У меня все истории с Петровичем начинаются с лестничной площадки. Вот и на этот раз, вышел покурить – он стоит. Но видок, я вам скажу.... Я как глянул, так и замер. Стою, таращусь, слова выговорить не могу. У Петровича, а это, не смотря на странный вид, всё-таки был он, на голове - ни волоска. Ну, то есть вообще. Лыс, как бильярдный шар. А ведь какая была шевелюра, - чудо! Кепочку бывало снимет, и любовно так расчёсочкой назад пройдётся, а потом ещё и ладошкой пригладит. В общем, гордость это его была. Да и то сказать, – редко у кого такие встретишь: густые, волнистые. А тут….
Не знаю, сколько бы длилась эта немая сцена, если бы Петрович сам её не прервал:
- Ну что ты, Серый, на меня пялишься? Лысых что ли никогда не видел?
- Не, Петрович, но странно как-то, - выдавил я из себя наконец. - Что это с тобой? В скинхеды что ль подался? Где твой причесон знаменитый?
- Где, где, в Караганде, - отвечает. – Мода нынче такая. Ну вот, и я тоже.
- Да ладно, - говорю, - мне-то не заливай. Чтоб ты из-за моды со своим коком расстался, да ни в жизнь не поверю. Давай, - говорю, - колись.
Помялся Петрович, помялся, да и сдался в конце концов. - Тут вот какая история, - начал он. - На праздники Галка моя к матери в деревню укатила. Вот я и решил: а положука я, пока тихо, плитку в ванной. Галка ко мне с этой плиткой который год пристаёт. Ну, приготовил всё, как полагается. Мастику из-под ванны достал, стенку ошкурил. Потом горячей водой грязь смыл. Когда пару плиток положил, чувствую, что-то ногам тепло стало. Посмотрел – вода под ногами. Эх, думаю, видать когда я грязь смывал – на пол плеснул. Но вытирать не стал – воды то немного. Решил – с плиткой закончу - потом уберусь. Ещё пару плиток прилепил, чувствую что-то не то – ступням всё теплее и теплее. Можно сказать горячо уже стало. На пол посмотрел, - а из-под тапок дым валит. Что за напасть, думаю. Снял я один тапок, а там уже половины подошвы нет, и дыра на глазах с шипением расширяется. Макнул я палец в воду, понюхал – никакого запаха. Лизнул даже – ничего. Вода как вода. И так меня всё это расстроило, Серёга, так муторно стало, я тебе передать не могу. Короче, выскочил я из ванной, лёг на диван, в потолок гляжу. Что это, думаю, было? Может с головой чего, глюки начались? Думал, думал, так ничего и не придумал. И решил я тогда выкинуть всё это из башки, будто и не было ничего. А то ведь, если над этим и дальше голову ломать – свихнуться можно. Ну а работу, думаю, в выходные доделаю, когда в себя немного приду.
Ну и что, Серёга, думаешь закончилось всё на этом? Как бы не так. Поначалу, правда, всё шло по плану. Прибрался я в ванной, пол вытер, тапочки выкинул. Потом решил душ принять. И только я голову шампунем намылил, как вдруг…. Нет, не вдруг. Мне этот шампунь сразу каким-то странным показался – густой очень. А уж когда он мои волосы железобетонной хваткой схватил, тут понял – не шампунь это вовсе. Клей это в общем оказался, причём, мощнейший. Все мои попытки промыть или как-то расчесать волосы ни к чему не привели – клей только сильнее схватывался. Я уж и бензинчиком пробовал и ацетоном – бесполезно. Ничего не помогало. Вылез из ванной, а на голове такая пирамида Хеопса. Что делать? Не идти же на работу с такой головой. Беда, в общем. Во денёк выдался!
Ну, а вечером Галка вернулась. Она то меня и обрила. Когда отсмеялась. А потом всё прояснилось. Так знаешь, Серёга, что это было...? Да при чём тут чудеса. Тут одно чудо – Галка. Всё это её проделки. Она, правда, стрелки на меня перевела. Сам, говорит, дурак. Ну, отчасти может и права. В общем, вот как всё было. Галка же у меня химик, ты знаешь. Так вот, принесла она как-то с работы пузырёк с концентрированной перекисью водорода, а ещё клея авиационного. Причём, ничего лучше не придумала, как налить клей в бутыль из-под шампуня. Перекись то она под ванну сунула, а клей – в коридоре, на телефонном столике оставила. И главное, - мне ни слова. Бутыль эта там, наверное, неделю простояла. Потом я на этот “шампунь” наткнулся, ну и убрал на место. А куда же ещё шампунь ставить?
Перекись я, видать, опрокинул, когда за мастикой лазил, ну а с клеем само получилось. Вот такая, брат, леденящая душу история.
Ну ты, Петрович, и мастак, - говорю. – Это ж надо такое отчебучить. И, главное, - на ровном месте. Нет, Петрович, это талант, настоящий талант. Когда ремонт делать буду, обязательно позову. Нельзя такие способности в землю зарывать, никак нельзя.