Таня Тавогрий
Рассказ о четырех женщинах.
Рассказ, который вы сейчас прочитаете, не претендует на какие-то философские, нравоучительные, или, не дай Бог, педагогические осмысления и озарения. Даже на маломальское решение проблемы он не претендует. Подозреваю, что даже на подробное рассмотрение проблемы он так же не тянет. Этот рассказ – простое отражение одного зимнего вечера. Разговоры, происходящие на его страницах, ничуть не глубокомысленны (чего стоят разлетающиеся по углам комнаты срезанные ногти, появляющиеся в середине этого повествования – вполне легкомысленный эпизод), это просто болтовня четырех женщин, безусловно, прекрасных представительниц своего пола, но не надо искать никаких скрытых мотивов или истин в их диалогах. Они просто пьют кофе, ухаживают за собой, раскладывают пасьянсы, и бьются над неразрешимыми вопросами, которые не будут решены, пока стоит наш мир.
Декабрь в этом году выдался морозным и бесснежным. Снег растаял при прошлой оттепели неделю назад, а теперь грянули морозы.
Света пошевелила пальцами ног в теплой мыльной воде и блаженно улыбнулась. Приятно делать педикюр зимой, даже когда его делаешь самой себе. Был уже конец рабочего дня, клиентов не ожидалось, и она сидела, опустив ноги в ванночку и глядя в окно.
Повод для педикюра был – у нее намечалось на сегодня свидание, и она хотела быть во всеоружии. Конечно, когда тебе уже сорок и особо предложений не поступает, будешь относиться к свиданию серьезно. Мало кто так готовится в семнадцать лет, в семнадцать и педикюр никакой не нужен, как говорится в народном варианте Пушкина: "Онегин, я тогда моложе и лучше качеством была…" А теперь Светлане было сорок, она после развода одна воспитывала сына и дочь, и предстоящая ночь была для нее подарком судьбы.
Подарок судьбы был еще и в том, что Света с некоторого времени с большим трудом шла на близкие отношения, отчего годами маялась в одиночестве, ожидая такого мужчины, за связь с которым не будет, по крайней мере, стыдно. Перед кем должно быть стыдно, правда, не уточнялось. Можно было предположить, что стыдно должно быть перед всем миром, и миру этому, конечно, далеко не наплевать на Светкиных любовников. Теперь, вступив в более-менее постоянные отношения (три месяца на фоне нескольколетнего одиночества могли сойти уже за постоянные отношения, а не мимолетный роман), ей все равно было стыдно. Потому что ну не бывает мужчины идеального во всех отношениях, а когда избранник пусть богат, но женат, намного старше тебя и заметно ниже ростом – тут уж поводов для стыда найдется предостаточно.
Русик. За этим именем мог скрываться черноглазый легкомысленный юноша, а на самом деле это был 58-летний состоятельный мужчина, который заезжал за Светой на черном "БМВ", неудачно, с его слов, женатый. Света была для него просто "сладенькой девочкой", и все. Никаких надежд на его развод, серьезные отношения в будущем, он не давал. И Света, достаточно пожившая и видевшая на своем веку, была благодарна ему за то, что по крайней мере в этом он был честен. Да и кому не хочется, пережив кризис сорокалетнего возраста, вдруг оказаться "сладенькой девочкой".
Когда-то она сказала, что больше всего устала от мужского вранья. И теперь готова была ценить каждого, кто не был уличен хотя бы в банальных мужских играх, дающих иллюзорные надежды. Еще ей казалось, что она в этой ситуации никаких иллюзий не испытывает. Что-то изнутри, конечно, скребло душу, что-то все равно не совпадало, но что – додумывать до конца эту мысль не хотелось.
А сегодня ей тем более не хотелось думать ни о чем. Ей хотелось просто отдохнуть, не испытывая ни стыда, ни раздражения. Поэтому она сидела, опустив ноги в ванночку, и шевелила пальцами ног в мыльной воде.
- Ты что делаешь? – в кабинет вошла Лина, которая работала парикмахером в соседнем кабинете.
Лина была темноволосой девушкой, с лицом восточного типа – высокие скулы и миндалевидные глаза наводили на мысль о том, что татаро-монгольское иго не прошло бесследно для русского народа.
- Балдею. Педикюр самой себе – это кайф, особенно зимой,- засмеялась Света.
- А что – у тебя что-то намечается?
- Намечается,- она потянулась, сощуриваясь, как кошка.
В ответ Лина только вздохнула. Ей было двадцать два. Помните стихи Ахматовой:
"Если б было мне сейчас
Восемнадцать лет,
Я б охотнее всего говорила: "нет",
Если б было мне сейчас
Года двадцать два,
Я б охотнее всего говорила: "да".
Лина говорила "да", да только не тому. Когда ей было девятнадцать, она познакомилась со Славиком. Никто из подружек тогда не отнесся к их отношениям серьезно - слишком они были разные. Лина – интересная, симпатичная, спокойная девочка из хорошей семьи. Послушная такая девочка, не составлявшая никогда проблемы для мамы с папой – ни в семь лет, ни в кризисные тринадцать, ни в девятнадцать. Она, конечно, любила праздники и дискотеки, но в пределах, не переходящих границ допустимого и безопасного.
Славик не выделялся среди сверстников ни красотой, ни умом, ни даже амбициями. Он работал шофером в какой-то конторе, и абсолютно не хотел ни учится, ни искать какую-нибудь другую работу, ни зарабатывать больше, чем сейчас, короче говоря, он был обыкновенным двадцатидвухлетним разгильдяем, и с Линой общим у него был только год рождения. Развлекаться он любил, но характер развлечений был совершенно другой – все ограничивалось пивом в компании друзей. Даже пойти с Линкой на день города ему было до невозможного скучно, и он от подобных мероприятий отлынивал под любым предлогом.
Сейчас им было по двадцать два, то есть встречались они уже три года. Три года в молодости – огромный срок, почти жизнь. За это время можно выйти замуж, родить ребенка, и уже даже отправить его в детский сад. За это время можно выучиться в колледже или отучиться больше половины срока в институте. Можно дождаться любимого из армии и провести год в абсолютном счастье, которым вознаграждается верность в любви. Да мало ли чего можно успеть в этот промежуток с девятнадцати до двадцати двух. Все эти годы Лина со Славиком встречались – когда раз в неделю, когда раз в десять дней, в остальное время общаясь по сотовому телефону. Безмужняя Света с ужасом прикидывала суммы, которые Лина тратила на сотовую связь.
Поначалу мобильный телефон служил средством передачи друг другу любви и нежности в виде забавных картинок и стихотворных СМСок: "Передать я не могу, как сейчас тебя люблю". Но с течением времени любовь и нежность стали как-то растворяться в раздражении и обидах. Интенсивность общения не снизилась, но вектор изменился на 180 градусов. Теперь они ругались по телефону, причем Лина ругалась яростно, кричала и плакала. Только одного она никогда не делала – не выключала телефон. И не разрывала связь со Славиком.
Такое постоянство было непонятно. Очевидно, что разгильдяй Славка не думает о женитьбе, а Лине нужен был муж, ребенок, нужна была семья, она хотела этого всеми силами души, но упорно продолжала ждать исполнения своих надежд от самого неподходящего для этого человека.
Она вся извелась от этих нелепых, ни к чему не ведущих отношений, но упорно продолжала за них держаться. Последний год она начала страшно худеть, часто простужалась, жаловалась то на тошноту, то на зверский аппетит, ходила по врачам – от терапевта к гастроэнтерологу, от гастроэнтеролога к эндокринологу, оттуда – к неврологу, но никаких результатов назначаемое каждым врачом лечение не приносило. Причина ее недомоганий была понятна всем вокруг, но она не хотела слушать чужих советов.
И теперь, войдя в кабинет к Свете, она была печальна, хотя и улыбалась во время разговора, но выражение глаз было уже привычно потухшим, усталый взгляд, которого не было даже у Светы, хотя воспитывать одной двоих детей - тяжкий труд – тут потухнешь и устанешь быстро.
- Русик когда за тобой заедет? – спросила подругу Лина.
- Не знаю. Как освободится.
- Как у вас с ним дела?
Света вздохнула и опять помешала ступней мыльную воду.
- Что – все не так как хочется? – проявила проницательность Лина.
- Не лезь в душу,- нахмурилась Света,- не хочу ни о чем говорить… все хорошо. Все нормально!
Говорить, конечно же, хотелось. Но разговор о диссонансе между тем, что хочется, и тем, что есть, обещал быть неприятным и даже болезненным, поэтому Света мучилась от желания поговорить и от страха перед возможными неприятностями, как последствиями такого разговора.
Лина мучилась точно такими же эмоциями, поэтому пока расспрашивать дальше не стала – иначе на откровенность требовалось бы ответить откровенностью, а это было небезопасно. Она просто прошла в кабинет, села за маникюрный столик и достала из тумбочки потрепанную колоду карт.
- Можно?
- Чего спрашиваешь? Раскладывай.
Пасьянсы были с некоторого времени их любимой забавой, и карты – пасьянсная колода с двойками, тройками - была затерта до невозможности. У половины карт были обломаны углы, и для того, чтобы обнаружить значение, зачастую приходилось их переворачивать. Причина такой любви к пасьянсам была, конечно же в способности этой формы картежной игры с самой собой отвечать на вопросы. Вопросы об исполнении желаний. Или, даже, исполнять желания. Желания, которые иначе некому было исполнить.
Лина начала раскладывать карты по гладкой поверхности столика. Он был мал для такой сложной конструкции как пасьянс "Косынка", и столбики карт сдвигались почти до состояния путаницы.
За окном стоял морозный декабрьский день, и Света заметила вдруг, что в воздухе что-то происходит. Как будто какое-то движение.
- Лина, посмотри, там не снег пошел?
- Снег,- ответила она, отодвинув занавеску.
Первые снежинки несмело кружили под серым небом, в кабинете же было тепло и уютно, приятно пахло мылом с миндальным молочком, и даже обязательный запах ацетона и лаков, неизбежный в помещении, где занимаются маникюром, не портил картины. Они молчали. Приемник тихо играл что-то необременительное, Лина шелестела картами, Света смотрела, задумавшись, за окно. Часы тихонько тикали.
Эта идиллия продлилась несколько минут и была прервана самым бесцеремонным вторжением. Дверь распахнулась со стуком и ворвалась Марго – как всегда быстрая, шумная и веселая.
- Привет! – от ее голоса всегда было ощущение, что она не говорит, а кричит,- Чего делаете? – она имела способность задавать вопросы и тут же на них сама отвечать,- О, они кайфуют: эта – педикюр сама себе делает, эта – пасьянс раскладывает. Кончай гадать – и так понятно, что дальше будет!
Марго была очень эффектной – худая, высокая, стремительная во всем – в словах, движениях, делах и чувствах. Черные как смоль волосы были подстрижены немыслимо коротко, отчего огромные темно-карие глаза казались на тонком лице еще больше. Она работала на одном этаже с девчонками в ателье портнихой, и одета всегда была так стильно, что встретив ее на улице, можно было принять за экзотическую модель с французских подиумов.
Она выглядела явно младше своих 34 лет. Но что-то в выражении ее глаз не позволяло дать ей 18 или 19 – ясно было, что эта женщина успела кое-что пережить в этой жизни, оставшееся на глубине глаз загадочной горечью. А может, это была обида от того, что она ни разу не была замужем – да и бог бы с ним – но в 34 года она оставалась бездетной, что для девушки ее национальности было просто бедой: армяне, пережив страшные потрясения сто лет назад, рассеявшие половину нации по всему свету и отнявшие две трети территории, включая легендарную гору Арарат, присутствующую на гербе Армении, но не присутствующую в реальной стране Армения, осознали, что в жизни есть одно безусловное сокровище – дети, и нация, потерявшая столько своих сыновей в жуткой резне, теперь требовала от своих дочерей восполнить этот пробел, поэтому давление на любую армянскую женщину, еще не успевшую стать матерью, было намного значительней, чем у любой другой национальности.
Но Марго обладала бойцовским характером, и не особо позволяла многочисленной родне давить на нее. Она села в кресло, вернее, плюхнулась в него с размаху.
- Что – на свидание сегодня идешь? – обратилась она к Свете и сама себе ответила,- Ну конечно, небось, опять на даче встречаетесь, или он тебе снимет номер в отеле? Нет, не снимет – за него же деньги надо платить,- расхохотавшись над собственной наблюдательностью и скривившимся Светкиным лицом, обратилась к Лине,- А тебе твой Славик еще предложения не сделал? Что там карты говорят? Конечно не сделал – душка у него не хватит.
- Марго! Хватит, ты ничего не понимаешь. Не порть мне настроение,- огрызнулась Лина.
- Глупостями вы занимаетесь,- подвела черту она.
- Когда ты будешь глупостями заниматься?- усмехнулась Света.
- Занимаюсь регулярно,- парировала Марго очень довольная такой демонстрацией своей способности говорить всем правду.
Ей все было нипочем на первый взгляд. Любовников у нее было несколько, и Марго считала, что ничего особенного в этом нет – так и должно быть у всех современных девушек. Свету она считала старомодной, Лину – глупой. Хотя это не мешало им всем оставаться друзьями и прекрасно общаться.
Света тем временем распечатала лезвие, скрутила "жилеттовский" станок и начала чистить пятку на левой ноге.
- Кряхтишь? Пузико не мешает? – язвила Марго дальше,- Фитнесом надо заниматься.
- Лучше сексом,- вздохнула Линка.
- А чего вздыхаем? – перекинулась Марго на нее,- Что, давно не было? Заведи себе еще одного, он-то, небось уже завел, раз тебе мало достается.
- Марго! – Лина покраснела от обиды,- Что ты говоришь такое?
- Ладно,- сжалилась та, - поверю сегодня в твоего Славика. Не пойман – не вор, так, кажется, у вас говорят?
- Девочки,- Света выпрямилась и обвела взглядом подружек,- У меня такое ощущение, что мы все делаем ошибку, более того – все одну и ту же. Что-то общее в наших проблемах, не находите?
- Ну, в принципе, да,- легко согласилась Марго,- По крайней мере, замуж никто из нас не собирается. Уже одно это объединяет, - и опять не удержалась от колкости,- Правда, Лина?
- Может быть дело в замужестве, а может быть и где-то еще глубже – в детстве,- Света подкрепляла выразительность своих слов, жестикулируя блестящим станком,- Говорят, если девушка из неполной семьи, ей очень тяжело поддерживать отношения с мужчиной из-за конфликта с отцом, причем, чем раньше он ушел из семьи, тем хуже.
- И что? – отреагировала Марго,- Я вообще отца не помню. Но что-то отношения мне поддерживать легко,- она расхохоталась хрипловатым смехом,- со всеми.
- Вот-вот, ты считаешь это нормальным? – покачала головой Света.
- Не начинай! Ты просто отстала от жизни. Сейчас все встречаются с несколькими одновременно. По Интернету знакомятся и крутят романы. Легко!
- Удача женщины – не много мужчин, а один,- возразила Света.
- В какой душеспасительной книжке ты это прочитала? – фыркнула Марго,- Или тебе так мама в детстве говорила?
- Увы, это правда жизни, несмотря на твой сарказм,- Света опять склонилась над своими пятками и принялась орудовать станком.
- Прямо не могу смотреть на это,- поморщилась Лина,- Ты никогда никого не резала?
- Еще как резала, особенно когда начинала,- засмеялась Света,- Но, как видишь, ничего – научилась. Ни одна педикюрша не может похвастаться тем, что она никого в своей жизни не порезала, правда, я больше от себя кусочки отрезала – это все-таки лучше, чем от клиента.
- Как это? – Линка расширила глаза от удивления.
- Очень просто – уголком лезвия по большому пальцу – вжик, и море крови. Клиенту плохо, я довольна, что по себе, а не по его пятке,- она расхохоталась,- Ладно, Линка, не парься, дело житейское.
- А, по-моему, другого резать намного лучше, чем себя,- возразила Марго,- Себя-то жальче в любом случае.
- Вот! – воскликнула Света,- В этом и причина – не всем, оказывается, себя жальче. Мне как-то легче оберегать других, чем себя.
- Мне тоже,- поддержала ее Лина.
- Дуры вы,- парировала Марго,- Теперь мне понятно, почему у вас все так сложно.
- У тебя легко! – возмутилась Света,- Не отделяй себя, я же сказала – мы все делаем какую-то одну ошибку. Не находишь в наших историях ничего общего?
- Что же здесь общего – вдруг посерьезнела Марго,- У тебя двое детей и любовник, что еще нужно в жизни? А мне и родить-то не от кого…
Она с тоской посмотрела в окно, где плавали в воздухе уже хлопья снега, похожие на перышки, или на белых рыбок в аквариуме.
Света не стала ничего говорить. Они знали истинную историю Марго, которую собрали по кусочкам за все время их знакомства – из обмолвок, вздохов, проговоренных случайно, в сердцах, обид и претензий, ну и из слухов, конечно же. В действительности все было сложнее, или, наоборот – проще. Проще и жестче, смотря как посмотреть. Потому что на фоне всех легкомысленных и богатых приключениями романов, тянулись вот уже десять лет ее отношения с мужчиной, который, казалось, ничем ей не подходил, и тем не менее что-то их держало вместе. Он был русским, не богатым, не перспективным, с ужасным характером, и что самое страшное, у него была одна проблема, которая стоила всех – наркотики. Когда они только познакомились, он курил анашу. Тогда это казалось легкой забавой, или не очень легкой, но уж точно - экзотической. И если для Марго это так и осталось – забавой в прошлом, то для Никиты это развлечение стало роковым из-за предрасположенности. И в ход пошли вещи потяжелее – таблетки, шприцы, он быстро покатился по наклонной плоскости.
Так что слова о том, что родить ей не от кого, были правдой – не могла она себе позволить иметь ребенка с такой наследственностью. Но и расстаться с Никитой не могла. Марго злилась, ругалась, пыталась его вытащить, но как – не знала, заводила параллельно другие романы, пыталась бросить, ничего не помогало. Они были словно связаны металлическим тросом.
В конце концов его поймали с приличной дозой героина, и посадили. Это могло бы помочь ей в разрыве, но Марго продолжала эти странные отношения, теперь заботясь о его маме, периодически отвозя ее на своей машине к врачу, о его собаке, показывая ее ветеринару, покупая специальные витамины, делая необходимые прививки, ну и иногда отправляя Никите передачи. И все же, несмотря на все эти бессмысленные хлопоты, Марго посвежела, повеселела, перестала болеть – с начала осени у нее единственной из них даже насморка не было. И та манера разговора, которую она сегодня демонстрировала, тоже появилась после вынужденной разлуки с любимым, или не любимым, но почему-то так нужным ей мужчиной.
- Мне что – бывшего мужа пригласить? – невесело сострила Света,- Тебе, Линка, тоже ведь дети нужны, а уж что-что, но дети у него хорошо получаются.
- Ага, только содержать их кто будет? Дядя Русик? Как он, кстати - начал помогать? – Марго посмотрела Светке прямо в глаза, та смутилась, наклонилась и начала перебирать блестящие инструменты в лотке, выбирая нужные щипцы.
- Света,- Лина подняла голову от пасьянса,- Тебя опять что-то смущает?
- Нет!!! – она выбрала щипчики для ногтей, ухватила свой мизинец, примерилась и ловко щелкнула, отскочивший кусочек ногтя описал дугу и вонзился Марго в рукав черной водолазки.
- Света! – завопила Марго,- Ты что делаешь!
Та захихикала и щелкнула щипцами, ноготь со второго пальца отскочил на маникюрный столик, Лина всплеснула руками и смешала уже почти сложившийся пасьянс:
- Блин, обязательно обстреливать нас своими ногтями?
- А что я могу сделать? – вскинула брови Света,- Ногти имеют свойство отскакивать и разлетаться по кабинету, говорю вам это как маникюрша. Ты же, Лина, не будешь отрицать, что у волос есть способность забиваться во все щелочки, я видела, как ты после работы вытряхивала их из лифчика и…
- Ну да, конечно,- прервала ее Лина, не дав узнать Марго – из каких еще предметов одежды она может вытряхивать состриженные волосы,- Но ты же можешь… ну не знаю – придерживать ноготь пальцем, например!
- Неудобно, - отрезала Света.
Ей не хотелось отвечать на вопрос Марго, и она готова была валять дурака, лишь бы не пришлось признавать, что та попала в самую болезненную точку. Да, она ждала от своего любовника помощи. Но тот вел себя так, словно бы и не понимал, какие надежды может возлагать женщина, в одиночку воспитывающая двоих детей, на состоятельного мужчину, чьи желания она исправно исполняет. Русик звонил ей каждый день, раза два в неделю организовывал свидание, правда, как и заметила Марго вначале, встречались они обычно на его даче или где-то на чужих квартирах, вроде бы как его друзей. В рестораны он ее не водил. Пару раз они посидели в кафе. Все было хорошо – французское вино, семга и икра, которые бывали даже в маленьком кафе, но в том то и дело, что оно было маленькое, и выбор места всегда был за ним. И как она ни намекала, что ей бы хотелось посидеть в знаменитой "Весне", где каждый вечер выступало варьете, и можно было попробовать какие-нибудь необычные блюда типа "карпаччо из мраморной говядины с дикой малиной" или "австралийский стейк из антилопы" (в Австралии есть антилопы?), он не соглашался. Причем отговорка была такая нелепая и постыдная в ее понимании, что даже рассказывать девчонкам об этом не хотелось. На ее предложения он отвечал: "Что ты, Светочка, там так все дорого!". Это было просто смешно для человека, держащего обувной цех и раскатывающего на "БМВ". Какова была истинная причина его отказов, можно было только гадать – или он боялся, что в таком людном месте их увидят, а это, конечно, не входило в его планы, или он не хотел удовлетворять ее желания из принципиальных соображений. Соображения эти были унизительны для Светы, потому что означали, что все ее надежды, связанные со щедрой помощью матере-одиночке, напрасны.
- Света, ты не можешь ему прямо сказать: "помогай"! – Марго смотрела ей в глаза с насмешливой агрессивностью,- Он что, не понимает, как тебе трудно одной, или дурачка из себя строит, так надо дать мужчине возможность осознать – как он должен себя вести.
- Ты что! – Марго на секунду показалось, что в глазах ее подружки промелькнул настоящий ужас,- Я никогда в жизни такого не скажу!
- Почему?- махнула она рукой,- Подумаешь, а если не понимает. К тому же ты ждешь от него, правда? Подарков, или денег, украшения какого-нибудь, в конце концов… Кстати, скоро Новый Год.
- Вот в том-то и дело! – Света так разнервничалась, что непроизвольно притопнула ножкой, фонтан мыльных брызг полетел из ванночки во все стороны.
- Ты, русалка, черт возьми! Светка, с тобой рядом сидеть опасно, когда ты педикюр делаешь,- возмутилась Лина, быстро отряхивая долетевшие до нее капли с джинсов.
- Нет, не когда педикюр делает, а когда про Русика рассказывает! – хохотала Марго,- Ты видишь, что с ней твориться! Знаешь, я все-таки думаю, что он тебя проверяет. Ты у него на испытательном сроке. Попросишь что-нибудь, все дело испортишь, а так, он подождет-подождет, да потом как одарит…
Раскрасневшаяся, смущенная Света только рукой махнула, и опять склонилась над своими пальчиками.
- Вы не правы,- вдруг вступилась за Русика Лина, - Он, в конце концов, ей не муж, и ни чего не должен. И дети, собственно, не его – почему он должен за них переживать? А вот если бы он был бедный? Тогда что – и любви никакой не будет?
- А эта дурочка все мужиков защищает,- воскликнула Марго, и тут же спохватилась,- Хотя я тоже всегда на стороне мужчин. Они лучше, чем женщины, мы же – стервы. А мужчины…
Света подняла голову и уставилась в окно, словно бы хотела там – за пеленой сыплющихся с неба хлопьев, увидеть того самого небогатого мужчину, который мог бы быть ее любовником. Представить такое почему-то она не могла. Небогатый – это кто? Плотник, сантехник, бухгалтер в конце концов, или вообще - учитель средней школы? Она попыталась представить себе немолодого, небогатого сантехника, с которым ей было бы интересно, и можно было завязать близкие отношения, и вдруг прыснула от смеха.
- Ты чего? – удивились девчонки.
- Да так, о своем. Вы понимаете, дело-то, в конце концов не в деньгах. Но мы уже в таком возрасте, что мужчина не первой молодости, чтобы не быть импотентом, должен быть успешным. Почему-то это взаимосвязано. Как будто жизнь – это женщина, которую надо иметь. Трахать одним словом. Тогда и она в ответ будет к тебе со всей любовью. А успешность мужчины от чего зависит? От его состояния, от денег, как бы банально это ни звучало. Так что бедный пятидесятилетний неудачник, он будет и в постели неудачником.
- А Русик в постели – как, ничего? – прищурилась Лина.
- Иди на фиг! – возмутилась Света,- Вам что рассказать – чему он меня научил, или что я ему показала?
- Ух ты,- Марго вскинула свои брови восточного изгиба дугой,- нам интересно.
- Все, гуляйте! Дайте педикюр закончить, пока я себя не порезала.
- Да уж, будь добра, не рассказывай,- согласилась, смеясь Лина,- мне вредно такие вещи слушать, потом будут эротические сны сниться.
- С чего бы это? – удивилась Марго,- У тебя же Славик есть. Или он и здесь оплошал?
- Оплошал,- фыркнула Света, которая была посвящена в нюансы личной жизни Лины,- он что-то вообще последнее время свои обязанности игнорирует.
- Что, правда? Может, он заболел?
- Чем это? Левосторонним педикулезом?- съязвила Света, все расхохотались.
Лина, может быть, смеялась не очень весело, и не особо искренне, но никто этого не заметил. Она машинально тасовала карты, но ни один пасьянс в мире не мог ей ответить – почему ее парень стал избегать близости последние пару месяцев. Размышлять на эту тему было совершенно невыносимо. Как-то раз подружка позвонила ей вечером из бара, и с трудом перекрикивая грохот музыки, проорала в телефон, что только что видела Славика, который снимал какую-то девушку, и они у нее на глазах уехали вместе на его машине в неизвестном направлении. Вернее, в известном. Известном и очевидном. Лина позвонила ему на сотовый, но услышала только равнодушно-любезное: "Абонент временно недоступен…". На следующий день она сделала попытку выяснить отношения. Славик в ответ начал так кричать, словно они были давно женаты, и в случае развода ему бы пришлось делить с ней квартиру, машину и дачу заодно. Лина по молодости еще не знала простой истины – чем громче мужчина кричит, тем очевиднее и больше его вина на самом деле. Она спасовала, и поверила ему. Хотя не было ничего похожего на правду в его объяснении, что ночь он провел на работе, распивая пиво с друзьями, а в бетонном гараже сотовый не берет сигнал. Но так ей сейчас было проще и легче. Поэтому Светкин намек на "левосторонний педикулез" был ей обиден. Обидеться по-настоящему означало бы признать, что проблема существует, и она не верит, что двадцатидвухлетнему парню нужна женщина раз в две недели. Признать это значило бы увидеть правду в неприкрытом, абсолютно голом виде, и иметь с ней дело, что было пока для Лины слишком страшно. А легко смеятся над таким болезненным аспектом собственной жизни было бы слишком жестоко.
- Послушай,- Марго, отсмеявшись, обратилась опять к Свете,- на Новый Год твой Русик тебе подарит что-нибудь, понятно, но вообще-то мог бы и просто отстегивать регулярно тысяч пять…
- Ой, ты загнула,- фыркнула Света,- не расщедриться он на пять тысяч даже и однократно, а ты хочешь – постоянно.
- Тогда он козел! – припечатала Марго в свойственной ей категоричной манере.
- Еще какой,- вздохнула Света, вынимая из мыльной воды другую ногу и начиная чистить пятку станком.
- Вот так. Видите, какие мы – женщины, подарок нам не подари, уже козел,- вдруг сказала Марго, хитро сощуриваясь.
- Ну, ты даешь! – выдохнула Света, и обратила возмущенную речь к Лине,- Пойми ее – когда она всерьез, когда шутит. Провокаторша хренова!
- Нет, это я пошутила, а на самом деле видишь – ты вцепилась в одного мужика, и хочешь, чтобы он все тебе дал – и секс, и развлечения, и рестораны, и подарки, и деньгами помог. Надо так, как я: с одним – в казино, с другим – на море, с третьим – постель,- тут Марго как-то погрустнела, и добавила,- и ни от одного толку нет.
Тут уж девчонки просто грохнули. У Светы от смеха слезы выступили на глазах, а Лина упала на стол, закрыв лицо руками, только плечи мелко тряслись.
- Вас слышно от самого входа. По какому поводу такое веселье?
В кабинет вошла светловолосая девушка в белой зимней курточке и узких джинсах, заправленных в сапожки на каблучках. Она откинула запорошенный капюшон, обернулась к зеркалу, висящему возле двери, отряхивая снег с челки:
- Там такой снегопад! Кошмар, что у меня на голове! Челка сейчас намокнет, вообще ужас будет.
При ее появлении лицо у Светы стало беспомощно-нежным, и словно бы осветилось изнутри такими сильными чувствами, какие возможны только у матери к взрослеющей дочери, которой безоговорочно восхищаешься. Многие исследователи вопроса отмечают, что между матерью и дочкой в определенный момент наступают странные отношения, которые можно объяснить соперничеством за внимание отца, завистью стареющей женщины по отношению к молодой, расцветающей. Но здесь был явно не тот случай. Может быть из-за того, что отца не было в наличии и соперничать было не за кого. Может быть потому, что бывают все-таки отношения между родителями и детьми, незамутненные комплексами, описанием которых так прославился Зигмунд Фрейд.
- Жанна, привет! – обрадовалась Лина.
- Лина, высуши мне, пожалуйста, челку,- у Светиной дочки была манера говорить так, что даже когда она просила об услуге, создавалось впечатление, что она отдает распоряжения. Этим качеством отличаются, как правило, любимые дочки в семьях.
- Давай,- легко согласилась Лина, и они ушли в соседний кабинет, откуда вскоре донеслось ровное гудение фена.
- Нет, ну ты посмотри на нее! – с притворным возмущением воскликнула Света,- Умчалась, даже в щечку не поцеловала!
- Расслабься, мамаша,- засмеялась Марго,- Привыкай - дочка выросла. Откуда это она вечером бежит?
- С работы.
Жанне было пятнадцать лет, но она уже год как подрабатывала в цирке, торгуя с лотка в антракте всякой цирковой чепухой: воздушными шариками, наполненными гелием; блестящими золотой фольгой, тяжелыми мячиками на резинке, прыгающими в детскую ладонь; звездами на палочке, мигающими разноцветными лампочками. Выглядела она не школьницей. На первый взгляд ей можно было дать лет семнадцать. Жанна обладала точеной фигуркой, глядя на которую в голову приходили мысли о том, что будь у нее пообеспеченнее родители, конкурсы красоты стали бы главным занятием в жизни на ближайшие десять лет. Черты лица нежностью и изяществом напоминали миниатюры конца XIX века – тогда в моде были такие изысканно-беззащитные профили и лебединые шейки. Русые волосы падали на плечи крупными кольцами и были предметом ее бесконечных забот – она их отпускала, стригла, отращивала опять, делала мелирование, чтобы хоть чуть приблизиться к идеальному для красавиц всех времен цвету волос, называемому по-разному – липовым медом, соломенным, цвета старого золота. Утром она просыпалась часов в шесть, чтобы успеть сделать укладку, и если она не получалась, Жанна не колеблясь мыла голову и начинала сначала. В отдельные неудачные дни этот процесс мог повторяться по три раза. Ее старший брат – Андрей издевался над нею как мог, собирая все мыслимые анекдоты про блондинок, но всегда было понятно, что он встанет на ее защиту в любом случае, даже если после они поскандалят. На первый взгляд Жанна казалась нежным, хрупким весенним цветком, и только узнав ее поближе, вы понимали, что цветочек этот сделан из алмаза и дамасской стали.
Можно только догадываться, какую бурю в душах мужской половины работников и посетителей цирка вызывала Жанна, улыбающаяся над своим прилавком с яркой дребеденью, в фойе цирка. Ребята-униформисты, приезжие дрессировщики, акробаты, жонглеры, наездники, канатоходцы, и даже сторож дядя Сева – все вились как пчелы, очнувшиеся от зимней спячки, над первым распустившимся по весне крокусом. Но Жанна вела себя благоразумно. Сейчас ее благосклонности вроде бы добился Дима - семнадцатилетний мальчишка из числа униформистов. Она позволяла ему заботиться о себе, иногда прогуляться после работы вместе по бульвару, или угостить себя мороженым.
- Молодец девочка,- покачала головой Марго,- школьница, а уже зарабатывает. На что она деньги тратит?
- Себя одевает. Я ей только зимние сапоги купила. Все остальное – она сама. Ты же понимаешь, девушка - это просто черная дыра: то лак для волос, то бальзам, крем, тоник, джинсы, бриджи, капри, толстовки, блузки, носки, стринги, бикини, прокладки в конце концов!
- Да уж, сейчас девочку одевать сложно, вам повезло, что она смогла себе работу найти.
- Мама моя помогла. Ее соседка искала продавщицу в цирк, она внучку и предложила. Ничего, все у Жанки получается.
- Не боишься? Такая красавица выросла! Как бы ее не украли вместе со всеми цирковыми причиндалами.
Света вздохнула, помолчала немного, будто бы углубившись в процесс стрижки ногтей, которые она теперь придерживала пальцем, и они не летали по кабинету.
- Знаешь, Марго, а что я могу сделать? Когда дети вырастают, в какой-то момент понимаешь, что все, что ты можешь и могла когда-нибудь для них сделать – это отпустить, а все, что может их защитить, ты им уже дала. Должна была дать. Процесс воспитания закончен, и каких качеств не воспитала, те уже не вложишь. Если она захочет наделать глупостей, я там свечку держать не буду, и даже не узнаю ничего.
- Это правда. Родители, как правило, узнают обо всем последними.
- Слушай, подай, пожалуйста, лак для ногтей.
- Какой?- Марго встала, подошла к полочке с лаками на маникюрном столике.
- Не знаю,- Света поставила ножки вместе на подставку, придирчиво осмотрела работу,- Я вот думаю: или серебристый – под погоду, или красный – под любовь.
- Лучше красный – он на мужчин как "виагра" действует. По собственному опыту знаю.
- Как "виагра", говоришь… - задумчиво отметила Света,- Нет, тут можно не беспокоиться. Давай серебристый. Буду как Снегурочка. Или как невеста.
- Ох, невеста! Снегурочка! Обхохочешься!
- Так, всем тихо! Хочу вспомнить детство.
- Детство! Может, ты замуж хочешь? – к Марго вернулась ее насмешливо-ироничная манера.
- Нет, замуж я не хочу,- ответила Света, покрывая ногти сверкающим, как иней на ветках, лаком,- Зачем мне замуж. Это слишком хлопотно.
Что-то в ее интонации заставляло усомниться в искренности слов. Но Марго не успела ничего сказать, в кабинет вернулись Лина и Жанна.
- Дорогая, ты на маршрутке ехала,- спросила Света дочку.
- Ты что, мама, по такой погоде! Я на такси доехала, и то, пока от машины до корпуса дошла – что с моей прической стало!
- На такси! – удивилась Света,- Ты что, сегодня так много заработала, не жалко было деньги тратить?
- Мама! – Жанна снисходительно склонила голову набок,- Ты что, думаешь, я за свои деньги на такси поеду?
- Как это? - опешила Света.
- Просто. Меня посадили на такси, оплатили поездку, как еще могло быть иначе.
- Дима посадил тебя на такси?
- Ну да! – фыркнула девушка, и стало понятно, что это не он ее осчастливил, а она позволила Диме сегодня о себе позаботиться.
- Жанна! – вдруг воскликнула Света, умоляюще складывая руки,- Научи меня с мужиками обращаться! Ты это уже умеешь.
Девчонки расхохотались.
- Мама! Что здесь такого сложно,- засмеялась Жанна,- Просто берешь и говоришь, что тебе нужно, и все.
- Все!?
- Все.
- Не знаю, может для этого надо, чтобы тебе было пятнадцать лет, или быть блондинкой,- пожала плечами Света,- Марго, ты когда последний раз говорила мужчине, что тебе нужно?
- Не помню, - дернула плечами Марго,- Может быть очень давно. По крайней мере, у меня точно этого не спрашивали никогда в жизни.
- Линка, а у тебя спрашивали? – обратилась Света к ней.
- Нет, не припомню, - печально качнула головой та.
- И не спросят,- хмыкнула Жанна,- Это нужно самой говорить.
- Ага, скажешь им,- погрустнела Света,- Ну, про мужа я сейчас и вспоминать не хочу, но этот-то – престарелый любовник! Говорю – хочу на концерт, как раз Кристина Орбокайте приехала, он мне знаете что отвечает: "На всех не переходишь"! И все, больше от него ничего не добьешься.
- Добиваться не умеешь,- откликнулась Лина, и в голосе ее прозвучала злость, обращенная явно не на подругу.
- А ты умеешь? Когда последний раз чего-то от своего Славика добилась? – парировала обидевшаяся Света, которая приняла ее эмоции на свой счет.
- Не ссорьтесь,- воскликнула Марго,- Просто есть мужчины, которые могут давать – щедрые, одним словом, а есть жмоты. Вот вам такие и попались – что Русик, что Славик. От возраста это не зависит, это просто состояние души.
- Ты слышала? - Света обернулась к дочери,- Твой Димка просто щедрый, а это сейчас – большая редкость. Так что держись за него.
- Я его после Нового Года брошу,- отмахнулась Жанна.
- Как – брошу,- опешила Света,- Почему?
- Надоел. Мама, не переживай ты так, у меня этих Дим будет еще знаешь сколько!
- Молодец девчонка, - рассмеялась Марго,- Я тоже когда-то так думала.
- А почему после Нового Года? Чтобы он успел подарок подарить?
- Конечно!
- Жанна! Но так нельзя! Ты же его просто используешь!
- Успокойся, мамаша,- махнула на нее Марго,- Тебя не использовали никогда? Теперь дочка за тебя отыграется.
- Но я не хочу, чтобы она отыгрывалась! – горячилась Света,- Я хочу, чтобы все хорошо было.
- Так не бывает,- возразила Марго,- Знаешь, как говорят, в любви один целует…
- …а другой подставляет щеку,- закончила за нее Света,- Знаю я все эти банальности, но я не хочу, чтобы так было у моей дочери.
- Мама, успокойся,- попробовала вмешаться Жанна,- Ничего страшного не случится. Я просто отпраздную Новый Год так, как запланировала, не портить же праздник, а потом мы уже выясним отношения.
- Но ему же будет больно! – воскликнула Света, - Бедный мальчик будет мучиться. Тебе его что, не жалко?
- Себя пожалей,- вмешалась вдруг Лина, - Может, стоит дать возможность помучиться твоему Русику, например. Интересно, как бы он отреагировал, если бы подарил тебе на Новый Год какое-нибудь колечко или сережки, а ты бы ему через два дня – от ворот поворот?
- Это – другое дело, его и не жалко, но Диму мне жалко.
- Мама, успокойся, мне просто надоело,- объяснила Жанна,- вначале я хотела с ним встречаться, а потом – стало скучно.
- Конечно, он только и делает, что дарит тебе красные розы и на такси сажает, что еще не хватает?
- Мне с ним скучно. Он ни к чему не стремиться. Школу закончил, и учиться не хочет дальше, фильмы мы с ним смотрим разные, книг он вообще не читает, скучно, понимаешь, просто поговорить не о чем.
Света задумчиво потрогала пальцем ноготки. Лак на них уже подсох.
- Слышала, Линка, - обратилась она к подруге,- Тебе эта картинка ничего не напоминает? Учиться не хочет, книг не читает, ни на какие вечеринки не вытащишь, на дискотеки не ходит, поговорить не о чем.
- В отличие от твоей дочки мы со Славиком не только разговариваем,- разозлилась Лина,- в этом все и дело.
- Секс? Секс обладает той магической силой, которая держит вас вместе? – удивилась Света.
- Это не мало,- вмешалась Марго,- обычно из-за секса люди и держатся вместе.
- Ерунда это все, - возмутилась Света,- Послушайте меня, конечно, все мужчины отличаются темпераментом и размерами…
- Может мне в коридор выйти,- скривилась Жанна.
- Уши заткни,- огрызнулась Света и продолжала,- но не бывает, чтобы в сексе подходил единственный мужчина на этой земле. Поверьте, подходит каждый второй. И знаете почему? Потому что центр оргазма находится в мозгу, а не в другом месте.
- Если бы все было так просто,- покачала головой Марго.
Света слезла с педикюрного кресла, махнула рукой на дочку, чтобы та освободила ей место в кресле возле стены, села и начала одевать носки.
- Мама, ты что, сегодня дома не ночуешь? – догадалась Жанна.
- Да, не ночую,- отрезала Света,- еще вопросы есть?
- Нет.
- Света, у тебя сегодня есть шанс воспользоваться опытом дочки,- съязвила Марго.
Света выпрямилась:
- Самое поганое, что я никогда не смогу им воспользоваться. Это самая большая гадость в этой треклятой жизни, что я никогда не смогу сказать мужчине, например: "Знаешь, дорогой, скоро Новый Год, а я тут костюмчик присмотрела в магазине за пять тысяч…"
- Почему? – Марго вскинула свои идеальные брови.
- Почему? – Жанна хитро прищурилась и усмехнулась.
- Потому!!! Не могу и все!!! – Света схватила левый сапог из довольно поношенной пары, и в сердцах стукнула им об пол.
Девчонки замолчали, а она начала обуваться, сердито дергая сапог за голенище, натягивая его на ногу. Застегнув молнию так, словно это была ее личная обидчица, Света взялась за второй.
- Мама, мы что, даже кофе не попьем? – удивилась Жанна,- Марго может сварить.
- Марго еще никому ничего не обещала,- заметила та,- Но кофе сварить мне не сложно.
- Я уже сапоги обула! Что же мне, париться в них, пока кофе будем ждать?
- Ты можешь их снять,- парировала Жанна, но глянув в лицо матери, сменила тон,- Ну, пожалуйста!
- Короче, я пошла варить,- Марго встала со стула, зная, что Света не может отказать дочери.
Кофе – крепкий и горький пили уже в швейной мастерской, среди машинок, пестрых лоскутков и ниток, разбросанных по полу. У Марго имелась медная турочка с длинной ручкой и маленькие кофейные чашки с золотым ободком. Снег так и сыпал за окнами, не прекращаясь. Света уже отошла, настроение у нее улучшилось, она улыбалась, прихлебывая темную жидкость, хотя и не любила кофе без сахара.
Наверное, с улицы видна была эта картина в раме окна за завесой снежных хлопьев – четыре таких разных женщины, мирно пьют кофе из изящных чашечек, улыбаясь и разговаривая друг с другом на какие-то свои, совершенно женские темы.
После Нового Года Жанна, как и собиралась, рассталась с мальчиком. На память о нем остался большой плюшевый мишка цвета топленого молока, который он подарил ей на праздник. Жалела ли она о том, что сделала, или нет – никто никогда этого не узнал. А весной в городе был конкурс парикмахерского искусства, она пошла по объявлению – на такие мероприятия всегда нужны модели, и заезжая звезда – Денис Чирков выбрал ее из толпы - для показа. Ее красили, стригли на сцене, потом одевали в нечто креативно-воздушное, немыслимо-сложное, и счастливая Жанна дефилировала по сцене.
Света рассталась с Русиком. В новогоднюю ночь он заехал к ним с пакетом деликатесов, подарил Андрею и Жанне по 500 рублей, а Свете, обняв, прошептал на ушко:
- Сегодня не могу остаться, сама понимаешь, вот второго января заеду за тобой – столик в кафе уже заказал, девочка моя сладенькая.
Второго января, сидя за столиком кафе, Света весь вечер ожидала, что вот сейчас он полезет во внутренний карман пиджака, и вытащит маленькую такую коробочку… Но он весь вечер словно бы и не замечал ее напряжения, ел, приглашал ее танцевать, пил, потом попросил счет, и они поехали на квартиру кого-то из его многочисленных друзей. Там-то Светка и закатила грандиозный скандал, какой она не закатывала ни папе с мамой в детстве, ни мужу в бытность свою замужней женщиной. Русик же в ответ тоже накричал, что она много о себе возомнила, он таких найдет пучок на каждом углу, Светка оделась и выбежала из квартиры. Выйдя на улицу, она слепила тугой снежок из того снега, что шел накануне, когда она делала сама себе педикюр и запустила в окно. Самое неприятное было то, что она вышла из дома совсем без денег, но таксист подождал возле подъезда, пока она нашла дома полтинник.
Через три месяца Русик заехал к ней как-то вечером, как ни в чем не бывало:
- Поехали в кафе, у меня сегодня вечер свободный.
Очевидно, это означало, что капризная женщина должна была изголодаться по семге и икре, ну и по мужским ласкам, очевидно. Света ответила, что нет, она сыта, она великолепно сегодня селедочку с картошкой поела и его еще может угостить. Немолодой ловелас после этого начал нервничать, уговаривать совсем уж настойчиво и просительно, потом разозлился, попытался вытащить ее за руку на лестничную площадку, чтобы дети, сидевшие дома, не услышали всех их взаимных реплик, тут уж Света попросту вытолкала его за дверь, и больше он не появлялся. Звонил пару раз ей на сотовый, но она не брала трубку.
К Марго весной вернулся Никита. После тюрьмы он уже не кололся тяжелыми наркотиками, но и нигде не работал. Марго решала все проблемы, как и прежде, на время оставив всех своих любовников, и может быть даже самой себе не в состоянии объяснить – что ее держит возле этого нелепого, безвольного, больного мужчины. Но расстаться с ним было выше ее сил. Она выходила в коридор из швейной мастерской, в которой теперь почти все время сидел Никита, вполголоса разговаривая по телефону с кем-нибудь из своих поклонников:
- Нет, сейчас не могу, дел полно, заказов море, не справляюсь, может через месяц…
Постепенно все друзья как-то рассосались, да и деньги стали куда-то исчезать как в черную дыру, а Никита сидел в швейной мастерской, меланхолично глядя бледно-голубыми глазами в окно, и иногда курил. А когда Марго не было на работе – неизменно пытался занять у Светы или Лины пятьдесят рублей – большего он не просил.
Лина весной поссорилась со Славиком очень серьезно, до разрыва. Месяц они не разговаривали. Потом помирились. Все было неплохо, как всегда и у всех после ссоры, но через две недели, как-то вечером она позвонила ему на сотовый, и услышала в трубке равнодушно-любезное: "Абонент временно недоступен…".
Снег той зимой шел еще пару раз, но в марте весь, как водится, растаял, и на пригретых солнцем лужайках появились первые крокусы.
7 июня 2008 г. – 25 марта 2009 г.
г. Кисловодск.