С Людмилой Ивановной я познакомился в начале 1993 года, когда пришёл на цикл сексологии к С. С. Либиху. Для меня это был период обучения и «вхождения» в профессию. Уже познакомившись с кафедрой психотерапии МАПО и курсом детской и подростковой п/т я понял, чем хочу заниматься, особенно был впечатлён возможностями работы в группе.
На первой же лекции влюбился в Лычагину и, когда она набирала группу, сомнений не было.
То, что я пережил на этом первом тренинге мне трудно описать даже сейчас. Больше всего к происходившему, пожалуй, подходит слово «магия». Некое магическое действо было выстроено, с одной стороны, по чёткому плану и в тоже время процесс мог на ходу меняться. События «текли» сами собой под управлением искусного волшебника.
С точки зрения психиатрии, а я был в то время клиническим ординатором кафедры психиатрии СПбГМА, всё происходившее казалось, мягко говоря, странным.
Способы решений проблем, комментарии ситуаций, симптомов, которые предлагала Людмила Ивановна, её собственный опыт переживаний, которым она щедро делилась, не укладывались в рамки клинического подхода.
Я увидел и почувствовал, что может психотерапия, как можно работать и что может Мастер.
Перебирая сейчас в памяти свои ощущения, мысли, впечатления того периода и пытаясь определить главное, я вспоминаю чувство полного и абсолютного доверия.
Мы делали на группе «удивительные» вещи (для «тогдашнего меня»): пели, танцевали, рисовали, приносили детские игрушки, делали друг другу массаж, сидели на полу. Работать было трудно, часто больно физически и душевно, но ощущение полной безопасности и защищенности сохранялось всё время.
Потом было ещё много подобных групп, и всякий раз, начиная работу в очередной группе, я спрашивал у себя: «зачем я снова в это ввязался»? И всякий раз понимал, что я использую эту возможность измениться.
А изменяться у Людмилы Ивановны было легко. Можно было долго и красиво рассказывать о том, что хотел представить как важное и значимое, хотя внутри понимал, что важно другое, и в самый «кульминационный» момент наткнуться на тихий и ласковый вопрос: «а о чём ты сейчас не хочешь рассказывать»?
Загородки и защиты рушились, и оставалась реальность.
А потом мы сочиняли сказки, снова рисовали, медитировали, хотя точнее это назвать путешествиями и изменялись. Находили ответы и решения и задавались новыми вопросами. К следующему разу.
К сожалению, следующего раза больше не будет.
Я очень ждал выхода в свет книги Людмилы Ивановны. Да и сейчас жду. «Всё на словах, ничего не записано» – часто слышал я эту фразу.
Когда, вернувшись, переполненный впечатлениями, из Вены со 2-го Мирового Конгресса по психотерапии летом 99-го года я приехал поделиться и похвастаться («посмотри, Учитель, ты не зря меня учил»), то видел радость и гордость в её глазах. А потом грусть и слова: «всё для других, всё время занимаюсь чьими-то делами, некогда заняться собой».
Она вкладывала очень много сил в свою работу и мало времени уделяла восстановлению.
И очень ответственно относилась к любой своей деятельности. Меня поразили однажды её слова и озабоченность, может быть даже тревога. Только начав работать в Восточно-Европейском институте психоанализа и готовясь к первой лекции, очень переживала: «что же я буду рассказывать этим мальчикам и девочкам»? К тому времени её стаж преподавания исчислялся десятилетиями.
Фантастичным было то количество п/т технологий и подходов, которыми владела и которые использовала Людмила Ивановна. Сейчас это называется интегративной психотерапией. Я добавлю к работе Лычагиной слово «интуитивная» – «интуитивная интегративная психотерапия».
Открытием для меня было её отношение к языку, к словам. Осознание того, что слова, метафоры дословно, буквально описывают опыт, события, проблемы и их решения и создают, строят будущее, очень многое изменило во мне и в моём отношении к Миру.
И ещё.
Мне всегда везло с Учителями.
Нарисуй на бумаге узор, не узор, а дыханье,
И прищурив глаза, поброди, как слепой поводырь.
Прикоснись к телу тех, кто с тобой, в этом есть состраданье,
И откройся Любви и Судьбе в глубину или вширь.
Вспомни всё, что прошёл, что давно так болело и ныло,
И позволь рассказать то, о чём говорить не хотел,
И станцуй свои чувства, что больно тебе и что мило,
И отправься летать, и, взлетев, загляни за предел.
Ты была Проводник, не гнала, а вела и учила.
Ты как будто сама проходила все наши пути.
И впуская в Судьбу всех животных, что ты приручила,
Остаётся лишь быть в настоящем и дальше идти.
Мы приходим к потерям, не зная, когда потеряем,
Научившись любить или вспомнив, как раньше любил.
И хотим для себя и для близких не Ада, а Рая,
Забывая о том, что всё это ты сам сотворил.
Забывали себя, забывали свои ожиданья,
И мечты забывали, в угоду словам «так должно…»
Ты сказала: «Любовь позволяет открыться дыханью»
И просила не ставить вперёд предложения «но».
Нарисуй на бумаге узоры, и песню, и ветер,
Вспомни тех, кто придёт попрощаться с тобой из любви.
Отпусти то, что было и вспомни о том, что не встретил,
Попрощайся, прости, научись умирать и живи.
Санкт-Петербург 2003