Наступит время, и мы будем жить на верхнем этаже. И когда будет дуть ветер, он будет распахивать окна. И я забуду их закрывать.
Ветер будет проходить из одного окна в другое, хлопая рамами. Потому что все двери нараспашку, и тебе нравится, чтобы насквозь. Чтобы вечный сквозняк. У нас давно сломались все рамы, или, может быть, их не было.
У нас сквозняк, а ты говоришь, что так приходят свежие идеи. Правда, продолжаешь ты, не мне – чаще всего я прошу тебя об одном и том же, сотни раз прошу об одном и том же,- принести вишни. Ты думаешь о постоянстве, но дело не в нем. Мне просто нравится смотреть, как ты идешь, крошечный, там внизу, где парк и пыльные дорожки, и ничто не говорит, что ты не один. Что со мной…
И я смотрю, как много нас разделяет. Ты - там внизу, а я не умею спускаться. И чтобы быть с тобой навсегда, мне надо прыгнуть. Но я только смотрю вниз. Смотрю, как уходишь, смотрю, как ты возвращаешься.
Приносишь вишни в шуршащем пакете, себе чай, и хлеб, потому что хлеб у нас всегда заканчивается. Долго завариваешь пакетик, так, что стынет приготовленный мной обед. Я вижу это, и делаю для тебя бутерброды с сыром, как обычно. Ты берешь их и уходишь. И я слышу, как ты раскладываешь листы на письменном столе, и сидишь со своими формулами. А я на балконе кормлю птиц. Тут тихо, только иногда слышно твой рассерженный голос, потому что ветер сдул страницы со стола. Но, тем не менее, ты со мной. Сейчас ты все-таки ближе …
Тебе не страшно, никогда не страшно - ты думаешь, что мы живем вдвоем. Мне тоже иногда кажется, что так. Но на самом деле с нами еще ветер, посаженные вишневые семечки и птицы, и главное – твоя формула.
Ты сидишь над страшными цифрами, похожими на древние иероглифы о конце времен, и ищещь, ищешь. Тогда у тебя зеленые глаза, тонкие пальцы, и на столе сломанные карандаши. А у меня, здесь на балконе, волосы пахнут пряным, руки хлебом, ворох рукописей и садится солнце.
Вечером я зайду в твою комнату. У меня волосы сплетены в тугой узел и в руках перевернутая чашка. А ты будешь сидеть в тени, в противоположной стороне комнаты, положив руки перед собой, и в свете лампы будут видны только тонкие пальцы.
Ты знаешь, еще немного, и я упаду. Но не отрываешь горящих глаз от страниц. Ты знаешь, что на все вопросы есть ответы, а на каждое страдание - формула.
Но мою формулу тебе не найти.
Я сяду в темный угол, открою книгу, и буду смотреть сквозь нее на тебя. Через некоторое время ты обернешься и погасишь лампу.
И будет темно, высоко и ветер, продувающий комнату из окна в окно.
А утром мы снова будем жить на верхнем этаже.