ВОВКИНО ЛЕТО
Как всегда мамин участливый голос безжалостно врезался в утренний сон Вовки: «Сынок, поднимайся, дед Миша уже проехал наверх коров собирать». Вовка вскочил, натянул выцветшие брюки из грубого тика, которые служили для защиты от гнуса, рубашку байковую поверх майки, щелкнул бичом как бы пробуждая его и себя ото сна. Конечно, с пацанами рыбачить, нырять за раками было много радостнее: возвращаться домой с тяжелым куканом, наедаться до отвала рыбы, зажаренной мамой до хруста и рассказывать Сашке всякую всячину, фантазировать про рыбину величиной с поросенка, которая ох и покатала Вовку на себе верхом по Тунгуске и которая уже почти выбилась из сил и не соскользни Вовка с ее спины, отдыхать бы ей сейчас на сковородке...
Сашка шмыгал носиком и гундосил «Я тозе хоцю с тобой лыбу гонять!» На что тут же неизменно получал насмешливо-уничтожающее:
«Научись сначала нос вытирать!»
Да, было интереснее со сверстниками и старшими пацанами играть в «войнушку», устраивать битвы рыцарей в доспехах собственного изготовления, биться деревянными мечами до победы... Но хотелось Вовке надеть 1 сентября новый форменный костюм с фуражкой, и, ради этого, длинные летние дни проводил он в обществе стада поселковых буренушек и пастуха деда Миши. Деду-то что! У него ни избы путней, ни семьи. Коморка в бараке, на столе неизменная банка молока, хлеб, сала кусок, пара-три картофелины, да лежанка у печки. Ему и с коровами - в радость и еду из женских рук по утрам принимать. Хозяйки по очереди снабжали деда едой на день. За лето дед крепчал: еда добротная, режим, обилие свежего воздуха и солнца. Весной же дед еле выползал из своей коморки: дряхлый, худющий с лихорадочным взглядом голодного старого волка. Поначалу трудно было деду управляться с разбегающимся стадом. Коровы как будто издевались над пастухом: носились одна от другой задорно задрав хвосты, восторженным утробным мычанием салютуя свободе и скромной травке, смело воюющей с утрамбованностью старого пастбища. Вот тогда-то дед Миша понял, что ему не справиться одному, а отец Вовки - что неплохо было бы отдать сына в подпаски. Вовке не нужно было доказывать правильность отцовского решения, просто в брезентовую сумку, сшитую для этого случая, мать поставила бутылку молока, заткнутого пробкой из газеты, положила краюху хлеба, пару луковиц и жаренного карасика из вчерашнего Вовкиного улова. И вот Вовка уже подгоняет беспокойных буренушек, щелкая бичом. Первая неделя нескончаемо долго вытягивала из Вовки силы. По вечерам он с трудом раздевался, опускал в теплую воду чужие ноги и куда-то проваливался.
Утром опять слышал: «Сынок, просыпайся!».
Через неделю ноги уже не гудели, Вовка втянулся в работу и вскоре понял, чего ему не хватает. Вовке некогда было сбегать в поселковую библиотеку к Валентине Тихоновне за новыми книжками, ведь рабочий день его начинался с восходом, а когда сытое медлительное стадо плыло по улице, разливая в прохладу вечера тепло, пахнущее молоком, Валентина Тихоновна улыбалась Вовке, пропуская свою громадную Мальку во двор. Уже три года бегал Вовка в библиотеку, где слыл самым серьезным читателем. Мало чем уже могла порадовать добрая библиотекарша Вовку...
Сидя на молоденькой травке, Вовка видел, как дед Миша вынул из кармана брюк листок, оторвал от него кусочек и стал привычно крутить козью ножку, насыпав из залосненного кисета щепотку махорки. Надорванный листок лежал рядом.
«В 1902 году во время одной из командировок с охотничьей командой я пробирался вверх по реке Цимухе , впадающей в Уссурийский залив около села Шкотова».
Вовка замер. В груди разлился нежный трепет: «Уссурийский залив. Это же там, где я родился, там, откуда так не хотелось уезжать, там, где прямо за огородом теплая речушка плавно катала Вовку на первом в его жизни плавсредстве - автомобильной камере- Это же там! Вовка схватил изуродованный листок и стал быстро читать. Когда дочитал вторую страницу, его глаза умоляюще уставились на старика, откинувшегося на траву. «Дедушка, откуда этот листочек у вас? - Для растопки берег, да вот беда: газеты закончились. Не во что махорку завертывать, а книга толстая, надолго хватит!». Дед блаженно растянулся, пуская едкие струйки дыма из волосатых ноздрей.
Утром мать подошла к постели сына, но не нашла его там. Вовка, вскочив до петухов и схватив в чулане стопку потемневших газет, уже несся к пристанищу деда.
- Дедушка, - зазвенел его взволнованный голосок - давайте меняться: я
вам - газеты, а вы мне - книгу, идет?
Дед поскреб давно не мытый затылок и потянулся к стопке газет: Вообще-то они бравее, из них самокрутки легче крутятся».
Вовка схватил книжку без обложки и первых страниц и помчался домой. По дороге он все-таки нашел в конце изуродованной книги: «Дерсу Узала». Владимир Клавдиевич Арсеньев.
Так и живут в доме Владимира уже много лет его любимая книга без обложки с желто-серыми листами и желание побывать хоть разок на родине - в сказке, называющейся Уссурийский край!