Культ священных камней, широко распространенный в Верхнем Поволжье. «Житие Преподобного Иринарха» повествует: «что бысть во граде Переславле камень за Борисом и Глебом (Борисоглебский монастырь – С.В.) в бояраку (овраг, рытвина – С.В.), в нем же поселился демон мечти (?– С.В.), творя и привлачая к себе ис Переславля: мужей, жен детей их и расеивая сердца в праздник великих верховных апостолов Петра и Павла. И они слушаху его и к нему стекахуся из года в год и творяху ему почесть». В Житие Иринарха» речь идет о «синем камне», направляясь к царю В.И. Шуйскому, преподобный Иринарх велит свергнуть языческий камень в реку Трубеж.
Таинственный «синий камень» за многовековую историю буквально оброс разными легендами. На период начала XVII столетия нахождение святого камня «в буяраке», которому по указанию «Жития Иринарха» покланялся народ, сомнительно: привожу вам суждение И.В. Дубова: «Однако на этих противоречиях была создана схема передвижении «синего камня» с берега Трубежа из центра города (Переславля-Залесского – С.В.) через озеро (Плещеево – С.В.) к с. Городище. В некоторых современных работах говориться о том, что камень находился на холме близ Борисоглебской слободы и даже уточняется – на вершине Александровой горы».
Чем же интересен данный «синий камень»? Во-первых, указанием его местонахождения – Александрова гора. Переславль-Залеский был первоначальной вотчиной князя Александра Невского и название, несомненно, связанно с ним, а не с каким-то другим князем Древней Руси. Во-вторых – цвет и сакральное значение камня. Прилагательное «синий» относительно камня имеющего серо-голубоватый окрас, на первый взгляд несет лишь элементарное сочетание цвета и названия, но…
В том же Ярославском Поволжье М.И. Смирновым был зафиксирован и описан камень Берендеева болота – идол называемый в народе каменной или СИНЕЙ бабой. Вот как он описывает некий обряд, связанный с культовым камнем: «Деревенские бабы, чтобы не заблудиться, когда собирают клюкву на Берендеевом болоте, кладут перед камнем ягоды и, выворивши наизнанку платье, задом уходят от него; бывают будто бы приношение сюда и по другим поводам, так что временами можно находить там кроме ягод и хлеб». На просторах Великой Степи находками каменных изваяний (баб) никого не удивишь, но в верховьях Волги, подобный идол, согласно описанию служивший одновременно и капищем и указателем дороги, – наследие «нашествия»! Синий камень и синяя баба, на мой взгляд, ни что иное, как отголоски единого верования народов Залеской земли, Поволжья, Урала, Казахстана и Сибири – отголоски «умыкания у воды», Велеса и дочери бога Неба Тенгри, соития славянского язычества, финно-угорского шаманизма и тюркского тенгрианства.
Примечательно суждение И.В. Дубова, который, ссылаясь на исследования М.В.Шорина, пишет: «возникновение культа камней на Северо-западе относиться еще ко времени первоначального заселения данной области, и он был «воспроизведен» в период позднего средневековья (т.е. в во времена «Монгольского ига» – С.В.). Он (М.В. Шорин – С.В.) полагает также, что «синие» камни можно связать с культом мертвых… так как рассматриваемый нами памятник (синий камень – С.В.) находиться у обширного некрополя…Хорошо известен обычай поклоняться мертвым предкам и совершать жертвоприношение в день апостола Петра. Вероятно, «синий камень» был объектом поклонения предкам, душам умерших».
Излагая выше сказанное И.В.Дубов придерживается версии скандинавского и финно-угорского влияние (культ камней широко распространен в Финляндии, Эстонии, Латвии…) пришедшее на Верхневолжье вместе с новгородскими словенами, и, почему-то, – наверно, следуя укоренившийся традиции, совершенно исключает тюркский элемент воздействия на культуру данной местности.
Несомненно, сам культ камней на Верхнем Поволжье не показателен, он широко распространен на всем евразийском континенте и присущ всем основным религиям мира, к примеру, храм Кааба в Мекке – священный черный камень или менее известная общественности святыня мусульман – белый камень, на котором стоял Ибрагим (библейский Авраам). Нас интересуют не сам культ камней, но предположение некоторого наслоения одного вероисповедания на другое и перечисленные святыни ярославского Поволжья это подтверждают.
В описании М.И. Смирновым идола синей бабы, звучит еще одно интересное словосочетание «Берендеево болото». Согласно Н.М.Карамзину: «Где в одних летописях говориться о Торках, Берендеях и Печенегах, там в других названы только Черные Клобуки. Сие имя для них было общим и дано им, без сомнения, от черных шапок. Тоже значит имя нынешних Каракалпаков, некогда обитавших, по собственному их приданию, в России Восточной, сих же Черных Клобуков называли Черкасами». При этом Н.М.Карамзин делает ссылку на книгу одного из почетных членов Московской Академии наук П.И. Рычкова «Топография Оренбургской губернии». Примечательно следующее, что донские казаки еще в XVIII столетии считали себя черкасами и только по православной вере русскими. К сожалению, изданный в1762 г. труд члена Петербургской академии наук П.И. Рычкова в полном объеме мне оказался недоступен.
Каменные бабы — древние каменные человекообразные статуи, изображающие большей частью женщин. В большом числе встречались по всему Поволжью, Сибири, Средней Азии, Алтаю и Монголии. В XVIII в. сведения о некоторых каменных бабах были собраны Палласом, Фальком, Гюльденштедтом, Зуевым, Лепехиным. А в XIX в. — Клапротом, Дюбуа-де-Монпере и Спасским. По отношению к Сибири, Туркестану и Монголии — Потаниным, Петцольдом, Поярковым, Радловым, Ивановым, Адриановым и Ядринцевым. Некоторые каменные бабы стояли на курганах или были находимы в насыпи последних. Сделаны они из песчаника, известняка, гранита и т. п. В большинстве случаев выделаны не только голова, но и туловище, руки, а часто и ноги, головной убор, костюм.
На более грубых истуканах разобрать пола нельзя, но обыкновенно он выражен явственно: мужчины изображены с усами, иногда и бородой, с бляхами и ремнями на груди, и с мечом. Женщины представлены с непокрытыми грудями, в особых головных уборах, с обручами или ожерельями на шее. Иные каменные бабы совершенно обнажены, и только голова у них обыкновенно покрыта, ноги обуты. Встречаются каменные бабы как сидячие (чаще, женские), так и стоячие (мужские). Если ноги выделаны, то они или голые, или обуты в сапоги или башмаки. Иногда можно различить и штаны, снабженные узором. Многие женские каменные бабы (и некоторые мужские) представлены обнаженными до пояса, но ниже видны пояс и платье, даже два платья, одно нижнее, более длинное, другое — верхнее, вроде полукафтана или полушубка, с нашивками. У иных замечаются еще какие-то нашивки на плечах. Если изображен пояс, то можно отличить на нем пряжку посередине или идущие от него вниз ремешки, к которым прикреплены мешочек, круглое зеркальце, ножик, гребень. У мужских статуй также показаны пояса, на которых: кинжал или прямой меч, лук, колчан, крюк, топор.
На шее у мужчин видно металлическое кольцо, у женщин — ожерелье из бус или бляшек, два три ряда. У некоторых от ожерелья идет широкая лента. На руках, запястьях и плечах, особенно у нагих фигур, видны браслеты, кольца и наручники. В ушах, как у женщин, так и мужчин серьги. Косы у женщин не всегда можно отличить от лент или повязок, встречающихся и у мужчин. Мужская шапка в некоторых случаях, несомненно, представляет небольшой шлем (мисюрку), иногда с крестообразно перекрещивающими его металлическими полосами. Женский головной убор разнообразнее — вроде шляпы с загнутыми вверх полями, башлыка. Тип лица не всегда передан явственно: иногда оно плоское, как бы скуластое, но чаще овальное и скорее выказывает тюркские, чем монгольские черты.
У большинства баб в сложенных на пупке или внизу живота руках сосуд, чаще всего цилиндрический, вроде кубка или стакана. Одна из описанных мужских баб держит чашу в левой руке, а в правой меч. У другой — руки без чаши, сложены вместе. Есть женские бабы держащие кольцо, некоторые — рог для питья.
Интересно в этом отношении следующее: в начале XIX столетия при дворе Александра I находился султан Булат (ум. в 1866 г), сын казахского хана Габайдуллы (Обейдуллы) и внук хана Вали, - оратор и поэт, он написал на казахском языке поэму: «Козы-Керпеч и Баян-Сулу», именно в том виде, песнь о народных Ромео и Джульетте, который наиболее известна и сегодня. Но другой внук хана Вали офицер русской армии, член Российского Географического общества Чекан Валиханов, в одной из своих работ середины XIX века описывает святилище, ныне несуществующее.
Святилище, на реке Аягуз уходит корнями к тюркскому наследию. Древний памятник, по описанию Валиханова, состоял из башни, имеющей вид обелиска, его верх увенчан округленным конусом. Внутри небольшая комната с порфировыми плитами, на которых иссечены три человеческие фигуры. Интересно и то, что старики называли эти фигуры: хан Баян и ханша Козы-Корпеш, т.е. наоборот! Вовсе не так как определил их султан Булат в своей поэме.
Данный мазар был очень древнего происхождения. Легенда о богатыре Козы-Корпеш и его любимой Баян-Сулу сформировавшаяся на просторах Великой Степи на рубеже XVIII-XIX в., оформленная в стихотворную форму султаном Булатом, несет в себе случайную или намеренную перемену имен. Неслучайно и то, что сам мазар после смерти Ч.Ч.Валиханова, усиления мусульманства в Степи с подачи, попустительстве Российской реформации Александра II и развития Панславизма был уничтожен. Уничтожен артефакт, который говорил нам, не о ком-нибудь, а «О Бояне, соловье старого времени!», упомянутом в «Слове о полку Игореве».
К сожалению, кто был изображен на третьем изваянии: описанный Ч.Ч.Валихановым просто как стаж, слуга хана Бояна, установить сложно, но зато, поняв, что Козы-Корпеч не воин-батыр, а женщина – ханша, мы можем уже предположить, кто же был спутником «вещего Бояна». Причем установить не какими-то сложными изысканиями, а путем простого перевода. По-тюркски «кыз бала» — маленькая девочка, «козы» или «кыз» девушка, дева, ну, а корпеш или корпеч – камень, ее более известная транскрипция в русском языке – кирпич. Получается что ханша Козы-Керпеч никто иная, как каменная дева или КАМЕННАЯ БАБА!
Святилище на реки Аягуз ничто иное как святилище триады Неба, Земли и Огня… Если бы только Чекан Валиханов узнал от стариков имя третьего изваяния или хотя бы его описал, то доказательств данной версии было бы больше. Но даже то, что дошло до нас говорит о том, что и на реке Трубеж и на реке Аягуз стояли святилища Евразийской триады. Именно это и объясняет особенное поклонение Синему камню женщин. Как камню женского начала – Каменной Бабы Матери Сырой Земли.