Как известно, холуи, борзеют быстро и в своей среде кучеров или водителей персональных машин, каждый из них старается перещеголять своего хозяина, быть ещё круче и это им удавалось. За спиной своих хозяев они прокручивали такие дела, какие не снились простым смертным людям. Не зря говорили в народе, что блат выше совнаркома.
Блат это производное от немецкого слова Blatt – лист, листок. В первые годы после российской революции, чтобы подкармливать своих верных псов, стоящих на страже у политической верхушки: мадьяр, австрияков, латышей и других, были созданы закрытые распределители, в которых получали продукты, одежду по особому распоряжению, ордеру. Инородцы, не знающие русского языка, просто просили дать лист, листочек с запиской на получение. Слово прижилось, стало обиходным на протяжении всей советской власти и блат, как система. Но я хочу рассказать не об этом.
В армейской среде водители персональных командирских машин тоже отличались от остальных солдат того же подразделения слепо копируя своих шефов, ходили с пальцами веером.
Хабаровск, конец семидесятых, управление отдельной железнодорожной бригады. В политотделе, где я тогда служил, водитель нашей машины в воскресенье отвёз домой начальника и на обратном пути задержался в городе, где к нему в машину подсели ещё трое дембелей нашей роты управления. Покатались по городу, и захотелось им купить сигарет, но вечером все магазины и киоски закрыты, поэтому решили ехать в аэропорт. Возя своё начальство, им приходилось отвозить и встречать своих шефов в депутатском зале, где киоск работал круглосуточно и они там уже примелькались. Один из подсевших в машину солдат, был водителем начальника штаба и ездил на уазике, он упросил нашего разгильдяя проехать по городу на «Волге», так как хотел на гражданке в Омске пойти работать в такси. Сказано – сделано, поменялись местами.
Перед аэропортом был железнодорожный переезд без шлагбаума и на ту беду там стоял маневровый локомотив. На скорости 120 километров в час машина зацепила кулак автосцепки локомотива, и кандидат в таксисты скончался на месте, остальные получили ранения различной тяжести. Наша чёрная красавица «Волга» Газ 21 с хромированными молдингами восстановлению не подлежала. Получили потом другую машину, но уже Газ 24.
Полковник Иван Иванович Граков, начальник политотдела бригады, решил взять водителем сына гор из Таджикистана. Взял самого захудалого бойца в автобате. Этот урюк, который ещё совсем недавно у себя дома, тележного скрипа боялся, сел вдруг на персональную машину, да ещё «Волгу». Не прошло и двух месяцев, как этот говнюк, в сапогах и фуражке бывший чуть выше автомата АКМ с примкнутым штыком, преобразился. Стал вальяжным, с неторопливой походкой, замедленной, многозначительной речью. Точь в точь, как басмач, какой-нибудь эфенди, из старого советского фильма. Никого не признаёт кроме начпо, дерзит офицерам политотдела.
Пришлось мне, как самому молодому, заняться его воспитанием. Завёл в гараж и сказал:
-Ещё одно твоё выступление, вобью тебя в землю по самую шляпку, и шеф не поможет. Машину не увидишь, как свои уши, а будешь рельсы и шпалы носить на Баме. Муслим оказался понятливым и больше с офицерами политотдела не пререкался и не делал умную рожу при отсутствии ума.
Наш комбриг, полковник Петросов Борис Ашотович, был грамотным, знающим своё дело офицером, командиром и военным инженером. Среднего роста, с брюшком, он в шинели и папахе походил на Карлсона без вентилятора. Но это шутка. При своей полноте он замечательно играл на площадке в волейбол и не стеснялся взять низкий мяч в падении. Никогда не кричал на подчиненных и предлагал офицерам ехать с ним в его железнодорожном салон-вагоне, если там имелись места. Водители его машины согласно «табеля о рангах», конечно же, борзели. Пререкались с командиром своей роты, были с гонором и вроде, как не зависимыми ни от кого, но на них тоже находили управу.
Один из его водителей, высокий сержант, с нагловатыми выходками поставил на командирскую машину красные противотуманные фары. Сколько ему начальник автослужбы управления не говорил убрать фары, тот упрямо игнорировал его приказы. Жалоба комбригу не принесла успеха, Борис Ашотович сказал ему:
-Тебе, что жалко, пусть боец потешится. Надоест, уберёт.
Гаишники в городе уже отворачивались, увидев командирскую машину, с красными фарами, пока не попался он одному принципиальному старшине милиции.
Командир ехал домой, в центр города, на обед, когда гаишник остановил машину. Подошёл к машине, представился:
- Старина милиции такой-то, прошу ваши документы.
Водитель подал старшине водительские права, путёвку. Тот их проверил, а потом спрашивает:
-Товарищ водитель, почему вы нарушаете пункт такой-то правил, поставив красные противотуманные фары.
Наш водила стал, что-то втирать в уши старшине, но тут лопнуло терпение комбрига:
-Товарищ старшина вы не могли бы нас отпустить, мне очень некогда. Вы уж простите его.
Гаишник не стал пререкаться, всё -таки в машине полковник, на груди знак депутата краевого совета, а депутат лицо неприкосновенное.
Старшина извинился, вернул документы и козырнул.
Водитель, трогаясь на машине, повернул лицо к старшине и показал язык: типа ну, что съел. Дал газу и уехал довольный своей выходкой.
Старшина решил проучить наглеца или нужно было изменить место патрулирование, но он переехал в другое место и встал на перекрёстке. Тут как раз возвращается наш умник, отвезя командира. Старшина жезлом приказывает водителю остановиться у обочины дороги, подходит и представляется:
-Старшина милиции такой-то, прошу предъявить документы. Почему вы нарушаете правила дорожного движения, установив красные противотуманные фары.
Водила, наш, помня заступничество командира сначала попёр буром, но старшина быстро вернул его в исходное положение и долго читал ему лекцию. Потом, гордясь своей воспитательной речью, спрашивает:
- Вас наказать или сделать предупреждение?
Водила враз потерявший былую спесь униженно просит:
- Да, да товарищ старшина, пожалуйста предупреждение!
Старшина:
- Хорошо, я делаю вам предупреждение … просечкой и раз за разом три дырочки в техталоне к водительскому удостоверению бац, что означает отправку на экзаменационную комиссию на пересдачу. А пересдача в то время это долго и нудно.
Поверженный фаворит никому не нужен, и депутату краевого совета не к лицу заниматься водительскими документами, ходить и кого-то просить. Система всё терпит, пока крепко не залетишь. Залетел, скомпрометировал покровителя – ты уже не нужен. Сержанта, без водительских прав, сняли с машины и отправили строить БАМ.
Такая же судьба постигла ещё одного водителя управления. Тот, нарушив правила, не остановился на требования инспекторов ГАИ, а стал уходить от погони. Попав с улицы Ленина в тупиковую улочку, которая заканчивалась крутой бетонной лестницей, типа Потёмкинской в Одессе, но только уже и круче. Сколько там ступеней я не знаю, но водитель спустился по ней на УАЗ-469 на Уссурийский бульвар и пока гаишники объезжали вокруг, уехал в гараж управления на улице Льва Толстого. Правда от кары его это не спасло, и он принял участие в строительстве завода по ремонту строительной техники БАМА в Комсомольске-на Амуре. Вот такие истории из жизни гомосапиенс.
Сергей Кретов
Баден-Баден, 31 января 2011 года