НЕМЦЫ ГОНЯТ ЕВРЕЕВ НА ТРУДОВУЮ ПОВИННОСТЬ, -
КОПАТЬ МОГИЛЫ ДЛЯ ТЕХ, КОГО ВСКОРЕ РАССТРЕЛЯЮТ,
В ТОМ ЧИСЛЕ И ЭТИХ РАБОТЯГ ТОЖЕ...
НО ОНИ НАДЕЮТСЯ, ЧТО ИХ ПОЩАДЯТ...
НЕ ПОЩАДИЛИ... РАССТРЕЛЯЛИ... В ОВРАГЕ-ЯРУ...
БОЛЬШЕ ВСЕГО БЫЛО УНИЧТОЖЕНО ЕВРЕЕВ В ПОЛЬШЕ...
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1941 - 1945 ГГ.
" Об оккупации "
Мы видели смерть, гонение и плен
Продолжение рассказа: «Начало страшной трагедии» - ИЗ ИНТЕРНЕТА -
Оставшееся население тоже вышло на улицу. Жители города молча стояли группами, разглядывая незнакомых солдат, радости никто не выражал. Я больше рассматривал военную технику.
Перед войной самыми популярными были кинофильмы про войну, я просмотрел все фильмы и не один раз. По фильмам знал вооружение Красной Армии. Работая над этой темой и сравнивая вооружение нашей и немецкой армий, то моему мнению, по артиллерии немецкая армия была оснащена хуже нашей.
Прохаживаясь по центру города, я увидел последствия уличных боёв. Первые этажи центрального универмага, превращенные в огневые точки, были разрушены. Рядом с ними лежали тела убитых наших солдат.Недалеко от взорванного моста через реку Лопань стояло сожженное самоходное орудие, внутри три обгоревших тела танкистов. Подошли немцы и тем, кто стоял близко, приказали убрать тела убитых в подогнанную грузовую машину. Один пожилой мужчина, явно не призывного возраста, обратился к нам: «Пацаны, давайте похороним танкистов на клумбе». Между универмагом и гостиницей «Астория» была большая цветочная клумба (в настоящее время универмаг и клумба существуют, а «Астория» была уничтожена). Немцы не препятствовали, так как машина увезла тела убитых в универмаге. Мы танкистов похоронили. Через пару дней на могилке появилась маленькая табличка: «Здесь похоронены три танкиста». Кто сделал эту табличку, я не знаю.Так началась для меня жизнь в оккупированном немцами Харькове, полная страха, тревог, унижений и голода.
Мы видели смерть, гонения и плен
(Продолжение рассказа: «Начало страшной трагедии».)
Возвращаясь к этой теме, я не могу не дополнить эти события в контексте с политическими переменами, произошедшими в России за последнее время. Россия и весь цивилизованный мир, только что отметили 62-ю годовщину Великой Победы Советского Союза над самым злейшим врагом всего мира - фашизмом, унесшим за собой десятки миллионов человеческих жизней. За последнее время, некоторые руководители бывших республик СССР, в том числе и Украины, моей родины, где я родился, хотят переписать историю Великой Отечественной Войны, ставят под сомнение ведущую роль Советского Союза в разгроме гитлеровской Германии. Они пытаются приравнять пособников фашизма бендеровцев с воинами Красной Армии. Бендеровцы это не Украина, как и власовцы не Россия, это пособники фашистов. В западных районах Украины с разрешения властей свободно маршируют украинские националисты, одетые в форму ОУН. Эстонские власти пошли еще дальше - начали глумиться над памятниками Советским Воинам-Освободителям. Не буду отвлекаться от темы, вернусь к оккупации. Как смогли выжить в страшных условиях люди, не по своей воле оказавшиеся на временно оккупированной фашистами территории. После бомбежек и артиллерийских обстрелов, а также от подрывов стратегических объектов догорали дома.
Стоял разрушенный Южный вокзал,
Догорал Харьковский университет им. Каразина, еще горел Дом Красной Армии и другие, менее важные объекты. Над центром города летал пепел от сожженных книг, и полуобгоревшие листы. Город остался без воды и света, молчала радио. Все коммунальные объекты были взорваны, имеющиеся емкости жители заблаговременно заполнили водой. На востоке от города еще шли бои, была слышна артиллерийская канонада. Через город на восток шли немецкие части. В первых числах ноября, выйдя на улицу, неожиданно услышал музыку, обернулся вокруг, смотрю - люди идут в сторону площади, где находилась здание бывшего горисполкома. Пошел за толпой и я. На площади стояла немецкая агитмашина с динамиками по краям. Вокруг машины уже стояло много народа. Через несколько минут появился офицер. На русском языке, почти без акцента, стал рассказывать о положении на фронте. Последнее, что он сказал, я запомнил: «Ленинград в полном окружении, Москва накануне сдачи». Затем он объявил, что бургомистром города Харькова назначен профессор Харьковского университета Крамаренко. Он также призвал жителей помогать немцам и выполнять их указы. По рассказам жителей, он был расстрелян немцами за связь с партизанами. За достоверность услышанного я не ручаюсь. На второй день был издан приказ, чтобы все жители еврейской национальности при выходе на улицу надевали белые повязки с шестиконечной звездой.
Сейчас кое-кто утверждает, что никакого Халокоста не было. Я, как русский человек, переживший оккупацию, утверждаю, был, да еще какой.7 ноября ночью был взорван бывший штаб Харьковского военного округа, превращенный немцами в свой штаб. Говорили, что погиб один генерал и несколько офицеров. В ответ немцы провели облавы на ближайших улицах и взяли в заложники сотни ни в чем не виновных харьковчан, при чем почти всех еврейской национальности.
Все заложники были повешены на балконах площадей и центральных улицах города. Такого в советское время просто невозможно было придумать. После войны стало известно, что штаб взорвали по радио из Воронежа наши саперы. В середине ноября на улицах города был расклеен приказ немецкого военного коменданта, что все жители города еврейской национальности должны в 24 часа покинуть город и переселиться в якобы приготовленное для них гетто в районе тракторного завода. В приказе было указано, что можно с собой взять. Не буду перечислять приказ, об этом даже вспоминать тяжело. Запомнился один эпизод, о котором я просто не имею права не упомянуть. На второй день на улицах появились группы по три человека, если их только можно было назвать людьми. Это были группы полевой жандармерии. На груди у них висели металлические бляхи, где было написано фосфором по-немецки: «Полевая жандармерия». В темноте буквы светились. Не успевших уйти, избивая, выгоняли. Я видел, как по улице три молодых немца тащили за ногу немощную старушку. Все они, а это десятки тысяч ни в чем не виновных людей, были уничтожены в оврагах тракторного завода. Это был Харьковский бабий яр. Сотворившие это злодеяние были не люди - это были дьяволы в человеческом обличии. Вот, что такое халакост.
Теперь по теме.
Как мне и моей семье удалось выжить в оккупации. В феврале все запасы продуктов, которые я притащил и которые были, кончились. Голод уже бродил по домам, не обошел он и мою семью. Вместе с голодом пришла необычайно лютая зима. Морозы на Украине доходили до сорока градусов. Вода правда была, её привозили, когда, еще были силы, на санках из ближайшей речки. Наступил голод, как говорят, голод не тетка. Как сейчас помню дня четыре вообще ничего не ели. У мамы опухли ноги, стало трудно ходить, больше лежали. Было полное отрешение от жизни. Нас от голодной смерти спас домашний кот Васька. В эти голодные дни он куда-то пропал. Выйдя утром на крыльцо, мама увидела нашего кота, с говяжьей горловиной в зубах - это было спасение. Мы её варили около месяца, вплоть до костей. И мы ожили. Кот снова ушел, но периодически возвращался, видимо нашел источник пропитания. С тех пор у меня в доме постоянно живет кот. В народе говорят, что деньги идут к деньгам. Добавлю к этой поговорке. Иногда и удача идет к удаче. Оправившись немного с помощью кота от голода, вышел на улицу. Все переулки и улицы города в ту морозную зиму превратились в катки, покрытые снегом. По переулку на большой скорости ехала машина, крытая брезентом, в кабине сидело два немца. Я подумал: «Быстро едет, может и перевернуться». И как в воду смотрел. На повороте её занесло, она перевернулась и упала на бок. Из кузова вылетели свежеиспеченные буханки хлеба. Из кабины вылезли невредимые два немца. Увидев меня, подозвали жестами помочь собрать хлеб. Собирая хлеб, я увидел в снегу три буханки, отлетевшие дальше. Показывая усердие, помог немцам собрать хлеб. Подъехавшая встречная машина с помощью троса поставила хлебовозку на колеса. За мою работу они дали мне две буханки хлеба и уехали. Отлетевший дальше хлеб они не заметили. Пять буханок хлеба я принес домой. Это была ни с чем не сравнимая по тем временам удача. Пришла весна, ожила торговля. Сельчане из ближайших сел стали привозить на базар продукты питания на продажу и обмен на вещи. Общаясь со своим приятелем, известным в городе человеком, обсуждая эту тему, он сказал мне: «Знаешь, всё рухнет, а торговля останется». И это правда, я в этом убедился воочию. Недалеко от нашего переулка находился т.н. рыбный базар, сейчас его нет. Подальше был центральный «Благовещенский базар», ныне существующий. Так что было, где развернуться: менял вещи на продукты, кое-что добывал у немцев, что плохо лежало. Так я и мои знакомые выживали и выжили в то страшное время. Жителям города весна принесла с собой еще одни страшные испытания. Харьков с начала 42-го года был прифронтовым городом. Фронт от него находился в сорока километрах в районе Белгорода, Чугуева и далее по реке Донец на юг по Донбассу. Шел март 1942 года. Через город днем и ночью в сторону фронта шли немецкие воинские части.
На стороне немцев воевали румыны, венгры (мы их называли мадьярами), югославы, итальянцы и др. Город был заполнен разноязычной военной толпой.
Общаясь с немцами, выучил немецкий разговорный язык, почти свободно на нем разговаривал. Самыми злыми мы считали венгров, с ними мы старались не общаться.
Интересны были итальянцы и по форме (обмундированию) и по содержанию (характеру), веселые, не смотря на войну, добрые, шумные как цыгане. Обмундирование было необычное, суконные накидки, как во времена мушкетеров, в пилотках офицеров воткнуты павлиньи или страусовые перья, но не у всех. Их значение я так и не узнал. Познакомился с югославами, они люто ненавидели немцев, называли их швабами. В немецкую армию пришли по мобилизации, и воевать не хотели. Общался и с румынами, это профессиональные торговцы. На вещевых рынках их было большинство. Они торговали меховыми безрукавками, шкурками из каракуля, которые пользовались в то время большим спросом и всем тем, что можно было стащить на своем складе, в том числе и продукты, списывая это на партизан.
Так что они были еще и хорошими воришками. Особым спросом пользовались спиртные напитки. Не боясь, занимались торговлей и обменом с немцами, видимо, как сейчас говорят, у них была крыша среди командования. Так что, даже и в то тревожное, страшное время процветал бизнес, только в то время он назывался гешефт. По рассказам старших, продавали и меняли даже оружие. И в то же время в городе действовал комендантский час, это означало, что только с 8 утра до 7 часов вечера было разрешено хождение по городу, в остальное время хождение гражданским лицам было запрещено. За нарушение этого часа расстреливали. Жители города жили в ожидании, страшных событий. В середине мая 1942 г. началась малоизученное, трагическое Харьковское наступление наших войск, о котором в 1943 г. перед началом битвы на «Курской дуге» И.В. Сталин спросил у Г.К. Жукова, выдержит ли немецкая оборона наше наступление, он ему коротко ответил «Нет» и добавил: «После Сталинграда немцы никак не могут опомниться», а он ему в ответ: «А мы после Харькова, товарищ Жуков» - фраза из кинофильма «Освобождение». Итоги этого сражения я видел своими глазами. Перед началом этой операции в городе немцы проводили облавы мирного населения, угоняя их в рабство в Германию. В такую облаву едва не попал и я. Меня опять спас случай, как первый раз домашний кот спас мою семью от голодной смерти. «Промышляя», однажды возле Благовещенского базара, я увидел, что в подворотнях дворов стояло много крытых брезентом машин. Люди стали шепотом передавать друг другу, что немцы готовят облаву. Народ стал расходиться, но базар уже был немцами оцеплен. Вдруг из-за крыш домов появилось несколько наших штурмовиков Илов, их немцы называли «Летающий танк». Они сделали несколько кругов над базаром, дали несколько очередей из пушек и пулеметов. Немцы выскочили из машин, пытаясь укрыться в развалинах домов и подвалах, народ - за ними, через оцепление и разбежались, убежал и я. Так началось наступление Красной Армии на Харьковском направлении. Бои уже шли в 20-ти километрах от города. Слышны были разрывы бомб и снарядов. Воздушных боев над городом не было. В городе появились беженцы из районов боев. Они рассказывали, что там творится что-то невероятное. Большинство беженцев было из южных районов Харьковской области. Облавы в городе прекратились, только движение немецких частей через город стало больше. Появились листовки, распространяемые Харьковским обкомом партии. В них сообщалось о положении на фронте, и что город будет скоро освобожден от немецких оккупантов. В конце было: «Прочти и передай другому». Беженцы рассказывали другое: что наши попали в окружение и ведут бои, пробиваясь на восток. У меня, и наверное у всех жителей города, было тревожно-ожидающее состояние. Не знали кому верить. Бои в районе Харькова продолжались около недели. Где-то в конце мая к нам во двор забежала соседка и сказала, что немцы ведут наших пленных, и попросила дать что-нибудь из продуктов для них. Схватив булку хлеба, я выбежал на улицу. Я увидел итог этой операции. То, что я увидел, было для меня страшнее уличных боёв за город. Идут наши красноармейцы без ремней, некоторые без обуви, обмотав ступни ног тряпками, в шеренгах человек по пять, среди них были легко раненые. Почти все жители близлежащих домов видели это шествие. Люди выбегали к пленным, давали, что у кого было. Они брали хлеб, на ходу ломали на куски, делились с близ идущими, некоторые плакали. Отдал хлеб и я. Немцы не препятствовали, делали вид, что отгоняют. Пленных вели в район Холодной горы (район в Харькове), там находилась тюрьма, превращенная в лагерь для военнопленных.
Такой был итог неудачной военной операции под Харьковом весной 1942 года...