Есть у меня крохотный рассказик "Любимые города", где, в частности, я описываю, как мы, севастопольские пацаны, воспринимали Одессу 50х - 60х годов прошлого века. Его прочитал Эдуард Штейнгольц - вечный одессит (Вы только посмотрите, что он пишет на этом сайте! Получите удовольствие от удивления!) и выразил мне сочувствие, что я не видел той Одессы, о которой мы, севастопольские пацаны, только имели представление, потому что той Одессы уже нет. Так вот я таки видел той Одессы.
В 1961 году мы с моим другом Вовчиком, тоже севастопольцем, но тогда уже
ленинградские студенты, решили проехаться от Ленинграда до Севастополя
автостопом. Но не напрямую, а параллельно западной границе Советского Союза, и таким образом попали в Одессу. Обычно мы не ночевали в городах, а заблаговременно из них выбирались и спали в палаточке где-нибудь на природе. Но когда попали в Одессу у нас просто крыши поехали. Вокруг звучала упоительная одесская речь - романтика с поэзией! А все эти ланжероны, дерибасовские, фонтаны, пересыпи с молдаванками и дюками... - всё то, о чём мы раньше только пели, теперь разворачивалось прямо перед нашими глазами. Так мы
пронаслаждались целый день, но вдруг случилась ночь, а мы - посреди большого
города. Выбираться для ночёвки куда-то за город, если не видишь пейзажа, было бы слишком легкомысленно, и мы отправились на вокзал.
Там солидно уселись на лавке и приготовились спокойно кемарить до утра. Уже было приступили, как вдруг к нам подсел какой-то странный тип. Весь в чёрной бороде, с пронзительными глазами, явно ветхозаветно-библейской национальности. И стал нам что-то вдумчиво и проникновенно говорить. Он говорил вроде бы по-русски, но почему-то понять ничего было невозможно. Мы долго слушали, надеясь, что он, наконец, поймёт, что его проповеди до нас не доходят, и найдёт себе новую аудиторию. Но нет - пришлось нам самим встать и найти себе новую лавку для ночёвки. Только уснули - опять он! Нашёл нас. И опять что-то тихо и зловеще говорил и явно пытался влезть нам в души своими чёрными жгучими глазами. Пришлось опять уйти, но он снова нас нашёл...
И так повторялось еще раза два - три. Наконец, когда он для убедительности достал из голенища длинный нож и детально продемонстрировал его нам, мы поняли, что надо менять тактику. Вышли на площадь, поболтались там, но спать хотелось, и Вовчик решил вернуться в здание вокзала, чтобы всё-таки отыскать какой-нибудь укромный уголок, а я остался снаружи. (Кстати, Вовчику всё-таки удалось отделаться от этого Мафусаила и он спокойно доспал ночь.) А мне что было делать?
А в то время середину привокзальной площади занимала огромная клумба, окружённая плотной живой изгородью из подстриженных кустиков примерно по пояс человеку. Мне удалось сквозь неё просочиться. Там, на клумбе, привалившись к изгороди изнутри и завернувшись в одеяло, я и провёл ночь в крепком и здоровом сне. Правда, проснуться пришлось раньше, чем хотелось бы: меня щедро обработала поливальная машина. Ну и что? Это же Одесса! Мало ли, чего мне хотелось? Одесса сама знает, что и когда ей надо. Очень уважаемый город.
Так что если кто скажет, что я не видел ТОЙ Одессы (пусть хоть сам Эдик Штейнгольц - шёб он меня извинил!) - не верьте! Я таки видел той Одессы!