Гуго Вормсбехер
Подвиг писателя и человека
К 80-летию Вольдемара Шпаара
14 апреля исполнилось 80 лет известному российско-немецкому поэту Вольдемару Шпаару.
Он родился в АССР немцев Поволжья, успел получить там образование и даже начать печататься. Ликвидация республики стала для него, как и для всех наших писателей, началом долгого безмолвия: сперва потому, что немецкое слово было запрещено вообще; позже потому, что два десятилетия негде было публиковаться на немецком языке; а затем еще десятилетия из-за того, что о национальной жизни, истории, настоящем и будущем, проблемах и надеждах российских немцев – то есть обо всём, что составляет смысл и содержание жизни народа, писать вообще было нельзя.
Ему было 18, когда он вместе со своим народом был депортирован в Сибирь, а значит, он был уже «годен» для трудармии. Попал он на Северный Урал, в тайгу, на лесоповал – в самые гибельные лагеря, где не выживали и сильнейшие. Его судьба сберегла – потому ли, что на том рационе человек физически покрупнее не мог выжить, или потому, что судьба знала, что накапливается в сердце будущего поэта в промерзлых бараках, в таежных снегах и в хождении под конвоем…
После войны он работает учителем в школе, и только в 1953 оканчивает курсы иностранных языков – заочно: институт, да еще очно, для российского немца, живущего под спецкомендатурой – тогда об этом даже мечтать было небезопасно…
Ему повезло: он попал после трудармии на Алтай, причем в коренные немецкие села бывшего там до войны национального района. Там, несмотря ни на что, всё-таки сохранялись родной язык, обычаи, национальная жизнь. Там российские немцы по-прежнему жили вместе, работали вместе и – говорили по-немецки. И там стала выходить газета под названием «Роте Фане», и Шпаар стал работать в ней. И проработал 30 лет.
Ему повезло и в другом: в этой маленькой районной газетке под руководством ее главного редактора Иоганна Шелленберга, принимавшего главные удары сверху на себя, работала своя российско-немецкая «могучая кучка». Кроме Шпаара, это были Фридрих Больгер, Вольдемар Гердт, Эдмунд Гюнтер, Александр Бек, Андреас Крамер – один другого талантливее, все потом стали членами Союза писателей СССР. Естественно, все они были поэтами, причем в свободное от работы время; а в рабочее время должны были писать ежедневно заметки о том, как вдохновенно выполняются решения очередного съезда партии, как доярки в соцсоревновании добиваются всё более высоких удоев, как трактористы досрочно справляются с пахотой, а комбайнеры – с уборкой, и т.п.
Но все они жили среди своего народа, писали о нем – пусть только то, о чем разрешалось писать: их труде, - и писали для него.
И когда через много-много лет они дождались всё же времени, что можно стало писать и о пережитом, и о боли народа, и о его надеждах – Вольдемар Шпаар и его коллеги, прошедшие практически одинаковый жизненный путь, выдали стихи, напитанные таким концентратом народной боли и страданий, и такой высокой поэзией, что вся советско-немецкая литература, не раз высокомерно упрекавшаяся западными критиками за дистанцированность от проблем своего народа, сразу стала той, какой не могла быть целых полвека – настоящей литературой и гласом своего народа.
И одним из первых, если не первым вообще, в чьем творчестве появилась тема трудармии, пусть как «участок фронта – тайга», был Вольдемар Шпаар, чье 80-летие мы сегодня отмечаем.
Он, родившийся в Республике немцев Поволжья, дожил до тех лет, когда можно стало опять говорить о том, что она была. Хочется пожелать ему дожить и до тех лет, когда она, Республика, давшая так многим стойкости и веры, таланта и верности народу, - опять будет. А пока - выразить глубокую признательность за мужество, за писательский и человеческий подвиг длиной в жизнь.
(«Информационный бюллетень» № 4-2003)