Желание

«Пойми, - говорил ему Иванов, - ты из другого мира. Они понятия не имеют, что значит подыхать с голоду. Они не знают, что значит не иметь денег, чтобы купить буханку хлеба. Они никогда не узнают, что значит нажраться разведенного медицинского спирта и мечтать о том времени, когда они дадут за все ответ…»
Писатель Скоробогатов, прославившийся своими произведениями о жизни тех, кого можно назвать отверженными обществом, откинулся на спинку стула. С помощью полосы прокрутки он просмотрел написанную им часть рассказа. На этот раз он остался доволен своим творением. Впрочем, стоит добавить туда немного «перчика». Почему бы, например, вот здесь, на второй странице, вместо слова «падла» не написать «пидор гнойный»? А вот здесь, например, вместо «пойду в сортир» лучше «пойду поссать». Или, скажем, не «паскуда чертова» а… Ну, например… скажем… Ладно, пусть все так и останется. Он лучше перечитает все завтра, на свежую голову. Тем более, что у него еще несколько дней до того, как он должен принести этот рассказ редактору.
Выключив компьютер, Скоробогатов достал из бара бутыль дорогого французского вина, оставшуюся от его безвременно ушедшей жены. Как все-таки хорошо быть вдовцом, если твоя жена была сказочно богата и успела вовремя умереть, перестав таким образом отравлять жизнь своего мужа.
Ой, тьфу-тьфу-тьфу. Лена вовсе не была стервой, с ней можно было жить. Они всегда ладили друг с другом. Правда, она давно ему изменяла, но и он не ангел. Во всяком случае, Скоробогатов всегда прощал свою жену, он сорвался лишь несколько раз. Ну, кто же мог знать, что после того, как ее бросит очередной любовник, она покончит с собой? Кто мог это знать? Скоробогатов здесь абсолютно ни при чем. Он не виноват в ее смерти. А эти циничные мысли? Нет, он просто переутомился, в последнее время он стал злым и раздражительным, поэтому в голову и лезет всякая ерунда. Пора, пора отдохнуть старина.
Скоробогатов достал штопор и воткнул его в пробку. Медленно вворачивая этот столовый прибор, он предвкушал тот миг, когда этот божественный напиток польется в его пересохшую от жажды глотку. А пить он будет, конечно же, из горла. Скоробогатов не уважал ни бокалы (которых у него была целая куча), ни рюмки, ни даже стаканы. Хорошее французское вино черт-те-знает-скольки-летней выдержки следует пить именно из горла и никак иначе. Во всяком случае, пока он не в гостях, он может себе позволить.
Внутри бутылки что-то внезапно крякнуло и повалил густой едкий дым. Скоробогатов вскрикнул, отбросил бутыль и инстинктивно отскочил назад, упершись в стол. Через несколько секунд вся комната была заполнена дымом. Очнувшись от испуга, Скоробогатов выбежал на балкон, распахнув дверь настежь, и уже собирался кричать «Пожар!», когда за его спиной раздался негромкий голос с явным кавказским акцентом:
- О, мой повелитель, приветствую тебя! Э-э-э. мой повелитель, где же ты? Повели-и-тель…
Скоробогатов медленно развернулся и вошел в комнату. Наткнувшись на стол, он рукой нащупал лежавший с краю столовый нож. Дым постепенно рассеивался и Скоробогатов вскоре смог увидеть посреди комнаты одетого в какие-то цветные лохмотья высокого статного грузина с длинной бородой.
- Вот ты где, мой повелитель.
Скоробогатов очумело уставился на незнакомца.
- Вы кто такой? Вы как здесь оказались?
- Я кто? – удивился грузин. – Я джин.
- Джин? – обалдевши переспросил Скоробогатов.
- Джин, конечно. Как ты меня, мой повелитель, не узнаешь? Ты же меня сам из бутылки выпустил, разве уже не помнишь? Или у тебя склероз, да?
- Джин… из бутылки, - медленно проговорил Скоробогатов, обходя грузина, стоявшего посередине комнаты, вокруг, держа наготове нож. Грузин медленно поворачивался, стараясь стоять лицом к Скоробогатову.  Видимо, он тоже боялся его.
Скоробогатов, дойдя до валявшейся на полу бутылки, уселся в угол. Не опуская нож, он поднял бутылку и начал рассматривать этикетку. Минуту Скоробогатов молчал, а потом внятно произнес:
- Белочка…
- Где белочка? – удивился грузин, озираясь по сторонам.
- Допился…
- Кто допился? – продолжал недоумевать грузин, оглядывая себя со всех сторон. – Зачем же ты, мой повелитель, меня так обижаешь? Ай, ай, нехорошо...
- Я… я допился, - голосом идущего на эшафот сказал Скоробогатов.
- Ты? Допился? Ты же ничего не выпил.
Скоробогатов потряс бутылку, словно проверял, не осталось ли там что-нибудь. Убедившись в том, что она пуста, Скоробогатов отбросил ее в сторону и стал медленно подниматься.
- Джин, говоришь?
- Да, мой повелитель.
- Ты же грузин, - выпалил Скоробогатов.
- Да, я грузин.
- Но ты же джин, ты не можешь быть грузином.
- Почему, мой повелитель? Я джин грузинской национальности.
- Разве джин может быть грузином?
- А ты, мой повелитель, знаешь, каких национальностей бывают джины?
- Нет, не знаю.
Вот видишь, мой повелитель, - ответил джин. – Слушай, можно я на твой стул сяду? Устал я уже в бутылке стоять. Сколько я стою!!!
- Да, конечно можно, - ответил Скоробогатов.
Джин уселся на стул. Скоробогатов все по-прежнему стоял, выставив вперед руку со столовым ножом.
- Ты что, не веришь, что я джин?
- Я вообще в джинов не верю, - ответил Скоробогатов.
Джин вздохнул. Он нагнулся, выделывая своими руками совершенно непонятные жесты, что-то шепча себе под нос. Как только он резко развел руками, перед Скоробогатовым появилась еще одна бутылка вина, точно такая же, что он открывал пять минут назад. Скоробогатов поднял ее, потом взял пустую, прислонил их друг к другу и принялся сравнивать.
Джин в это время поерзал, стараясь поудобнее устроиться на стуле. Он вытянул свои ноги и принялся обмахивать лицо руками.
убедившись в идентичности двух бутылок, Скоробогатов кинул пустую, а вновь появившуюся еще раз встряхнул, проверил на слух, есть в ней вино или нет. Бутыль была полна.
- Значит, вы джин, - спокойным голосом произнес Скоробогатов.
- Джин, джин, - грузин явно устал, он положил голову себе на руки, оперевшись локтями о стол. В голосе слышалась невероятная усталость и немного обиды. – Что ты, мой повелитель, желаешь? Я могу исполнить любые три твоих желания. Загадывай.
- Подождите, я не могу вот так вот, сразу. Мне надо подумать, - Скоробогатов взял пробку и принялся выворачивать из нее штопор.
Джин вновь вздохнул. Он полностью расслабился и закрыл глаза. Со стороны даже казалось, что он спит, хотя это было не так.
Скоробогатов, отпив вина, принялся размышлять. Что же ему можно попросить у джина? Денег? У него они и так есть. Хотя, конечно. их никогда много не бывает… Нет, нужно что-нибудь другое. То, что невозможно приобрести за деньги.
Славу? Да, славу, почему бы и нет? Он, правда, и сейчас известен, но еще больше известности ему не помешает. А если его вещи войдут в школьную программу? Он совсем не против. А кроме того – слава есть деньги, новые деньги. Впрочем, денег у него и так много. А нужно будет – закажет их вторым желанием или третьим. А сейчас нужно заказать нечто сверхэкстраординарное. Да и что пользы от известности? Куча поклонников? Он на них плевал. Остаться в истории как классик русской литературы? Ему это абсолютно безразлично.
Джин, кажется, действительно уснул. Он уже начинал сползать со стула.
- Джин, - позвал Скоробогатов.
Джин вздрогнул, мгновенно выпрямившись на стуле.
- Слушаю тебя, мой повелитель.
- Не спи, джин, - Скоробогатов нахмурился.
- Я не сплю, мой повелитель, - и с трудом подавил зевоту.
- Это хорошо, что ты не спишь.
Может, талант? нет, у него и так есть талант, сойдет. А еще больше ему ни к чему. А если…
Джину ждать надоело.
- О мой повелитель, если ты ничего не желаешь для себя, то можешь попросить для любого человека. Я все исполню.
- Черт, действительно, - Скоробогатов сморщил лоб. – Галка, про Галку забыл!!! Стоп, а что Галке моей может быть нужно? Ну, фигурку бы ей подправить, пропорции некоторые изменить… Да ладно, черт возьми, какая разница. Еще мужики липнуть начнут. Мне это совершенно не нужно. Ничего моей Галке не нужно.
- Ну, не хочешь Галке, хочешь, я для твоей матери что-нибудь сделаю? – предложил джин. Ему хотелось побыстрей отделаться от туго соображающего клиента.
- Мама? Мама… А что ей может быть нужно? Она прекрасно живет, я ее вполне обеспечиваю. Правда, в последнее время она стала очень много болеть, но в ее возрасте это нормально. Нет, ничего моей маме не надо.
Скоробогатов уже весь взмок от умственного напряжения, когда его осенило:
- А для всего… как его там… для всего человечества ты можешь желание исполнить?
- Да, конечно, мой повелитель! – джин обрадовался, видимо, предвкушая скорое освобождение от назойливого хозяина.
Черт, да вот же его, Скоробогатова, звездный час! Нет, это не простой случай. Это сама судьба распорядилась так, что джин попал в его, Скоробогатова, руки. Трепещи, поганый мир закоснелых мещан и пошляков, пришли твои последние часы!!! Теперь судьба всего мира находится у его, Скоробогатова, в руках. Отныне униженные и оскорбленные восторжествуют. И все это благодаря ему, Скоробогатову.
- Я хочу… Я хочу… Я хочу, чтобы этому миру пришел конец, - задыхаясь от возбуждения, пролепетал Скоробогатов.
- Ай, мой повелитель! – джин пришел в ужас. – Неужели ты хочешь умереть?! А нас-то за что?!!
- Нет, нет, джин, не так, ты не то подумал, - понял свою ошибку Скоробогатов. – Я это не в прямом, я это в образном смысле говорил. Понимаешь?
- Я. мой повелитель, понимаю только то, что я ничего из того, что ты говоришь, не понимаю.
- Ну, я хочу… этого… как его… нового мирового устройства, - пробормотал Скоробогатов, мысленно уже отказываясь от своей идеи, которую он все не мог выразить в вербальной форме.
- Какого нового, мой повелитель? – недоумевал джин. – Их, новых, много.
- Я хочу, чтобы не было богатых! – радостно выкрикнул Скоробогатов.
- Можно и так, мой повелитель. Правда, я думал, вы пожелаете, чтобы не было бедных.
- Подожди, джин, подожди, я хотел сказать именно это! – вновь осознал свою ошибку, прервал джина Скоробогатов.
- Шайтан!!! – взорвался джин. – Да что же тебе, мой повелитель, от меня надо!!!
И тут Скоробогатов вновь замолчал. Он погрузился в тяжкие раздумья. А джин, видя это, опять погрузился в сон.
Так продолжалось около получаса, пока Скоробогатов тихим голосом не пробормотал:
- Я хотел бы, чтобы исполнился некий идеал, о котором грезило мое поколение, поколение моих отцов, дедов… я хочу идеального общества, где каждый нашел бы для себя подходящее место, где воцарилась бы истинная справедливость.
- А не хочешь ли ты, мой повелитель, коммунизма? – мгновенно просыпаясь, тихим и спокойным голосом спросил джин.
- Коммунизма? Коммунизма… К чему эта марксятина? А впрочем… Почему нет? А это возможно?
- Для джина нет ничего невозможного, мой повелитель. Итак, коммунизм?
- Да, да… Коммунизм. Любой… Хоть марксистский, хоть шведский, только коммунизм. Лучше марксов, конечно…
Джин уже не слушал причитания Скоробогатова. Судя по тем непонятным движениям рук, что он начал выделывать перед носом Скоробогатова, джин уже готовился выполнить желание своего клиента.
- Стой, - внезапно прервал его Скоробогатов. – Нельзя вот так, сразу! Я хочу еще подумать.
- Шайтан!!! Думайте быстрее, мой повелитель.
Джин с такой злобой посмотрел на Скоробогатова, что тот испугался и спешно ретировался на балкон.
Он оперся на перила, чуточку свесившись вниз. Скоробогатов решил в последний раз окинуть взором этот старый, изветшавший, пришедший в негодность мир, который через каких-нибудь пару минут канне в вечность, уступая место царству мечты.
А что будет с ним в новом мире? Чем он будет заниматься?
Чем заниматься? Ну, это не вопрос. Род занятий он менять не собирается. Он писателем родился, писателем и умрет.
Стоп. А о чем он там будет писать будет? Здесь он был певцом печали, вещающим о жизни «отбросов общества», а там? Ведь там не будет отверженных, там все будут при деле. Придется сменить тему. это, в принципе. не сложно. ну, например, почему бы не написать о… Или, скажем…
Черт, действительно, о чем ему там писать? Он же не умеет ничего другого.
Скоробогатов немного постоял на балконе, ничего не делая.
Он зашел в комнату своим обычным размеренным шагом.
- Джин, не надо коммунизма. Скажи лучше, как насчет бессмертия для меня?

2005 г., июнь, август.