Ещё Васильич обогатил многочисленными историями из курсантской жизни военных штурманов. Женихами они были завидными, поэтому прапорщик показал фотографию, где документально запечатлилось подтверждение его слов. Историю приведу так, как её запомнил, вложив в уста Васильича:
«Иногда получается совсем неприлично. Пришла одна дама к начальнику училища и говорит: «Ваш курсант гулял с моей дочерью, а теперь она ждёт ребёнка. Не знаю его фамилии, но если вы мне всех предъявите – обязательно найду!»
Начальник училища, в общем-то, был мужик простой и внял. Он тут же объявляет общее построение... Парень, виновник всего торжества, увидел, что тётка эта за начальником по пятам бегает и догадался, что по его душу пришли. Ну и попросил помощи у народа. Кого успел – сам попросил, а остальным по цепочке передали.
На построении начальник объявляет (вот так, запросто): «Один из наших курсантов гулял с дочерью этой женщины, и теперь эта дочка ждёт ребёнка. Не заставляйте ходить по рядам и искать... Кто это сделал – три шага вперёд.»
Три шага вперёд сделало полбатальона (около 150 человек). Тётка с воплями умчалась в сторону КПП и больше не появлялась. Начальник училища посмеялся и приказал: «Встать в строй.» – Правда, не всегда всё так легко заканчивалось. И к начальнику училища ходили тётки, и в политотдел. Одна надпись перед каким-то выпуском под окнами казармы по ту сторону забора на асфальте: «Умру под этим забором, но стану женой офецера!» – На фотке так и было – офЕцера, через букву «е»...
В качестве алаверды я не только рассказал почти подобную историю из жизни гражданских авиаторов-курсантов, но и припомнил, что рассказывали о легенде полярной авиации, Петре Аполлоновиче Кухто. В послевоенные годы он был полновластным хозяином всей малой авиации в Якутии. И отрядов всего насчитывалось два, если не ошибаюсь – Якутский и Маганский. Так дед Кухто, как его с любовью называли, говаривал, что Москва – далеко, а здесь «хозяин только Кухто, а больше нихто!» – И показывал на громадную карту Якутской авиационной империи тех времён... У него работал один лётчик из Москвы, у которого никак не складывалась личная жизнь. Жена-москвичка наотрез отказывалась менять перлоновые чулки и туфельки на каблучках на простёганные подштанники и валенки или унты... Поэтому переезжать не хотела, однако, денежек ждала регулярно.
Так продолжалось года три-четыре, пока ей не показалось, что денежек становится с каждым почтовым переводом всё меньше, да и слухи какие-то доходили, что муж-лётчик завёл какую-то интрижку на стороне.
Возмущённая дама не вытерпела такой несправедливости судьбы и примчалась прямо в кабинет Петра Аполлоновича, капризно высказывая финансовые претензии и требуя поставить на место зарвавшегося пилотягу. Кухто с интересом выслушал, закурил, осмотрел начепуренную-наштукатуренную мадамочку, оценил пышность начёса на голове и медленно выдал приговор столичной штучке: «И-и-и, мииилая! Ты – тама, а он – здеся... И который год это всё длииится? И кого он, по-твоему, я...ть тута будет? Медведицу?! Иди, мииилая себе, иди!»...
Про Кухто ещё рассказывали весёлую историю, связанную с его привычкой постоянно курить. Однажды, внедрили диспетчерские радиолокаторы. Вещь – непонятная, принцип действия – не всегда позволяющий умом понять, что уже наступила новая эра в авиации. И тем более, лётчики, прошедшие войну или летавшие на допотопных гидросамолётах, никогда с радиолокаторами дела не имели. Поверить в чудесные возможности локаторов было невозможно, в уме это не укладывалось... Кухто решил сам проверить, на что способен радар. Сел за штурвал самолёта и стал крутиться вокруг аэродрома, интересуясь у диспетчера фактическим местоположением.
К его удивлению, диспетчер точно выдавал и азимут, и удаление, и даже названия посёлочков или речушек, над которыми кружил самолёт. В конце концов, Кухто решил в последний раз убедиться в чудо-свойствах радиолокатора и в том, что об этом говорилось в кулуарах. Он ехидно спросил у диспетчера: «А скажи-ка, мииилай, и что я сейчас делаю-то?» – Диспетчер, знавший привычки Кухто, выдержал небольшую паузу и сказал: «Курите, Пётр Аполлонович, курите...» – Сражённый наповал командир вопросов больше не имел и убедился, что ему не врали. Локатор видел всё!
… Зато у нас троих сделались глаза филина, посаженного на кол, когда мы увидели гараж Васильича. Не знаю, влезла бы туда парочка семиосных армейских тягачей «Ураган» или нет, но одному из них там было бы достаточно просторно. Хотя у прапорщика ни автомобиля, ни даже мопеда в наличии не наблюдалось. В уголке сиротливо стоял велосипед, на котором Васильич гордо рассекал по военному городку, совершая поездки к месту службы или оттуда... Гараж поражал воображение своим гигантизмом и девственной пустотой внутри. Эдакий мини-ангар для самолёта. Но и у соседей Васильича масштабы гаражей были такими же! Так что в этом наш прапорщик не выделялся. Сама скромность и простота.
Мы вновь потеряли дар речи, когда скромняга-прапор, чуточку стыдясь и гордясь, предложил осмотреть и оценить его погреб. Погреб вполне соответствовал размерам самого гаража, а ещё – ему бы позавидовал сам Верховный Главнокомандующий, товарищ Сталин, если бы ему пришлось сравнивать свою сверхсекретную подземную ставку под Куйбышевым с этим чудом инженерно-прапорщицкой мысли. Фигня, что вглубь он был похож на шахту для запуска МБР «Тополь». В ракетах мы не разбирались, поэтому не знали, что «Тополь» запускают с мобильных установок на колёсном шасси, но нам простительно так заблуждаться.
Мы даже сначала подумали, что ракета установлена под землёй и ждёт своего часа, а сам тягач уехал за следующей, но это оказалось немного не так. Вниз вела лестница с резными балясинами, а самих этажей насчитали три! Надо ли говорить, что все люки и проходы были задраены намертво крутящимися колёсиками и диковинными запорами, как отсеки на подводной лодке?!
На первом этаже располагалась всякая баночно-консервная продукция, закрома с картошкой, бочки с капусткой и всякие бутыли со слитым спиртом. Дегустировать было предложено этажом ниже, где у Васильича оказалась оборудованная комната отдыха со всеми благами цивилизации и автономными системами жизнеобеспечения, включая телевизор, мягкую мебель и водопровод...
Нет, всё-таки джакузи там не обнаружилось! Да если разобраться, то их тогда нигде не было, разве что у супергенералов супергенерального штаба. Но и это ещё не всё... Васильич проникся к нам таким уважением, что жеманясь показал ещё и третий этаж, о котором сказал, что про его существование не только ближайшие соседи не знают, но и жена. А это уже было кое-что! Военную тайну Васильич тщательно берёг.
Вообще-то, прапорщик смущённо признался, что ему просто лень было тратить время и ещё одну литруху спирта, чтобы дать её экскаваторщику, который всё это вырыл за пятнадцать минут, и водителю подъёмного крана, устанавливающему бетонные перекрытия... Но у нас всё-таки возникли определённые сомнения в том, что на этот раз Васильич темнит и не показывает ещё парочку пролётов вниз. Дегустировали-то мы на втором этаже, но всё же истинной целью являлось посещение именно третьего. Там, скорее всего, находился самый большой филиал окружного склада ОМТС.
Аккуратные стеллажи с заботливо рассортированными по размерам образцами всевозможной военной амуниции, которой так богата авиация ВВС, комплекты костюмов химзащиты, зачем-то противогазы, несколько парашютов, лётные шлемофоны с ларингами, портяночная ткань (чистая и свеженькая!), сапоги, гимнастёрки и ремни с офицерскими портупеями... Если чего-то не упомню за давностью лет, то пусть Васильич простит. Не должен же я всех тайн раскрывать!
Однако, в уголочке стояло нечто, похожее на большой шкаф, но оно было замаскировано-задрапировано брезентовой тканью, поэтому рассмотреть что-то в деталях не имелось совершенно никакой возможности... Всё-таки, прапорщик что-то скрывал... Не пусковой ли комплект для запуска МБР? Или там прятался тот самый комплекс РЭБ «Сирень», к телу которого нам пока не дали соответствующего допуска? Ну, рассуждать нам было некогда, мы сразу ринулись выбирать и примерять то, зачем, собственно, сюда и припёрлись...
Григорий, правда, по наивности юных лет, не преминул невинно поинтересоваться, когда же в последний раз производилась укладка парашютов? На что Васильич мудро и двусмысленно заявил, что если Гришке и придётся выполнять прыжки, то уж ему-то обязательно выдадут новенький и проверенный инструкторами. И ещё сумрачно предложил примерить противогаз и облачиться в костюм химзащиты. Костюмы эти хоть перекладывай, хоть не трогай совсем – абсолютно ни на что не влияет. И ему совершенно не жаль отдать их безвозмездно для опрыскивания огородика от вредителей, например – от зловредного и вездесущего колорадского жука. Лежат они, прорезиненные костюмчики, понимаешь, на полках и место занимают, а выбросить – жалко!... Григорий огородика не имел и прыгать не хотел, особенно в таком виде, поэтому переспрашивать не стал.
Гришка страшно комплексовал по поводу того, что он – самый молодой, и что у него меньше всего налёта часов. Поэтому, по его мнению, Григория обязательно оставят на прыжки и полёты. Не комплексовал Гришка по другому поводу. Он был крупным спецом-истребителем пива, а вовсе не парашютистом. У него имелась совершенно ненасытная утроба и одна странная особенность. Даже когда мы сидели в пивбаре и на пару с Юркой уже собирались уходить, чувствуя, что насосались, как клопы, Гришка оставался на месте и обещал: «Мужики, я сейчас, следом за вами... Догонюсь только немного!» – Ну, и догонялся ещё полуведёрной порцией пенного напитка. Правда, за точность количества не ручаюсь, мы этого никогда не видели. Может быть, и целое ведёрко ещё влезало. Но это я так..., просто вспомнил особенности организма Григория и его боязнь стать главной надеждой офицерского мобилизационного резерва, выполняющего прыжки с парашютом за всех и отлетывая разом всё количество необходимых учебных часов.
Прапорщик, по-моему, притащил нас на свой мини-склад с одной единственной целью – слегка проредить количество амуниции, устыдясь некоторого «перелёживания» по срокам на многочисленных стеллажах, а заодно повысить благосостояние за наш счёт. Поэтому мы быстренько перебрали глазами всё богатство, разложенное перед нами, и мысленно перепроверили свои финансовые возможности.
Сапоги, ремни и портянки гневно отмели сразу. Я выбрал новенький авиационно-технический костюмчик х/б, который жив и до сих пор... Очень, скажу, качественный и ноский. А Юрка и Григорий присмотрели поскрипывающие лётные кожаные куртки. Такая у меня уже была, поэтому я и ограничился своим выбором. Куртки тоже пахли свежачком, краской, кожей и оказались с абсолютного «нуля» – муха не сидела! Надо ли говорить, что и цена называлась божеская!? Скорее всего, это тоже вызывалось просроченным временем хранения и надобностью как-то обновить ассортимент товара. Порядок должен быть!
Ну, и если завершить тему прапорщика и гаража, могу сказать, что внутри не нашлось никакого намёка на влагу или сырость. Вентиляция – что надо! Стены были обшиты обожжённой вагонкой, покрытой лаком. Пересидеть там пару атомных бомбардировок казалось плёвым делом и сущим пустяком. Телефона вот не увидели, но кто знает, что скрывалось за брезентовым пологом в углу?...
Остальное время, проведённое в Челябинске, не особенно богато на какие-то интересные события. Ежедневное просиживание-пролёживание в казарме, пока все остальные мужественно постигали таинства полётов по ортодромии и искусство точного бомбометания по расположениям проверяющих на КП. Кормёжка осуществлялась в столовой, до которой ещё надо было чесать пешкодралом в сапогах минут десять. Сама пища ничем примечательным не запомнилась. Хватало всем, но кулинарных подвигов и изысков повара не совершали. Тырили, конечно же, как и везде, наживаясь на бессловесных курсантах. А «партизаны» – не в счёт, они тут временные и сытые. Да мы и сами в магазинчиках кое-что для разнообразия докупали...
Вечерами – чай на всех в огромной выварке из оцинковки. Кипятильник из набора бритвенных лезвий. Как не вышибало предохранители и пробки, просто не представляю! Выварка угрожающе гудела, бухтела и стремилась в космос, но кипятилась так быстро, что могла запросто через три-четыре минутки выкипать на пол до половины. Выварку предусмотрительно устанавливали в умывальной комнате на кафельный пол, где имелся слив воды в канализацию, а окна располагались высоко...
На улице – вечная сырость, туман, хмарь, морось, дождь и слякоть. Бесчисленные заводы, коптящие, дымящие и умножающие печаль от обволакивающего смога... Дедовщины не было, все являлись «существами одного призыва и одновременного дембеля», хотя мы, летающие, всё-таки удачно дембельнулись на два месяца раньше остальных. Командование полка убоялось оставлять нас на мифические учебные полёты, во избежание разложения остальных «партизан» и боевых офицеров. Так что ВУС нам сменили на специалиста по РЭБ и даже без всякого парашютного спорта и нудных полётов.
С этим ВУСом у меня и у остальных ребят возникли определённые жизненные проблемы. Он, вернее, она – военно-учётная специальность, была какая-то особенная и редкая, что приводило к надобности лично приезжать в военкомат. Мне каждый год оттуда приходила угрожающая повестка «явиться и предстать пред очами». Но уже после первого такого посещения выяснилось, что военные озаботились лишь проблемой моего лётного долголетия, поэтому требовалось всего-навсего ежегодно предъявлять ВЛЭКовскую справочку, свидетельствующую, что я – действующий штурман и вовсю продолжаю бороздить просторы...
Тем не менее, сборы для нас завершились, а впереди оставались ещё два месяца совершенно законной командировки. В училище проставили штамп в удостоверении, говорящий, что мы добросовестно оттрубили трёхмесячные курсы переподготовки и отпустили на все четыре стороны, запретив появляться на работе до окончания «проштампованного» срока. Военным требовалось дождаться окончания полётов всеми и сочинить общий приказ-рассылку по военкоматам, откуда мы прибыли. Поскольку все передвижения в армии рассчитаны на паровоз, а к нашим местам из Челябинска можно добраться только авиатранспортом, нам легко пошли навстречу, выписав билеты на самолёт. Причём, сразу до Якутска никто из нас троих лететь не собирался. Не помню, куда отправились Григорий и Юра, но я решил навестить родителей и выбрал себе замороченный крючкообразный перелёт по маршруту Челябинск – Алма-Ата – Новосибирск – Якутск с открытой датой.
На пути к родителям Алма-Ата закрылась, и мы угнездились на запасном – Фрунзе. Сколько тогда туманила Алма-Ата, помнят многие лётчики. Посадочную систему с нормальными метеоминимумами для обоих курсов установили гораздо позже. Поэтому я не стал испытывать судьбу и даже не поехал к родственникам во Фрунзе. Наступила уже ночь, а к родителям очень хотелось, прямо навязчивая идея! И я нашёл «сумасшедшего» паренька на «Жигулёнке», который меньше, чем за сто рублей, отказывался ехать в Алма-Ату через коварный, запуржённый и заснеженный Курдайский перевал. Когда проезжали его и те места, где провёл значительный отрезок своего детства, я понял, что сумасшедшим был в ту ночь именно я, лучше бы поехал к родственникам или ожидал, когда в Алма-Ате появится приличная погодка... Но перевал благополучно миновали, не заглохли, не забуксовали и не замёрзли... И к родителям я прибыл неожиданным сюрпризом!
(продолжение следует)