Сорокалетняя Валя давно глаз положила на бульдозериста Гришу. Однако он оказался на редкость стеснительным, какими бывают обычно все здоровенные детины - долго топтался у порога, оправдывался:
- Да я к тебе на минутку.
- Ты заходи, заходи!
Она кое-как затащила его за руку через порог,как маленький муравей большого дохлого жука, раздела, усадила за стол.
Вскоре на подносе приплыл чайничек с золотым ободком и с таким же золотым ободком - две белых фарфоровых чашечки на двух золотоободковых блюдечках.
Валя, отдуваясь, пила горячий чай из блюдечка, сверкала кольцами, подливала кипяток, тарахтела всякую ерунду, лицо ее раскраснелось. Вдруг она так глубоко вздохнула, что верхняя пуговичка на блузке расстегнулась сама собой, и грудь приподнялась, как тёплая опара.
Бульдозерист неловко молчал. Наконец, когда его нетронутый чай уже остыл, он встал - гора горой. Она тоже распрямилась и,опустив ресницы, замерла перед ним с полуоткрытым ртом.
Гриша помял в руках шапку, переступил с ноги на ноги и с трудом выдавил из се6я:
- Валь, ты это… того…
Сердце у неё рухнуло вниз. Но бульдозерист, откашлявшись, продолжил после паузы:
- Займи стольник, а то меня ребята ждут... там… внизу.