просто так, «на всякий случай», на самом деле надеялся на чудесное примирение.
И началась новогодняя кутерьма.
Стол пришлось срочно раздвигать, тарелки с закусками уплотнять, ещё бы: почти все блюда в двойном количестве – две селедки под шубой, два салата «Оливье», два торта и т.д. и т.п.
Фрукты и сладости переместили на журнальный столик, превратившийся временно в сервировочный. По приказу сестры («Что за безобразие? Почему ёлка в углу стоит?») наши мужчины стали передвигать её на новое место – на середину комнаты, чудом не опрокинув.
А потом вся весёлая компания под предводительством главного аниматора Татьяны, убрав с пола несколько разбившихся игрушек, старательно пошла хороводом с обязательной «В лесу родилась ёлочка».
Допеть песню до конца помешал бой курантов, и все бросились к столу. С посадочными местами вышла неразбериха, поэтому народ сгрудился вокруг моего мужа, который снова приготовился откупорить шампанское.
Раздался хлопок… и с последним ударом часов на Спасской башне пенистая струя рванула до потолка. Нет-нет, особо никто не расстроился (кроме меня: опять ремонт надо будет делать!), половина напитка в бутылке всё-таки осталась, и бокалы взрослых были быстро опустошены. Дети тоже оказались не в обиде – газировка «Колокольчик», по их мнению, лучшая вкуснятина в мире!
Под треск бенгальских огней и крики «Ура!» сыпались на пол с бедной ёлочки – её дети безжалостно обстреляли хлопушками – цветные кружочки конфетти. А по телевизору уже шёл «Голубой огонёк», лились с экрана звуки вальса Штрауса, и в такт этой музыки с потолка на селёдку тихо капало шампанское…
Многие детали той новогодней ночи уже стёрлись из памяти. Смутно помнится, что устроили конкурс – какая «селёдка под шубой» вкуснее (оказалось, что та, что была залита шампанским), как Таня с Колей танцуют своё любимое танго, а дети, нацепив карнавальные маски, дурачатся под музыку, не слушая мои уговоры: «Тише! Ведите себя прилично!» И уж совсем забыла, где и как потом, уже под утро, разместили гостей на ночлег.
Примета сбылась: весь следующий год для нашей семьи был богатым на разные яркие события. Включая частые нашествия любимых родственников. Что касается Татьяны и Коли, то они тоже не скучали: лёгкие размолвки и последующее страстное примирение очень украшали их размеренный быт на протяжении всего года.
Вместо эпилога
Прошло много лет. Снова декабрь. Случайно встретилась с племянником, и тот мне сообщил, что в квартире родителей начался ремонт. С перепланировкой. И, конечно, по инициативе Татьяны. Самая трудная и грязная работа уже проделана: разрушена стена, отделяющая кухню от спальни, и вывезен строительный мусор. Остались сущие пустяки: оклеить новое помещение обоями, настелить пол плиткой, а также придумать, какую из уцелевших комнат предназначить для новой спальни. Зная, что Коля жуткий консерватор и поборник чистоты в доме, осторожно спрашиваю у Ильи:
– А как папа к этому отнёсся?
– Пока сдержанно, – таков был дипломатичный ответ хорошо воспитанного Татьяниного сына.
В переводе это означает, что запахло порохом. Что ж, надеюсь, что до Нового года времени на примирение хватит.
Но это будет уже другая история.