Сказка об эликсире долголетия
Старший научный сотрудник Филарет Прокопьевич Нехаясин, ударение на А, вышел на пенсию. Он проработал всю жизнь в Физтехе, все это время он изучал микроструктуру кристаллов и сплавов, став большим докой в области электронной микроскопии. За своё не столь уж долгое пребывание на этом свете Филарет
Прокопьевич, или просто Прокопыч, успел защитить секретную кандидатскую диссертацию и разобраться до мельчайших деталей в устройстве и работе множества моделей и разновидностей электронных микроскопов: от обычного просвечивающего до туннельного скана. Еще совсем недавно Прокопыч считался почти незаменимым человеком в институте. Мало кто из аспирантов и диссертантов, да и просто авторов очередной статьи обходился без электронки. Если не фактического материала накопать, то уж украсить замысловатыми фотографиями свою работу хотел каждый.
Но вдруг нагрянула базарно-челночная экономика. Институт с трудом выжил, при этом сильно поменял направление деятельности. Прокопыч оказался не нужен. Поскольку он уже достиг пенсионного возраста, то при очередном сокращении штатов ему намекнули, что неплохо бы уйти с почетом самому, а то хуже будет. Он и ушел.
Ушел - и оказался совсем один. Родители у него давно умерли, а жены у него никогда не было. Дело в том, что из физических достоинств у Прокопыча было только одно - всегда сухие и теплые руки, а в остальном он был совершенно невзрачен. Невыразительное круглое простое лицо, жидкие волосы, фигура бесформенная, небольшой, но не слишком, рост, – в общем, глазу не за что зацепиться. Как есть, невзрачен. Ко всему прочему, он очень стеснялся неудобного имени, а про фамилию, в которой всем слышался матерок, поскольку ударение часто ставили не на тот слог, и говорить не стоит. Исходя из этих данных, у Прокопыча было особенное отношение к женщинам. Он их не знал, боялся, хотя одновременно и обожал. А что ему оставалось? Ну как он, имея такую фамилию, мог заговорить с какой-нибудь заоблачной особой, которая, наверное, даже пирожных никогда не кушает? А она, скорее всего, спросит: «А как вас зовут?» - и что тогда? Отвечать: «Филарет Нехаясин?»… Можете представить себе реакцию лучших чувств этой барышни. Поэтому с молодых прыщей у него была такая фантазия, что вот если бы он был кинооператором, а именно, кинооператором художественных фильмов, то он бы, во-первых, повидал свет, а во-вторых, всех известных ему красавиц видел бы каждый день живьем около себя во всяком разном виде и даже общался бы с ними. Фантазия не совсем беспочвенная, так как он смолоду неплохо фотографировал, и отлично, по роду службы, знал всю премудрость химии фотопроцессов.
В общем-то, к одиночеству он привык, приспособился. Но раньше он был на людях и при деле…Короче, он решил искать новую работу. Это оказалось для его возраста почти неразрешимой задачей. Не то, чтобы никто ничего не предлагал, а просто то, что предлагали, Прокопычу совсем не нравилось. Пенсии на привычный образ жизни ему хватало, а вот общения – нет. И он все искал и искал.
Однажды во время похода к очередному работодателю, он увидел объявление на рекламном щите:
Предсказываю прошлое, объясняю настоящее, гарантирую будущее!!!
А дальше мелким шрифтом было набрано:
уникальное предложение - эликсир долголетия,
цена умеренная.
И потом огромными буквами: «Всемирно известная ведунья ЛЮДМИЛА!!!»
У Прокопыча до назначенного рандеву оставалось еще много времени, и он решил зайти. А почему бы и нет? Деньги у него были, таких ведуний он в своей жизни еще не видал, хоть какие-то новые впечатления можно получить.
Помещение начиналось с узкого, длинного и полутемного коридора, в конце которого мерцал источник фиолетово-красного света. В голове у Прокопыча некстати завертелось: «Ведунья-бздунья». Чтобы как-то отвлечься и обрести утерянное равновесие он стал вспоминать свою лабораторию, уютный полумрак с жужжанием форвакуумных насосов и мерцанием разноцветных лампочек, или чуть позже, дисплея.
Попав в комнату, Филарет, почувствовал головокружение, по-видимому, от густого аромата благовоний. В плохо освещенной комнате, плотно заставленной многозначительными безделушками, в самом темном углу сидела довольно-таки толстая тетка, лицо которой было освещено только монитором компьютера. Лицо это показалось Филарету смутно знакомым. Последующие события как-то стерлись: мигали какие-то лампы, кто-то что-то спрашивал, он что-то отвечал, сам же постоянно мучительно пытался вспомнить – где же он видел это лицо? Немного очнулся, когда доставал деньги из кошелька. Взамен он получил красновато-коричневую жидкость в пузырьке с делениями. В этот момент монитор полыхнул чем-то светлым, он посмотрел на женщину, а та вдруг подмигнула ему и сказала: «Будешь жить лет сто-сто пятьдесят, Филаретик-минаретик!» Эти слова тоже показались знакомыми.
Не получив в очередной раз работы, Филарет пришел домой и тут-то вспомнил и лицо, и слова: «Филаретик-минаретик». Принадлежали они Люське Коровиной, по прозвищу «Корова». Это она в четвертом классе его так дразнила за маленький рост, а больше никто так его не называл. Стало быть, всемирно известная ведунья Людмила. Интересно, и что эта ведунья ему всучила? Жидкость в пузырьке пахла приятно – хорошим коньяком. Посмотрим, что в сигнатуре написано…
Сигнатура оказалась не похожа ни на стандартную аптечную, ни на те обрывки из школьных тетрадей, которыми свой товар снабжают рыночные торговцы лекарственными травами. Набранный на компьютере и отпечатанный на хорошем принтере текст гласил: «Уважаемый пациент! Этот эликсир составлен по древнему уникальному рецепту друидов из уникальных компонентов! С помощью употребления этого эликсира всего по 3 капли в день вы гарантированно стабилизируете свое здоровье». Знаем мы эти рекламные обещания, лишь бы денег срубить. А с русским языком у Коровы всегда были проблемы.
Однако дальше шел не совсем привычный текст: « Ваше здоровье не будет улучшаться, но оно не будет и ухудшаться. Поэтому, настоятельно рекомендуем Вам перед началом использования настоящего эликсира вылечить все, что можно, например, больные зубы, геморрой, удалить жировики и т.д. Действие эликсира, согласно древним источникам, продолжается 100 лет!»
Заманчиво…Если Филарету сейчас 62 года, то стало быть, жизнь с таким же качеством ему гарантируется до 160 лет. Прокопыч ничем пока серьезным не болел. Пару зубов, конечно, надо подремонтировать, да и папилломы неплохо бы удалить. Остальные болезни еще только начинались: мелкий песок в почках и желчном пузыре, небольшие кисты в печени и щитовидке пока не давали о себе знать и качества жизни не ухудшали. Если верить Корове, то все это так и останется, в противном случае – впереди, кроме болезней и лекарств, все равно ничего уже нет. Так что, терять вам, господин Нехаясин, совершенно нечего. Подлечим, что можно и - вперед.
Прошло два года. Прокопыч чувствовал себя вполне сносно, хотя подходящей работы так и не нашел. Эликсир давно кончился, а здоровье действительно оставалось на прежнем уровне. Окончательно Филарет поверил Люське после очередной эпидемии экзотического гриппа, в процессе которой Прокопыч потерял двух старых друзей. А с ним даже насморка не случилось.
После того, как он поверил в действие эликсира, Филарет воодушевленно стал строить планы. Первым делом он вспомнил свою старую мечту – стать кинооператором. Тем более, у него теперь был кое-какой багаж – десятка два приличных фотографий, которые необходимо представлять при поступлении на операторский факультет ВГИКа. Прокопыч на три месяца затянул поясок, чтобы подкопить денег на поездку в Москву, перепечатал заново наиболее удачные фотографии и отправился во ВГИК, поступать на операторский факультет.
А дальше было полное фиаско. По документам-то Прокопычу было уже 64 года, и юная девица, принимавшая документы, случайно или не случайно, назвала Филарета дедулей. Конечно, она сделала вид, что оговорилась и тщательно извинялась перед ним, но дедуля, хотя он никогда им не был ни фактически, ни по внутреннему ощущению, понял, что его попытка, если взглянуть на нее со стороны, выглядит странно и ... смешно.
Вернувшись домой, Прокопыч проанализировал ситуацию. Признался себе, что одна из привлекательных сторон профессии кинооператора – общение с кинозвездами женского пола его уже не привлекает. Тем более, что все его любимые актрисы постарели, а некоторые даже умерли. Да, даже если бы он стал крутиться в киноиндустрии, какие бы у него были шансы хоть на какое-то внимание со стороны дам. Насчет своей внешней привлекательности он не обольщался, тем более что и смолоду был не очень. К тому же, нечаянно подслушавшего в автобусе разговор двух молодых девушек Филарета, посетила мысль, что с ними совершенно не о чем говорить, так как одна половина затронутых тем ему была непонятна, а вторая – неинтересна. Конечно, по одному разговору судить нельзя, но он и раньше неоднократно слышал отрывки бесед, которые, как правило, удивляли его своей бессодержательностью.
Можно, конечно, попытаться устроиться на местную студию телевидения, но у него ни образования, ни опыта работы нет. Да и ради чего работать на местной студии? Повидать свет? Что там можно увидеть? Сельскую глубинку и не более того.
Одним словом, Прокопыч понял, что оператором ему не бывать. Но не сидеть же совсем без дела. Надо заняться тем, в чем можно достичь вершин, не связываясь с учебными заведениями, и не представляя документов, то есть, самоучкой.
Пребывая в размышлениях на эту тему, Нехаясин остановил взгляд на настенном календаре с крупной репродукцией картины Пиросмани «Семейный пикник». Пиросмани всегда согревал душу Филарета. Вот оно – дело! Пиросмани-то, как и таможенник Руссо, Мария Примаченко да и многие другие художники-примитивисты в академиях не обучались. Прокопыч в молодости неплохо рисовал, потом переключился на фотографию и рисование как-то забросил. Но кое-какие навыки наверняка остались, тем более что времени на их восстановление у него в избытке. Кстати, где-то в кладовке завалялось метра три черной клеенки, и первым делом надо попробовать нарисовать настоящую, яркую афишу для Люськи Коровиной. Что-нибудь в стиле «Шторм в джунглях» Руссо.
Не очень понятливый читатель спросит (потому, что понятливый не спросит), а зачем и для чего я все это нагородил? Для такого, попробую ответить: во-первых, есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось…; во-вторых, никто толком не знает своего потенциала, даже дожив до семидесяти лет, а, наоборот, доживший до старости хорошо обычно знает, чего он не может. Но ведь возможностей так много, а ограничений набирается к старости, ну, десять, ну, двадцать. В-третьих, бог его знает, зачем я это написал. Ну, написал и написал. Извините, если что.