Клад Мышигина
Тем временем Валечка , не торопясь, вышла из черной «Тойеты»,. Она снова была перед домом Семена. На ней по-прежнему были светлые брюки и футболка с американским флагом. Как только захлопнулась дверца, «Тойета» с ревом сорвалась с места и исчезла за поворотом. Валечку никто не провожал.
С задумчивым видом бывшая секретарша «Контро» прошла к входной двери, поднялась на нужный этаж и открыла дверь в квартиру Семена. Как и следовало ожидать, в квартире никого не было. Валечка прошла в ванную и стянула с сушильных веревок свой деловой костюм. Потом она так же спокойно прошла в комнату и начала рыться в выдвижных ящичках серванта. Ничего там не найдя, она переместилась к рабочему столу. Наконец,она удовлетворенно хмыкнула - в ее руках была пачка купюр, которую она извлекла из верхнего выдвижного ящика. Деньги были небрежно брошены на кровать. Немного постояв в замешательстве, Валечка открыла платяной шкаф. Оттуда она извлекла красивый кожаный деловой портфель и деревянную шкатулку. Портфель она так же бросила на кровать, а шкатулку попыталась открыть. Это ей не удалось, вещица была заперта. Недолго думая, Валя что есть силы хватила шкатулкой по тяжелой чугунной батарее центрального отопления. Такого варварства шкатулка не выдержала. Крышка лопнула, и из шкатулки высыпались какие-то монеты и рулон долларов, перетянутый резинкой. Валя сложила содержимое шкатулки в портфель, туда же кинула пачку рублей и впихнула не до конца высохший костюм. Потом неторопливо оглядела комнату, прошла в прихожую и подняла трубку телефона.
- Але, милиция! Да, хочу дать информацию по делу об убийстве Мышигина. Убийцу следует искать на улице Петрова, дом четыре, квартира 28. - и повесила трубку.
Потом спокойно вышла на лестничную площадку, оставив входную дверь открытой. Еще раз внимательно осмотревшись по сторонам, Валечка быстренько побежала вниз по лестнице, стуча каблучками.
***
Сонный дежурный районного отдела милиции снял трубку
-Милиция, слушаю вас…
Внезапно дежурного как будто подменили. Он вскочил со стула и, не отрывая от уха телефонной трубки, стал лихорадочно искать на столе шариковую ручку. Схватив ее, он начал что-то писать на большой разлинеенной странице общей тетради, но, видимо, не успев, крикнул в трубку сорвавшимся голосом
- Еще раз, пожалуйста, какой адрес?
Потом с досадой бросил трубку на стол и крикнул девушке, сидящей за стеклянной стенкой.
- Зоя, быстро пробей номер!- потом написал что-то на листок бумажки и передал за спину помощнику. - Сева, а ну- ка, кто у нас по этому адресу проживает?
Потом, потягиваясь, переплел пальцы рук и с силой сжал ладони так, что хрустнули суставы. Проделав все это, он поднял трубку второго телефона и набрал номер
Время было раннее, трубку долго не поднимали. Наконец, на том конце провода кто-то ответил
- Товарищ майор,- голос дежурного младшего лейтенанта сорвался на дисконт- Товарищ майор, есть данные по убийце Мышигина
- Это кто? – С противоположного конца телефонной линии голос звучал тяжело, хрипло и неохотно
- Дежурный по восьмому участку младший лейтенант Голубев
- Так бы сразу и говорил,- Майор на том конце провода закашлялся. – Что у тебя, лейтенант?
- Только что позвонила неизвестная и сообщила адрес, где находится убийца
- Так так… Что значит неизвестная?
- Она не представилась. Сообщила адрес и бросила трубку
- Адрес успел записать, лейтенант?
- Так точно, товарищ майор
- Говори быстрее
- Улица Петрова, дом 4, квартира 28.
- Кто там прописан?
- Я уже запросил, сейчас, секундочку,- Голубев повернулся к помощнику, и тот передал ему листок бумаги.- Та-ак, некто Руков Семен Иванович, холост, 36 лет…
- А откуда звонил информатор, выяснили?
- Так точно, - дежурный выразительно посмотрел на стеклянную перегородку. Сидевшая за ней девушка кивнула головой, положила трубку телефона, которую все время держала возле уха и подошла к Голубеву.
- Та-ак, товарищ майор, звонок поступил с улицы Петрова, дом четыре, что, что, что?…. Так прямо из этой квартиры и позвонили, товарищ майор!
- Так, Голубев, высылай машину с нарядом по этому адресу, я сейчас сам прямо туда подъеду. Пусть ребята осторожно проверят, кто есть в квартире, и задержат всех до моего приезда.
- Может, подмогу попросить?
- Не надо. У нас нет ни ордера, ни внятных причин к задержанию. Лучше сделаем так. Пусть подъедут туда и ждут меня. Я буду минут через двадцать
- Выполняю, товарищ майор.
***
Пашот прищурился и потер рукой подбородок,- Вы знаете, кто хотел воспользоваться мозгами Мышигина?
Руков отрицательно качнул головой
- Сам Петр Антонович Струйкин, помощник мэра. Именно его и убили сегодня ночью в ресторане. Именно он должен был откушать блюдо, которое по ошибке досталось вам. Вот и делайте после этого выводы.
Теперь настала очередь Семена подняться из своего кресла и нервно заходить по комнате. Перед глазами возникали разные образы, как будто Руков только что проснулся , и из головы еще не выветрились картины последних предутренних снов. Он пытался не обращать внимание на эти навязчивые расплывчатые контуры, напоминающие лица людей, деревья, здания. Люди пытались что-то говорить, беззвучно открывали рты. И вся эта чехарда в голове очень мешала сосредоточиться. «Вот, что значит жить двойной жизнью»- подумал Семен.
- Ну и где же сейчас хранители Муджароки, где Коллегия Причастных? Неужели вы здесь абсолютно один, без охраны?
- Конечно же я не один. Ресторан «Ночной Сюрприз» - это пространственный коридор, которым могут пользоваться как слуги Кляксы, так и хранители Муджароки. Такой коридор можно создать где угодно. Самое интересное, что из-за наложения пространств могут возникать случаи, когда кто-нибудь, желая попасть в ресторан, оказывается в том месте, которое было там до открытия ресторана. Если я не ошибаюсь, там была какая-то забегаловка.
Семён странно посмотрел на Пашота, открыл было рот, желая что-то сказать, но в последний момент передумал.
- Сейчас, - продолжал Пашот,- этот коридор в вашем городе, потому что здесь находился Мышигин. Он был нужен мне, ну а я всегда нужен Ордену Синей Горы, потому что они хотят завладеть Глазом. Они преследуют меня везде и повсюду, это крест Глаза Муджароки. Но пока я их не боюсь. Любой член Коллегии может моментально появиться здесь по первому моему желанию. Так что, я не один.
- Так, может быть и я смогу воспользоваться коридором, чтобы попасть в Круг?
Пашот покачал головой.
- К сожалению, это невозможно. Вы не принадлежите ни тем, ни другим... Поедете как все – самолетом и за свои собственные деньги.
***
Люди в джипе были. За рулем сидел загорелый худощавый парень, одетый в потертые джинсы и черную футболку с обрезанными рукавами. Голова его была тщательно выбрита, но это не скрывало ранних залысин и пары застарелых шрамов. Парня звали Толик. Именно его мы видели, когда Ганнибал исполнял обряд Муджароки над беспомощным Жекой. Лицо его было подпорчено вмятинами рано перенесенной оспы, а глаза скрывали большие темные очки. Справа от него на сиденье развалился громила в черных обтягивающих брюках и черной футболке, едва сходящейся на его бицепсах и торсе. В отличие от своего напарника, сидящего за рулем, он обладал густой черной шевелюрой и гладким почти детским лицом, на котором не было ни малейшего оттенка интеллекта.
- Ну вот и тот самый дом,- сказал Толик. – Теперь, Бица, слушай.
Бица кивнул.
Толик вытащил из бардачка две фотографии. И показал собеседнику.
- Так, это вот , - в руках у него оказалась фотография Семена в деловом костюме и при галстуке.- Этот фраерок сейчас сидит там, это наш объект номер два. Хорошо его запомни. Его трогать нельзя, лучше всего подождать, когда он из той квартиры выйдет. Если базар затянется, надо его нейтрализовать, но убивать его нельзя ни в коем случае. Хорошо запомни это лицо, - с ним еще будет разговор.
- Ладно, ладно. Без базара. Это тот, про которого говорила Ольга. Прикольно, как Ганнибалу удалось заполучить его фотографию?
Толик внимательно посмотрел на Бицу. – Слушай, ты человек новый, поэтому ничему не удивляйся. Ганнибал может много чего. Теперь смотри сюда. Вот это, - Толик показал другую фотографию, где было запечатлено усталое лицо Пашота.- Этого спрашивать ни о чем не надо!- Голос Толика сорвался на дискант,- Его надо грохнуть! Но так, чтобы он умер у тебя на руках!
- Как это?
- Бица, ты отлично умеешь убивать.
- Ну есть такое дело….
- Я не могу тебе всего рассказать, Ганнибал мне голову оторвет, если этот парень не умрет в твоем присутствии. Только он и ты. И ты должен убедиться, что он умер.
- Хорошо, хорошо, Толик, я ж все помню. Все сделаю, чего ты кипишуешь? Говоришь тут одними загадками. Но если не хочешь договаривать, так хотя бы намекнул бы, что ли...Я иду на дело, я рискую, и знать бы тоже хотел.
- Сделаю, хотел, рискую….- Толик нервно вытащил сигарету из бардачка. – Ты думаешь, я все знаю? Сам ни хрена не могу понять. Догадываюсь только. Вобщем, этот мужичок умереть не может, если только тебе что-то там не шепнет...
- Опа! Как колдун, что ли?
- Да не знаю я. Ты его убей, а там видно будет. Так сказал Ганнибал. Ему виднее. Или ты уже зассал?
- Да иди ты…. Сказал, сделаю, значит,- сделаю. Задолбали всякие нервные нарики…
Толик от возмущения сдвинул очки на нос.
- Что ты сказал?
- Толян, - Бица развернулся лицом к напарнику и поиграл мускулатурой. – Если будешь вонь разводить, я из тебя ученическую тетрадку сплету, делавар хренов.
Толик, почувствовав реальную угрозу, обиженно замолчал, уткнувшись в фотографии, теребя их в руках , явно не зная , что с ними делать, потом вытащил зажигалку.
-Ганнибал сказал, чтоб никаких следов,- Толик поджег фотографии и выкинул их из машины. – Давай, умник, сам потом все Ганнибалу расскажешь.
Бица спокойно вышел из машины и потянулся, разминая косточки. Потом медленно пошел в сторону подъезда. Толик поморщился, представляя то, что случится с Пашотом, а потом мстительно улыбнулся, подумав о том, какую участь безмозглому качку готовит Ганнибал, и включил первую скорость. Надо было спрятаться во дворе.
***
Вадим медленно начал идти к ближайшему оконному проему. Все было тихо. Но поварская рубашка на спине почему-то взмокла от пота. А , может, это был не пот. Может, просто еще не высохла спина от недавнего купания в реке? Вадим сделал еще один осторожный шаг, доска пола под ногой внезапно предательски заскрипела. До проема оставалось каких-то метра два. Разбежаться да прыгнуть. И вот она – свобода. Повар уже было вознамерился поступить именно так. Но внезапно допотопный деревянный стол стронулся с места и, набирая скорость, помчался прямо на Вадима. В самый последний момент, дико закричав, Вадим подпрыгнул, и стол промчался под ним, глухо ударился о противоположную стену и замер. И в ту же секунду из стены выдвинулось бревно, как бы разворачиваясь вокруг собственной оси, как вертолетный пропеллер, одной половиной вылетая на улицу, другой половиной, как веслом разрубая пространство внутри избы. Вадим едва успел упасть на пол, бревно просвистело над головой. Из потолка вывалились два огромных тяжелых мешка на толстых тросах и начали раскачиваться в протовоположные стороны, преграждая дорогу к оконному проему, одновременно с этим верхняя кромка проема сдвинулась с места и начала приближаться к нижней, тем самым уменьшая отверстие. Вадим дико закричал и прыгнул в проем, получив по голове жестокий удар летящим мешком. Он успел вывалиться на землю, сильно ударившись плечом и коленом, но вскочил на ноги. И очень вовремя. Потому что земля под его ногами заходила ходуном и прямо под ним начал открываться глубокий колодец. Ноги Вадима разъезжались в стороны, голова кружилась от удара. Из последних сил он заставил себя отпрыгнуть в сторону и побежал прочь от сумасшедшего дома, вон из странной деревни. Но не тут- то было. Почти осевшие от старости деревенские плетни внезапно пришли в движение, сдвинулись друг с другом и превратились в высокий забор, из которого начали вылетать огненные шары. Вадим попытался бежать в другую сторону, но в том направлении прямо из земли появились ряды колючей проволоки. Вадим растерялся. И в этот момент в него угодил один огненный шар, потом еще один. Жуткая боль прожгла тело повара. Он уже не соображал, что делает. Он бросился на забор, перепрыгнул его и тут же очутился в какой-то болотной жиже, которая затягивала его все глубже и глубже.
-Помогите! Помогите! – заорал Вадим, загребая руками, изо всех сил стараясь, чтобы голова была на поверхности. – Помогите-е-е.
Веселое лесное эхо подхватило все оттенки дикого от отчаяния и безнадежности крика и начало перекидывать их от дерева к дереву...
Всего в двух сотнях метров от тонущего Вадима находился толстый могучий дуб. Этот дуб уже давно не жил своей жизнью. К его стволу были прибиты деревянные ступеньки, которые вели на деревянный настил, скрытый его же, дуба, собственной кроной. На настиле стояло два человека, одетых в маскировочную зеленую форму без знаков различий. Просто один из них был молод и строен, а другой постарше, нарастивший неплохой выдающийся животик. Тот, который постарше, держал в руках электронный бинокль. Когда Вадим начал тонуть, старшой опустил бинокль, не спеша вытер носовым платком бисерный пот, выступивший на лбу.
- Ну вот и все... Не жилец, видимо.
Молодой выхватил из рук старшего бинокль, припал к видоискателям
- Товарищ полковник, что-ж это ,****ь, пойдемте его вытаскивать. Захлебнется ведь....
Полковник деловито забрал бинокль, вытащил сигарету. Не спеша подкурил.
- Ты это, - полковник пожал плечами, как будто ему было холодно, шморгнул носом. – Вобщем, пыл свой оставь. У меня инструкции. Парень сам выкарабкается, он там, насколько я знаю, двое суток без дыхания сидеть может. Африканский спецназ, вобщем. Мы мешать ему не должны, только наблюдать. Понял?
- Да ведь, товарищ полковник, утонет ведь....
- Понял, ****ь, спрашиваю?
- Так точно, понял.
- Ну вот и хорошо. А выкарабкается он или нет, - это уже не наша забота, лейтенант. –Усёк?
- Так точно, усёк
- Подохнет, ну так туда ему и дорога. Всё, пошли на базу. Уже жрать хочется..Завтрак стынет...
***
Пару минут Пашот и Семён молчали. За окном пищали в переголоске птицы, налетал ленивый ветер, шевеливший единственную занавеску на окне. Первым молчание нарушил Пашот.
- Теперь о главном, Семен Иванович.
Руков встрепенулся, глаза его заблестели.
- Что значит о главном? То есть, все, что вы мне сейчас рассказали, было прелюдией? Вступлением? Почти два часа разговора, это все что, развод белого тюленя? Я даже эту информацию не смог переварить.
Пашот вздохнул и посмотрел на часы. Глаза его вспыхнули хищным огнем.
- Семен Иванович, вы совершенно правы. Время идет незаметно, когда разговор касается вещей, одинаково жизненных, как для одного участника, так и для другого...
Руков напрягся, нервно взъерошил волосы.
- Так значит, и для вас в этом деле существуют шкурные вопросы?
Пашот недоуменно и в то же время разачарованно посмотрел на Семена.
- Хорошие слова – шкурные вопросы. Западные славяне сказали бы «кожные вопросы». Русские всегда во всем категоричны и циничны.
- Русские всегда и везде были сами по себе. Никогда у них не было друзей, они всегда являлись глаными героями анекдотов у заграничных повес, но когда кому-то из иностранцев прижимало хвост, помощь все просили у русских. Странное устройство мира. Извините, Пашот, если я вас чем-то обидел. Я слушаю вас внимательно и обещаю, что постараюсь сделать все, что в моих силах.
- Ну, вот это уже лучше. - Пашот щелкнул костяшками пальцев и налил себе и Рукову коньяку. – Семен Иванович, в очередной раз прошу меня не перебивать. Какими бы странными ни оказались слова, которые я собираюсь вам сказать.
- Уважаемый Пашот, за время нашего общения я услышал столько невероятной информации, что обещаю, - перебивать вас не буду.
- На скале Муджароки каждое утро появляется тонкая пленка росы. Когда поднимается солнце, оно моментально высушивает эту влагу. С незапамятных времен бытует мнение, что роса Муджароки может подарить людям бессмертие. Но при условии, что этой росы нужно будет набрать определенное количество. Одной капли недостаточно. Тысячи лет проводились попытки собирать и накапливать эту росу в сосудах. Но все эти попытки ни к чему не приводили – роса высыхала.
В 11 веке у скалы преклонил свои колени монах Винетициан, один из рыцарей Ордена Святого Храма. Это был великий маг и чародей, знающий наследие магов Египта и Израиля. К тому времени, когда он достиг Муджароки, дни его уже были сочтены. Он был проклят монахами Ордена за нарушение одного из строжайших правил. Желая себя спасти, он изготовил чашу из обычного грубого железа, величиной с обыкновенный стакан. Внутренность чаши он покрыл тонким слоем неизвестного металла, который Винетициан выплавлял тридцать дней, создав печь прямо возле скалы. Пока он колдовал над металлом, ни одна живая тварь не осмелилась появиться в тех местах. Даже птицы покинули свои гнезда и в страхе разлетелись в разные стороны. Винетициан создал сосуд, способный собрать необходимое количество росы, но в тот момент, когда он уже было собрался припасть губами к живительной влаге, сердце его остановилось. Сбылось проклятие Ордена. Но чаша осталась. Она так и называлась чаша Муджароки.
Но никто не успел воспользоваться ее свойствами. Она была похищена. Следы ведут в Константинополь, оттуда в Дербентское царство, где она попала в руки полчищам Чингиз хана. Потом она и вовсе исчезла. Считалось, что она утрачена навсегда. В своем преследовании Мышигина, а, как я уже вам говорил, я хотел вернуть свою карту, мне пришлось стать советским осужденным Аривондой Пустокоросхом, чтобы следовать по этапу с Мышигиным. Это был очень сильный человек. Он не боялся ничего. Заключенные его тихо ненавидели и хотели от него избавиться. За что, не знаю. Его специально заразили тяжелой формой туберкулеза. Я видел через стену зеквагона, как зачуханная медсестра ему вкалывала инъекцию этой заразы. Мышигин тогда валялся в медчасти с жестоким гриппом. Тогда-то я и появился.
Используя все свои возможности, я незаметно проник к Мышигину и дал ему таблетки с концентрированной мвазури нгамба, страшным ядом, который может убить человека в течение трех секунд. Но посвященные африканские колдуны делают из этого яда необыкновенные лекарства, которые уничтожают микроорганизмы. Мышигин умирал, но был в сознании. Я запихивал в его, едва шевелящийся рот таблетки, а он смотрел на меня, улыбался, потом харкал кровью, а я снова запихивал в него таблетки. Потом он потерял сознание...
- Зачем вы мне все это рассказываете, Пашот?
Пашот встрепенулся, провел рукой по вспотевшему лбу, потер глаза. – Действительно, зачем? Дурацкие воспоминания. Так вот, все эти дни я не отходил от Мышигина. Тогда мы и стали близкими друзьями. Он не понимал, почему меня не выгоняют из его палаты, а я не мог ему объяснить, что я все подстроил так, что меня никто не видит. Мышигин меня вспомнил. Сначала долго благодарил за то, что спас ему жизнь, а потом долго извинялся, что не вернул карту. Вот тогда он и рассказал про клад. Сказал, что нашел древний татарский клад по старой карте.Сказал, что хочет бежать из-за этого клада, и что ему нужны помощники, иначе ему самому не справиться. Долгие часы, которые мы провели вместе, пошли на пользу.
Он доверял мне во всем. Мышигин мне как-то признался, что всю жизнь любил только одну женщину- чукчанку. Необыкновенной красоты. Звали ее Вынтэнэ. Он познакомился с ней в одной из своих военных операций, когда проводились учения на Камчатке. И никак не может забыть. Мы обсудили все нюансы побега, но через день пришло решение суда, и Мышигина выпустили досрочно. Ну и я сразу вслед за Мышигиным исчез из лагеря. Я знал, я хорошо знал, куда поедет Мышигин. Я последовал за ним. Я не мог оставить у него карту Круга. Я нашел его в Чертовых Воротах, это километров двести от Иркутска, жуткая глухомань. Пока я его искал, он уже нашел клад. Мы встретились Мышигин был так рад, что невозможно передать словами. Наверное, и я был рад, потому что этот человек мне нравился, несмотря ни на что. Мы с ним много пили и ели. Тогда то он и рассказал мне про клад. Но не показал. Объяснил, что уже не может его просто так вытащить. Клад был тщательно замаскирован, и знал о нем только один человек, хранитель.
Хранитель получил свою долю и даже под страхом смерти никогда никому не рассказал бы о кладе. Если бы он, хотя бы словом обмолвился о кладе, то по воровским понятиям это для него значило только одно – смерть. Тогда-то Мышигин и вспомнил о неякой чаше, которая портит свим присутствием все достоинства клада. Я живо заинтересовался.
- Какая чаша, Славик?
- Аривонда, ну оно тебе надо? Хочешь, я тебе денег дам столько, что тебе до конца дней твоих не истратить? Я ведь твой должник.
- Не нужно мне денег, брат. Отдай сначала карту.
Мышигин обхватил голову руками.- Опять эта карта. Я же сказал тебе, что она мне не нужна. Но она же ведь у меня дома. Давай завтра вместе поедем, и я тебе ее отдам.
- Как поедем? Машиной?
- Да самолет купим! Помнишь, как в Золотом Теленке? Я покупаю ваш самолет! Аривонда, дружище, у меня сейчас море денег. Я пожертвовал очень много на грев, и нужные люди все для меня сделали. И это только за две вещи, которые я вытащил из клада. А их там знаешь, сколько?!!! Аривонда, поедем со мной, банк откроем, совместный бизнес, а?
- Славик, я бы с радостью, но у меня другие обязанности, другая работа. Только за картой я, конечно, с тобой поеду. Понимаешь, нужна она мне. И ты еще про чашу что-то сказал какую-то.
- А , ну да. Понимаешь, в кладе этом чашка валяется медная. Как она туда попала, я понять не могу.
Аривонда едва смог сдержать внутреннее волнение.- Ну расскажи хотя бы, как она выглядит.
Мышигин закурил сигарету, выпустил дым в потолок. – Ну как она выглядит? Обыкновенный медный стакан. Древний, конечно, судя по всему. Стенки грубые, такие неровные. Надпись там еще....
- Какая надпись? – Аривонда подскочил со стула, губы его дрожали от нетерпения.
- Ой, как ты разволновался. – Мышигин захохотал. – Друг мой, я тебе этот стакан подарю, не нужен он мне, сам потом будешь разбираться, что там за надпись.
Аривонда взял себя в руки, неспеша сел на стул, постарался овладеть своим нетерпением и любопытством.
Мышигин продолжал. – Вобщем, что-то, как я понял, по латыни написано. Старинный стакан...
Аривонда вытащил сигарету из пачки и закурил. Потом, вроде как ни в чем не бывало, спросил.
- А внутри стакан белого цвета, угадал я?
Мышигин застыл. Потом медленно загасил сигарету в пепельнице и повернулся к Аривонде.
- А ты откуда знаешь?
- Так я прав?
- Видишь ли, я сам долго думал, чегои- то он белый внутри. Как будто кто жевачку размазал. Попробовал соскрести, но не получается. Металл там какой-то. А что за металл, ей Богу, не знаю.
Аривонде стоило немало сил, чтобы овладеть внутренним возбуждением. Но лицо его выдало.
- А чтой-то ты така разволновался? – Мышигин пристально посмотрел на Аривонду. – Никак знаешь чего? А ну рассказывай, что это за стакан?
- Да особо много не знаю. И рассказывать нечего. Вобщем, если тебе этот стакан не нужен, то подари его мне. Я коллекционирую всякую заморскую рухлядь.
Мышигин прищурился.
- Вот хотел его выбросить. А теперь не выброшу. Что-то Аривонда ты знаешь, а сказать не хочешь. Ладно, так и быть, будет стакан твоим, но только после моей смерти. Все тебе завещу, спаситель ты мой. И стакан тоже твой будет.
Аривонда поднял руку, желая что-то сказать, но Мышигин со всей дури ударил по столу, за которым они сидели, стол не выдержал, затрещал и развалился.
- Я сказал, Аривонда, все твое будет. Слово свое не меняю. Не хочешь со мной остаться, Бог тебе судья. Завтра едем за картой. Отдам тебе ее, чтобы не мучился....
Пашот перевел дух, походил по комнате.
- На следующий день мы никуда не поехали. Нас всех убили.
***
Повар Мбоно вышел из такси в районе городского вещевого рынка. Походив по рядам с полчаса, он купил себе дешевую непритязательную одежду и переоделся в одной из примерочных кабинок. Пакет со старой одеждой он выбросил в мусорный ящик в одном из дворов. Еще через полчаса он уже был перед домом Марии. Несмотря на ранний час, Мария уже была на прогулке в небольшом сквере, расположенным прямо за ее домом. Она с неподвижным мрачным лицом сидела в коляске, которую толкала перед собой небольшого роста смуглая домохозяйка. Глаза Марии были спрятаны за стеклами солнцезащитных очков, распущенные густые волосы трепал легкий утренний ветер. Мбоно подошел поближе и стал наблюдать за Марией. Он откровенно любовался красивой девушкой, не решаясь подойти сразу. Возможно, он стеснялся домохозяйки, возможно, его останавливал страх быть неузнанным и , тем самым, отвергнутым. Мария заметила его сама. Она сделала знак служанке остановиться и сняла очки. Потом приветливо махнула рукой.
- Господин Мбоно, если не ошибаюсь? Добрый день. Какими судьбами?
Ее звонкий голос наполнил сердце повара теплом и надеждой. Широко улыбаясь, он подошел к девушке и поцеловал ей руку.
- Познакомьтесь, это наша домохозяйка Елена Харитоновна. Господин Мбоно, прошу любить и жаловать.
Елена Харитоновна чопорно поклонилась и протянула руку для приветствия. Повар учитиво ее пожал. Потом обратился к Марии
- Собственно, Мария Андреевна, я пришел поговорить с вами. Обсудить один очень важный вопрос...
- Вот даже как? Слушаю вас...
- Видите ли...- Повар неоднозначно показал глазами на служанку.
Мария улыбнулась.- Ах, вот в чем дело. Елена Харитоновна, спасибо за вашу помощь, господин Мбоно обо мне позаботиться...
Служанка надула губы. – Ну как же? Мария Андреевна. Я не могу вас доверить незнакомому человеку. Тем более, иностранцу. Я надеюсь, что не обижаю его этим.
- Нисколько. - Мбоно улыбнулся.
- Елена Харитоновна, я благодарю Вас за вашу заботу, но, все-таки, дайте нам , пожалуйста, поговорить
- Ну, если вы настаиваете...- Служанка, недовольно скривив губы, указала Мбоно на ручки коляски, предлагая ему взяться за них, и , не спеша, направилась к дому, всем своим видом давая понять, что затея хозяйки не совпадает с ее личным представлением о том, как все должно происходить.
Мбоно приблизился к Марине. Он почувствовал, что пьянеет от бездонных синих глаз, сверкающих, как драгоценные сапфиры, великолепных, бесподобных, способных осчастливить любого мужчину, если бы не было невообразимой боли и страдания, неестественно вплетенных в узор зрачков, пронизывающих насквозь, заставляющих отвести взляд и чувствовать виноватым за то, что произошло с обладательницей таких прекрасных глаз.
Марина взяла его за руку.
- Что с вами, господин Мбоно? Вы что-то хотели мне сказать?
Мбоно уже овладел собой. Он , не спеша подкатил коляску к ближайшей скамейке, сел на теплые засаленные доски и развернул коляску к себе.
- Марина, я давно хотел вам сказать..... Я хотел сказать...
Девушка смотрела на негра внимательно и равнодушно.
Мбоно понял, что он не первый игрок в душе красавицы. Он даже не понял это, он почувствовал это так, как африканский колдун привык чувствовать малейшее дуновение ветра, изменение в цвете грозовых облаков, в поведении птиц и животных. Он понял, что он проиграл. Он понял, что он привечаем, но нелюбим. Нет, нелюбим.
Тем не менее, он спокойно извлек бумаги из портфеля, который забрал из ячейки банка час назад. Руки его дрожали, но голос был уверенным.
- Марина, вот здесь договор с израильским военным госпиталем, а вот оплаченный счет.
Лицо Марины посерьезнело, она взяла в руки бумаги, начала читать.
- Если вам что-то будет непонятно, я объясню.
- Нет, нет, - голос Марины звучал растерянно.- Я хорошо понимаю по-английски.
- Вот ваши билеты на самолет в Тель Авив. Вы вылетаете завтра в 10.00. Все расходы оплачены. Копии выписок из истории болезни я уже давно передал.
Мбоно перевел дыхание. – Вас вылечат, Марина...
Марина медленно подняла заплаканное лицо.
- Это какая-то шутка, господин Мбоно. Меня уже никто не может вылечить. Вы даже представить себе не можете, сколько людей занимались моим здоровьем. Сколько денег Ольга израсходовала не бесчисленные анализы и лекарства. Не издевайтесь надо мной. Просто скажите, что это шутка.
Мбоно вытер лоб носовым платком, сложил его крестиком, потом снова развернул,сложил его квадратом, потом снова развернул.
Марина, смахивая слёзы, пытаясь на коляске подъехать ближе к Мбоно.
- Ну что же вы молчите, господин Мбоно? Это что, шутка? Желание поиздеваться над несчастной девушкой? И вы хотите, чтобы я вам поверила? Вы хотите,чтобы я все прямо сейчас бросила и отправилась в Израиль? Или это все сделано ради газетной шумихи?
- Это правда, Марина. Вас вылечат. Никто не собирается шутить...
Марина, не скрывая слез, разорвала воротник своей накрахмаленной рубашки
- Вы хотите мне сказать, что все это лечение организовали вы? Ради чего??
- Да, - Мбоно собрал все силы в кулак, -- Все сделал я . Ради одного. Ради надежды когда-нибудь снискать вашу взаимность.
- Да вы врете, господин Мбоно, вы все врете... Какую взаимность вы хотите? Я не понимаю.
- Я не вру , Мария, вас действительно вылечат. Вы будете ходить, бегать, прыгать... Я специально занимался этим вопросом.
- Врете, Мбоно. Всё до копейки врете. Зачем вы заплатили так много денег? Зачем вам это?
- Это сейчас уже не причина для разбирательств, вы едете?
- Конечно...Да, конечно.... Я не знаю, что там могут выдумать израильские врачи. Но я готова использовать любую возможность, чтобы снова ходить. Любую, даже встречу с Дьяволом, если будет нужно. Елки! А с визой- то как?
- Вы невнимательно смотрели в паспорт?
Марина раскрыла паспорт.
- Господин Мбоно, как вам это удалось? Без моего присутствия при подаче документов? А как вобще мой паспорт оказался у вас?
- Простите, Марина, не все можно объяснить за одну встречу. Давайте встретимся, когда вы будете прыгать, как кузнечик. Тогда я все, все вам объясню...
- Все равно врёте , Мбоно. Ладно, увидим, я все готова променять на то, что буду снова ходить.И деньги я вам верну прямо сейчас. Подвезите меня , пожалуйста, к дому.
Мбоно осторожно подкатил коляску к дому.
- Здесь меня можете оставить, - голос Марины был холоднее замороженного инея. – Теперь скажите, сколько я вам должна?
- Если я... – Мбоно зарделся, как первоклассник перед учителем , - Если я вас поцелую, хотя бы в щеку?
- Так я и думала, - стальным голосом произнесла девушка, - Вы так ничего и не поняли. Никаких поцелуев. Проводите меня, хотя бы, до аэропорта завтра. Я очень устала, но не улечу, если не верну вам все, что вы за меня заплатили. Прямо в аэропорту. Я все равно вам не верю, господин Мбоно. Я не верю, господин Мбоно. Если это очередной розыгрыш, которые любит устраивать надо мной моя сестра, я вас не прощу, дорогой негр, я вас уничтожу!!!
Мбоно склонил голову, по темным щекам струились слезы.
- Я провожу вас завтра в аэропорту. Конечно. А потом присоединюсь к вам в Израиле. Через пару дней. – Мбоно повернулся и начал идти в сторону калитки.
- Повар, - Марина смотрела жестко, не скрывая своего раздражения. – По-моему, вы делаете огромную глупость...Вы мне безразличны, но ваш поступок заслуживает, как минимум, уважения и признательности. И большой благодарности. Не сердитесь на меня. Мне кажется, что в моем сердце лед, повар. Лед, понимаете вы? Любовь? Глупо. Я никого не люблю и любить не буду. Я научилась только ненавидеть! Всех! Даже, если буду ходить. Хотя.... – Марина громко в голос начала рыдать. Из дома выбежала прислуга....
Мбоно тихонько ретировался. В голове звенело: «..Розыгрыш....Любит устраивать моя сестра...».
Повар уже прошел с десяток шагов, когда его остановил звонкий голос Марины.
- Подождите, Мбоно.
Повар медленно обернулся. Лицо его было залито слезами.
Марина выпрямилась в своем кресле, как будто порываясь встать на ноги. Лицо ее было бледно и сосредоточенно, только в глубине бездонных синих глаз спряталась необыкновенная тоска, которой не хватало места, и она безудержно хотела вырваться из границ наполненнего слезами колодца.
- Подойдите, пожалуйста, ко мне. – Марина смахнула соленую влагу с ресниц кончиками пальцев.
Повар подошел к Марине, низко наклонив голову.
- Почему вы так низко держите голову ,Мбоно? Уверяю вас, у вас нет никакой причины чувствовать передо мной себя виноватым. Это я должна быть вам благодарна, Мбоно. – с этими словами Марина коснулась ладонями висков повара и слегка притянула его лицо к своему лицу. Едва уловимо поцеловала его в заплаканную щеку , тут же отстранила его голову и отвернулась.
- До свиданья, Мбоно. Я буду ждать вас завтра в аэропорту. Спасибо вам за все...
***
Семен удивленно посмотрел на Пашота
.- Что значит, нас всех убили? Ну вы же живой!
- Да, - Пашот закрыл глаза ладонью. – Это был страшный день. Четыре черных Мерседеса с бойцами. Как они вообще доехали в эту глухомань? И как узнали? Мышигину выстрелили в голову. Он упал, как подкошенный. Мне изрешитили грудь. Меня забрали вертолетом практически мертвого. Муджароки спасла меня в очередной раз. Когда мы прилетели в больницу, я уже пришел в себя, встал с носилок и пошел в окровавленной куртке. Врачи, которые меня везли и которые прибежали с носилками к вертолету, застыли в шоке. Такого они еще не видели. Пока они приходили в себя, мне уже удалось повернуть за угол, а потом я побежал, сбрасывая с себя одежду.
- Ну а Мышигин?
- Мышигину повезло. Пуля просто царапнула по черепу и ушла в сторону. Потом Мышигин уничтожил всех. По одному нашел и сам лично расстрелял....Как оказалось, это были люди Андрюхи Стриганого, который что-то узнал о кладе и решил ограбить Мышигина. Узнав об этом, сходняк приговорил Стриганого к смерти. Через неделю тот выпрыгнул с пятнадцатого этажа гостиницы в Барселоне. Решение криминальной полиции было однозначным – самоубийство. А люди получили на грев очередную порцию сумасшедших денег Мышигина.
- Неужели клад такой дорогой? – Семен поежился.
- Очень дорогой. Поверьте мне, Семен Иванович. – Пашот закрыл глаза.- Только карту тогда мне Мышигин так и не отдал.
Неожиданно Пашот встрепенулся, - Да, Семен Иванович, так теперь вы тот самый богатый обладатель клада. Наследник Мышигина, все-таки.
Семен нахмурился. – Я не хотел. Так получилось.
- Ну получилось ли , не получилось. Просто, Семен Иванович, надо вам теперь в Африку ехать. Но есть одно но.
Семен кивнул головой. – Я знаю это Но, Пашот. Мне нужно вернуть чашу.?
- Да, Семен Иванович. Совершенно верно. Чаша должна быть возвращена Муджароки.
- И весь наш разговор состоялся только потому, что вам нужна чаша.
- Да, Семен Иванович. Теперь вы – Мышигин, и вы все знаете! Я даю вам карту при условии, что вы вернете чашу хозяину.
- А если не верну? – Семен озорно посмотрел на собеседника.
- Тогда не вернете и свое Я. – Пашот посмотрел на Семена ясными, смелыми глазами. – И поверьте, Семен Иванович, я сделаю так, что вы никогда не найдете Мбоно.
Семен застыл. Слова Пашота неприятно, с ледяным привоем, резали слух. Семен встал со стула, потер пятерней лоб.
- А почему, уважаемый Пашот , вы сами не можете забрать свою чашу и клад в догонку? Ведь вы все и обо всех знаете. И были к тому же на том месте.
- Потому, уважаемый Семен Иванович, что теперь вы знаете гораздо больше, чем я. Практически, вы знаете все. Заметьте, я не претендую на клад. Он ваш. Но чашечку, будьте любезны, доставьте в Африку.
- Так вот зачем я вам был нужен?
- Да....- Лицо Пашота стало жестким, как будто ледяным ветром повеяло из глаз и из растрепанных редких волос. – Да, Семен Иванович. Именно за этим. Я знал, что за Мышигиным идет охота, но я не могу вмешиваться в судьбы. Мышигина убили. И убили только для того, чтобы завладеть его мозгом, его сутью. Я не знал, не знал, кто будет тот избранный. И поэтому я здесь.Итак, Семен Иванович или Вячеслав Михайлович, выбирайте сами, мне нужна чашка! И вы мне ее принесете. Я вам уже достаточно рассказал, чтобы вы не пропали в спелетеньи навалившихся неприятностей. А, может, и наоборот – удач. Кто знает? – С этими словами Пашот открыл входную дверь. – Ваш ход, господин гроссмейстер. Я постараюсь вам помочь, но надеяться нужно только на себя.
Семен подошел к порогу и остановился. – А карта?
- Карту вам передаст мой человек, когда вы с чашей прилетите в Найроби. До встречи в Африке, мой дорогой друг.