Гуго Вормсбехер
Долгожданное внимание и понимание
(Выступление на заседании Федерального Координационного Совета
российских немцев 1 февраля 2007 г., Москва, РНД)
В своем докладе в Геттингенском университете 21 декабря 2006 г. Уполномоченный Правительства ФРГ по делам поздних переселенцев и национальных меньшинств д-р Кристоф Бергнер сосредоточился в основном на проблеме российских немцев. Для нас, тщетно ожидавших в течение последних восьми лет хоть какого-то внимания германской стороны к политическим аспектам нашей проблемы, сам факт такого выступления уже является событием. Но еще большее удовлетворение вызывает содержание доклада: в нем сформулированы такие важные, на мой взгляд, оценки, идеи и задачи, что вполне можно говорить о начавшемся повороте в политике Германии по отношению к российским немцам.
Вопросы, затронутые в докладе, делятся на две группы: о российских немцах, уже выехавших или собирающихся выехать в Германию; и о тех, кто остается в России и других странах СНГ.
Говоря о российских немцах в ФРГ, докладчик отмечает, что Германия приняла уже 2,3 млн. российских немцев (по другим источникам - 2,7 млн., но при масштабе этих чисел такой разницей в размере численности немецкого населения бывшей АССР НП можно и пренебречь; да и Уполномоченному по этим вопросам можно, наверное, доверять больше, чем другим). Так что российские немцы по численности стали фактически еще одной «федеральной землей» Германии, к сожалению, опять без территории… Примечательна и динамика выезда: если в начале 1990-х гг. Германия принимала ежегодно до 200 тыс. российских немцев, то в 2006 г. – всего 7,5 тыс. Одна из причин такого почти 30-кратного снижения – всё новые барьеры, вводившиеся германской стороной в виде критериев «немецкости»; в первую очередь экзамен на знание немецкого языка. При этом «настоящими» немцами признавались лишь те, кто не просто знал язык, но и мог доказать, что усвоил его «в своей семье».
Вряд ли стоит говорить о том, какую боль, какой внутренний протест вызывал такой подход у российских немцев, репрессированных в начале войны именно за то, что у них родной язык - «фашистский». И именно из-за немецкого языка они были так распылены по громадной территории депортацией, трудармией и спецпоселением, что за пределами семьи родной язык практически не от кого было услышать. И даже в самой семье он исчезал уже в следующем поколении, т.к. из-за распыленности, железно сохранявшейся спецкомендатурой, чистые национальные браки были почти невозможны, и на сегодня доля смешанных браков выросла уже до 90 процентов. Какое тут «освоение родного языка в семье»! А если еще и учесть, что в течение 66 лет у российских немцев нет ни одной национальной школы!..
Казалось бы: неужели так трудно всё это было понять ревнителям «немецкости» раньше? Ведь трагедия преследования, подавления и уничтожения нашей «немецкости» раскрывалась и подтверждалась с каждым прибывавшим на «историческую родину» российским немцем – какие тут могут быть еще «барьеры», какие «тесты»? Но и их пришлось пережить людям, непонятно как вообще еще сохранившим в таких условиях что-то от своего родного языка…
Сегодня, в лице нового Уполномоченного, мы наконец-то встретили понимание того, что незнание родного языка – не вина российских немцев; и того, что судьба российских немцев практически исключала возможность его сохранения. Увидели понимание и того, что сегодня немецкий язык – не главный критерий нашей «немецкости»: «Кто действительно хочет понять национальную идентичность российских немцев, тому не следует исходить из критериев, установленных … законом об иммиграции. (Отметим непривычную смелость такого «антизаконного» заявления для высокого чиновника законопослушной страны! – Г.В.). Российские немцы – это гораздо больше общность судьбы, чем языковая общность… Культурную идентичность следует связывать прежде всего не с языком, а с семейными традициями, судьбой семьи, перенесенными страданиями и несправедливостями… с религиозным, конфессиональным единением». Золотые слова! – как говорил старейший участник нашей Первой делегации российских немцев в 1965 году Константин Борнеман.
Не менее драматичным было и положение Закона о том, что дети российских немцев, не знающие родной язык, считаются всего лишь «ненемецкими потомками» немецких родителей. Странную, получается, мутацию вызывает насильственная утрата родного языка! Она не только сводит на нет всю национальную ментальность, образ жизни, воспитание, национальные традиции, но и мгновенно преобразует тысячелетние гены и «кровь» в совершенно другие! Что, гены теперь передаются через язык?.. Даже в СССР утрата немецкого языка не делала немцев русскими, казахами или киргизами; на исторической же родине это теперь совершалось запросто - законом. Прямо как установка о Холокосте: считать так и не думать иначе! В результате еще раз, уже в третьем поколении, раздирались даже чисто немецкие семьи. «Кто может запретить детям немцев считать себя этническими немцами?» - озвучивает в своем докладе стон отчаяния тысяч и тысяч семей г-н Бергнер.
Чувствительным ударом по российским немцам, переехавшим в Германию, стала и унификация иммиграционной политики, по которой почти уже не делалось различия между теми, кто приехал на свою историческую родину в последней надежде остаться немцами, и теми, кто прибыл туда в качестве гастарбайтеров или «на ловлю счастья и чинов»: гуманноориентированная «толерантность» всё больше используется уже не столько для воспитания уважения и терпимости к другим народам и культурам, сколько для разрушения последних защитных барьеров национальной идентичности народов и культур. «В Законе об иммиграции не должны быть утрачены особые исторические и моральные обязательства нашей политики в отношении немцев-переселенцев», - четко формулирует и здесь свою позицию г-н Бергнер.
Еще одно явление многие годы портило кровь нашим переселенцам в Германии: в тамошних СМИ стало прямо-таки хорошим тоном показывать российских немцев как недоразвитую национальную группу с особо высоким уровнем преступности. Не помогали и постоянные протесты-опровержения Землячества российских немцев в Германии. При этом совершенно не говорилось о том, что тысячи и тысячи кандидатов, докторов наук, профессоров, учителей, инженеров из прибывших российских немцев не получали – за единичными исключениями – работы по своему образованию и профессии. Убирать мусор, мыть полы, а если повезет – стать сантехником – так использовался огромный научный и профессиональный потенциал, полученный страной как дар божий. И даже то, что немало германских медалей на последних Олимпийских играх завоевано спортсменами из числа российских немцев, не останавливало журналистов в их стремлении возвыситься через унижение других.
Выступая против таких публикаций, г-н Бергнер, опираясь на проведенные исследования, показывает, что на деле картина совсем другая: интеграция российских немцев проходит «относительно беспроблемно», а «уровень преступности у поздних переселенцев скорее ниже, чем у коренного населения». При этом он предлагает и чисто по-человечески учитывать то, что особенно молодежь российских немцев тяжело перенесла «крушения эмиграции и смену жизненной среды». И что «мы затрудняем возможность интеграции, необоснованно подозревая российских немцев во всех грехах».
Не менее важные и актуальные вопросы поднимаются в докладе о российских немцах в России и других странах СНГ. За годы сотрудничества с Россией «в решении проблемы российских немцев» Германия расходовала на это сотрудничество 650 млн. евро, что практически в тридцать раз больше вклада России. На эти деньги было сделано немало, особенно, как отмечает г-н Бергнер, в двух национальных районах – «точках кристаллизации присутствия и деятельности российских немцев». Однако, как полагает Уполномоченный, сегодня на первый план выдвигаются новые задачи: нужно оказывать больше внимания культуре российских немцев, формированию и усиленному развитию культурной элиты, а также молодежи, изучению ею немецкого языка.
Нас, немцев России, давно удивляло, что посредническая германская фирма GTZ, через которую реализуются программы немецкой стороны в отношении российских немцев, почему-то упорно дистанцируется в своей работе от нас, воспринимая нас больше как объект своей деятельности (Zielgruppe), чем партнеров и тем более своих коллег в этой деятельности: как правило, в штатные работники себе она привлекала не российских немцев, а представителей других национальностей. «Я рассматриваю это как тревожный признак», - дает сегодня этому свою недвусмысленную оценку г-н Бергнер.
Отмечает он и другое явление, также давно вызывавшее у нас непонимание: почему профессиональное образование, организованное германской стороной в основном для нашей молодежи, «совершенно не содержит культурной специфики»?
В общем, мы можем с признательностью отметить, что в докладе затронут практически весь комплекс многолетних забот и проблем российских немцев, - как выехавших в Германию, так и оставшихся в России и других странах СНГ. При этом мы вполне можем согласиться с его оценками и подходами. Вызывает пока лишь вопросы тезис о формировании культурной элиты российских немцев: возможно ли это в условиях распыленного проживания народа, в отсутствие собственной территории, экономики, культурно-образовательных учреждений, в отсутствие возможностей для национального творчества? И будет ли отпущено нам историей еще время для взращивания «элиты», или мы скорее лишимся нашего народа вообще, если не будет, наконец, решен вопрос о полной нашей реабилитации?
Однако больше всего признательность вызывает то, что г-н Бергнер не ограничился в докладе только текущими практическими задачами; он ставит и главные вопросы - о будущем российских немцев. Причем ставит их опять же честно и определенно:
«Российские немцы… всё еще ждут своей правовой реабилитации»… Должны ли они «смириться с «отсутствием родины» у них в России как следствием депортации?.. Или они могут в своих надеждах исходить из того, что в России … у каждого народа есть своя собственная территория, а часто и своя государственность?.. Ведь с 1992 года существует Указ Президента РФ о восстановлении Поволжской республики, который до сих пор не выполнен, но и не отменен».
Дипломатично отмечает г-н Бергнер два противоречивых явления: с одной стороны, выгодность решения нашей проблемы для России, для ее регионов, необходимость ее решения в соответствии с Рамочной конвенцией Совета Европы о защите национальных меньшинств, подписанной и Россией, и готовность Германии увязывать свою помощь с этими интересами России; с другой – устойчивое отсутствие внимания у российских политиков к нашей проблеме. Но, несмотря на всю сложность и запущенность проблемы, г-н Бергнер оптимистичен: «не будем падать духом» - заканчивает он свой доклад.
* * *
Какие выводы можно сделать из этого нетрадиционно политического для германской стороны и делового доклада?
Полагаю, вполне можно считать, что отношение к проблеме российских немцев у германской стороны существенно изменилось. Не только увидены недостатки прежней германской политики в этой сфере, но и намечены конкретные задачи по ее совершенствованию, повышению ее эффективности в сегодняшних условиях. То есть доклад говорит о намерении не только объяснить ситуацию, но и изменить ее.. И то, что германская сторона причисляет к существовавшим ранее инструментам решения нашей проблемы (законам России и ее интересам, осознанию Германией своей ответственности за судьбу пострадавших от последствий войны российских немцев) как обязывающий еще и такой международный документ, как Рамочную конвенцию Совета Европы, говорит, надо полагать, о готовности Германии рассматривать проблему российских немцев и в более широком, европейском, контексте вместо прежнего контекста лишь российско-германского сотрудничества.
Из доклада при желании можно бы сделать вывод и о готовности Германии, после получения такого отрезвляющего опыта сотрудничества с удалением от заявленной его цели, решить проблему российских немцев самым простым и выгодным для себя способом: снять опять искусственно возведенные барьеры для въезда, поднять вторую волну массовой эмиграции, принять еще пару миллионов российских немцев, улучшив тем самым еще больше свою демографическую ситуацию и снизив потребность в гастарбайтерах, - ведь неразумно тратить средства на поддержание иллюзии о «сохранении национальной идентичности» российских немцев в странах СНГ, если сами страны СНГ не выказывают ни малейшего стремления этот вопрос действительно решить, «как договаривались». В пользу такого предположения может говорить и огромный дисбаланс между немецкой иммиграцией и эмиграцией в сегодняшней Германии: ежегодно, в поисках работы и более приемлемых условий жизни, выезжает до 100 000 человек, как правило, коренные немцы, причем, надо полагать, считающие себя конкурентоспособными там, куда они выезжают, т.е. находящиеся в трудоспособном возрасте, имеющие должное образование и профессиональную подготовку. В пользу такого намерения может говорить и всё усиливающаяся тенденция во многих странах на постсоветском пространстве: все зовут к себе «домой» своих соотечественников. То есть не только происходит национальная консолидация народов, но и повышается «стоимость» людей: как во времена Екатерины II, «человеческий материал» опять приобретает большое значение для государств, и за него разгорается борьба.
Но если доклад и дает основания для такого вывода, то обнаружить их можно разве что «методом индукции и дедукции». Гораздо больше оснований доклад дает для противоположного вывода: Германия предпочитает всё же решение проблемы российских немцев в рамках российской политики, на территории России – т.е. на родине российских немцев, где они до сих пор «без родины».
В любом случае, доклад позволяет выразить надежду на то, что в политическом сотрудничестве двух государств по решению проблемы российских немцев «мертвый сезон» заканчивается. По крайней мере, для одной из сторон, подписавших российско-германский Протокол о поэтапном восстановлении государственности российских немцев. Остается надеяться, что и второй подписант этого Протокола - Россия, сумевшая за последние восемь лет «мертвого сезона» сделать невозможное и опять восстать из пепла после ельцинского пришествия и ушествия, сможет поддержать инициативу Германии - своего партнера по совместно поставленной 15 лет назад благородной задаче восстановления справедливости по отношению к безосновательно репрессированному 65 лет назад одному из своих народов.
Так что - «не будем падать духом!»