Жених да невеста

               
- Куклёночка, посмотри, какой я нашёл гриб!
- Где? Ах, какой  большой и красивый! А я тоже нашла: белый!
- Ух, ты! Красивый! Уже темнеет, пошли домой!

Мальчик взял девчоночку за руку и они направились в деревню. Быстро дошли до своих домов –  жили по соседству.  Проня быстро забежала в дом, крича на ходу.
- Маменька, погляди, сколько грибочков нашла! И ягодок!
- Ах, ты моя хорошая, какие все красавцы и красавицы! Умничка моя.
- Можно пирожок?
- Конечно, звёздочка моя.
Шестилеточка, уплетая пирожок, полезла на печку, на которой спала и зимой, и летом, и так, с пирожком в ручке, сладко уснула.
-Устала, пташечка, - прошептала с улыбкой мать, гладя её по голове.

На следующий день они снова с Ерёмушкой затеяли прогулку – теперь уже на рыбалку. Мальчик учил подружку удить рыбу.
- Вот так, вот так закидывай удило! Да не спи, а то Водяной царь утащит.  Будь начеку, - как дёрнется нитка, так и тяни со всей силы.
Девочка канючила – не получалось у неё, а мальчик одного за другим вытаскивал карасей.
- Ну её, эту рыбалку! Не хочу я! Идём лучше с ребятами в лапту играть!
И Ерёмушка послушно сворачивал снасти, и они шли играть с ребятами.

Был он на годок постарше, но всегда казался взрослее своих лет. Был и уверенным, и сильным мальчиком. Когда играл с ребятами, и вдруг здесь появлялась она, - оставлял игры и бежал к ней, к Пронюшке. В цветастом сарафане, с румяными щёчками и васильковым веночком на голове, девочка была похожа на куколку, вот и звал он её Куклёночкой. Бывало, подшучивали над ними и взрослые, и дети: «Жених и невеста!» Но всем было ясно, что и правда, - жених и невеста. Бывает такое, что детские сердечки вдруг полюбят сразу и на всю жизнь. И глазки-то у обоих были одного оттеночка - голубые, как небушко.

В то лето исполнилось ей уже восемь лет, а ему – девять.
- Пронька, а тебе мальчик какой-нибудь нравится?
- Нравится.
- Кто же он?
- Ты, Ерёмка!
- Правда?
- Сущая правда!
- Тогда поцелуешь меня?
- Нельзя ведь до свадьбы-то!
- А мы обязательно поженимся!
- Тогда пойдём вон за ту берёзку, там никто не увидит. Там и поцелую.

И ребята спрятавшись за старой берёзой, робко поцеловались, по-детски неумело.

- Только ты уж теперь точно на мне женись!
- Только на тебе женюсь, Куклёночка!
- Клянёшься?
- Клянусь, что только на тебе!
- Только родителям пока не скажем, ладно?
- Не скажем!

И, счастливые, ребятки побежали, взявшись за ручки, играть в горелки.

Зимой Проня тяжело заболела. Лихорадка не отпускала её две недели. Не помогали ни травы, ни знахаркины заговоры, ни родительские молитвы. Думали, приберёт Господь деточку.
Отец отправился в соседнее село до церкви. Горячо молился за Пронюшку и других своих детушек. К попу-батюшке подошёл со слезами, стал просить помолиться за девочку.
Помолился батюшка перед иконами Пантелеймона-Целителя, Богородицы и Спасителя, подошёл к опечаленному отцу и молвил.

- Если исцелится чадушко твоё, обещай отдать её в невесты Христовы, в служительницы божии!
- Обещаю, батюшка! Обещаю! Только б выздоровела!
- Слово данное не нарушь, раб божий, иначе накличешь большую беду на род свой.
- Всё выполню!
- Иди! Поправится дщерь твоя!
Поцеловал папенька руку у служителя и отправился домой.

А в это время Ерёма, умываясь слезами, пробирался через сугробы к старой берёзе, где поцеловались они летом с подружкой. Прижался всем телом к стволу, обнял его и страстно зашептал: «Матушка-берёзушка, помоги девочке моей, Пронюшке! Забери хворь её проклятую! Пусть поправится! Выживет пусть Пронюшка! Пусть останется жить! А там – будь что будет!»

С того дня, и правда, девочка пошла на поправку. Медленно, но надёжно ушедшая было жизнь возвращалась в маленькое тельце. Стала девчушка выходить из дома, весеннему солнышку улыбаться, правда, пока держалась руками за дверь и стены, но уже потихоньку передвигалась.
Снег весь сошёл, травушка пробилась, листики на деревах показались. Только старая берёза не очнулась от зимы.

Однажды, когда Проня окончательно уже поправилась, батянька объявил за ужином.

- Завтрась Проньку везу в монастырь, как было уговорено с батюшкой, когда в село ходил молиться за неё. Не сказывал я, но был уговор у нас: коли выздоровеет девчонка – быть её служительницей божьей!
- Да как же так, Тимоша?! Отдать навсегда дочку! Это всё равно, что не будет её совсем!
- Молчи, жена! Иначе бед накличем на семью! Таков уговор – нарушать нельзя!

Проня ничего толком не поняла, но мать прятала слёзы и несчастное лицо, отец был строг и набычен, - значит что-то недоброе.

- Батенька, а куда меня повезут завтра?
- Будешь жить в другом месте, без нас. Там много девочек. Будешь блюсти себя в строгости и в почитании к Богу.
- А играть я не буду там?
- Нет, не будешь. Будешь трудиться и молиться за всех нас.
- А Ерёмка там тоже будет?
- Нет, он останется здесь.
- Я не хочу без Ерёмки! Я не поеду! Я тоже останусь здесь!
- Нельзя! Ты должна ехать – это обет, иначе бы ты не выздоровела.
- Тогда я не хочу, чтобы я выздоровела! Хочу снова заболеть! Пусть умереть, но не хочуууу без Ерёёёёмкиииииииии…

Девочка расплакалась не на шутку. Еле мать успокоила её и спать уложила. Да сама вся в слезах просидела всю ноченьку у её изголовья.

Рано утром, на заре, отец запряг лошадь. Помолился в дорогу, принёс  толком ещё не проснувшуюся Проньку в телегу, и двинулись в путь.

- Пронькаааа!!!!!!!!! – раздался крик, когда телега уже выехала из деревни.

Ерёма бежал со всех ног, а в руке у него был букетик молодых лютиков. Встал пораньше, чтобы нарвать девочке букетик. А когда пришёл в её двор, увидел захлёбывающуюся слезами Пронькину мать. Кое-как выспросил её обо всём  и бросился во след.

- Пронюшкааааа!!!!!!!!!  – срывался в отчаянии его голос.
Девочка проснулась и хотела спрыгнуть, но отец стеганул лошадь.
- Давай, давай, живее, Савраска!

Мальчик споткнулся о кочку и упал, расквасив нос. Лютики рассыпались. Телега быстро удалялась. Девочка лежала на сене, на краю телеги, и в голос выла, протягивая ручки в сторону разбросанных на весенней кочке жёлтых звёздочек.

Жених да невеста…