К выкрашенному светло-коричневой краской интернату подъехал лимузин. Водитель открыл заднюю дверь. Вышедшая из машины молодая, элегантно одетая женщина, посмотрела на листок в руке и сверилась с номером дома.
- Подожди меня, Саша.
- Конечно, Ольга Михайловна.
Постояв с минуту в нерешительности, она поправила длинные волосы, открыла железную дверь и, вздохнув, вошла.
Колина кровать стояла в углу, в палате для лежачих. Закончился полдник и ребята шли на прогулку. Он хорошо различал эти звуки. Вот заскрипела первая дверь, она всегда скрипит, хлопнула вторая - там сильная пружина, вот загремела коляска- это Варю везут. Ребята тащат её сквозь узкий проход на улицу и коляска цепляется за все углы. Варя смеётся, она вообще часто смеётся, хотя и не может ходить. Он её себе представил. Кроме ног, у неё всё было в порядке. Она легко освоила компьютер, мгновенно делала уроки, даже английский язык. Варя горазда была на выдумки и оттого нянечки на неё покрикивали. В палате он остался один. У Сашки объявился папа и увёз его в другой город. Ещё двое на операциях.
Через час его придут переворачивать. Это было самое скучное время. Все на прогулке, везде тишина. В окне в это время года видно только белое небо, с которого иногда идёт снег. Растущая во дворе липа стоит голая и чуть покачивается от ветра. Его развлекали воробьи. Они громко чирикали, подлетая к окну - на выступ ребята сыпали крошки. Летом кровать вывозили во двор - из палаты имелась дверь со сходнями, ведущими в сад. Это был праздник! Он снова взял книжку. С ней время шло быстрее. Через полчаса глаза устали. Он спрятал книжку под матрас и стал мечтать. Был бы у него отец, хотя бы одноногий пират, как Сильвер. Он приходил бы, приносил бананы и книжки или ноутбук. И найти бы сокровища. Продать и поехать лечится за границу. Кто-то быстро, прихрамывая, шёл по коридору. Через минуту в палату влетела Таня.
- Колька, ты один!? Слушай, что было... Мы Варьку выкатили, ну и бегаем там по снегу. А потом Варька и говорит: " Надо Надю вынести погулять, а то она одна плачет. Ну мы и пошли. Закутали в одеяло, принесли на двор и к Варьке в коляску положили. Они там поместились вдвоём. Варька левое колесо крутит, а Надька правое, у неё же только правая рука двигается. Ну и катаются по дорожке. Надя от Вари заразилась и смеётся тоже. А потом Лариса Дмитриевна выбежала и стала кричать на нас. Что мы простудим Надьку. А она же толстая. Бежала за нами, бежала, а там лёд, она и не заметила. Грохнулась и замолчала. Мы убежали подальше и смотрим, что она будет делать. А она лежит и смеётся. "Я,- говорит,- теперь с вами буду в палате лежать". Еле подняли.
Коля представил эту картину и улыбнулся.
- Тань, а у тебя мама была?
- Не-а, меня в роддоме оставили.
- А я свою немного помню. У неё волосы были длинные и она плакала всё время. Потом меня в больницу отдали.
- У Лёньки из седьмой папа нашёлся.
- Знаю, мне Лариса Дмитриевна сказала. Обещала, что и у меня найдётся.
- Врут они все! Мне тоже говорила,- Таня нахмурилась.
- Почему они всё время врут?!- Зло выкрикнул Колька и, схватившись руками за обшарпанные трубки ограждения, быстро отвернулся к стене. Ему не хотелось, чтобы Таня видела слёзы.
Она не по- детски вздохнула и погладила его по голове.
- Я вот, что придумала. Лёньку в какой-то банк ставили, Лариса говорила. Я всё узнаю и мы тоже в этот банк станем.
- Тебе хорошо, у тебя только одна нога хромает. - Он уже плакал назврыд.
Таня сидела на убогом табурете оглушённая Колиными воем, не зная, чем виновата и как ему помочь. Она дотронулась руками до его плеча.
- Коль, я тебя никогда не брошу! Не плачь. Я узнаю куда надо писать...
- Постой, я хотел сказать,- Коля, дрожа и заикаясь, перешёл на шёпот,- тут какая-то тётя приходила. Она заглянула в дверь, а потом что-то заведующей говорила.
Коля что-то прошептал еле слышно.
- Скажи громче.
Коля помотал головой. Таня медленно встала с табуретки и вышла. Она силилась понять, что он сказал. Вспомнила, как он шевелил губами и поняла: "У неё были длинные волосы".
Таня действовала решительно. Перед тем, как разносить ужин, в этом участвовали все ходячие, она нашла в коридоре Ларису Дмитриевну, та разговаривала с Настей, и стала бегать, прихрамывая, пытаясь привлечь к себе внимание. Это ей удалось почти сразу. Отойдя от Насти, они несколько минут оживлённо разговаривали. Настю разобрало любопытство.
- Чего она?
- Ничего особенного: всего лишь маму её найти. Я ей говорю, если хочешь я потолкую с заведующей, тебя в хороший детский дом переведут. У неё же остаточные явления- правая ножка чуть короче, в четырнадцать лет операцию сделают и всё будет нормально. Не хочет, говорит, что Колька без неё пропадёт. Просит найти и его маму. Может правда, к заведующей сходить. Пусть поставит в банк на усыновление. Может найдётся кто богатенький. Кольке же дорогая операция нужна.
- Есть надежда?
- Я не очень поняла, вроде нервы продувают кислородом, что ли. Уколы и массаж ещё. Ну и частично подвижность восстанавливается.
- Помоги им, господи,- Настя перекрестилась.
К весне Таня перестала надеяться. Стали выкатывать кровати. На дворе устраивали такую суету, что некоторые лежачие стали приподниматься, а Костя из седьмой даже пошёл на костылях и как только не упрашивали его лечь. не соглашался. У тех же, кто владел ногами, будто моторчик приделали. После обеда, ближе к полднику, её вызвали к заведующей.
У покрытого стеклом стола, на красивом стуле с металлическими ножками, сидела немного полная тётя с добрым лицом и улыбалась. Рядом с ней на таком же стуле, смущённо глядя в окно, сидел дядя. Со своего места встала заведующая и подошла к ней. Она дотронулась до Таниного плеча.
- Ну, Таня, подойди поближе.
Таня сделала пару шагов и остановилась.
- Вы мои новые мама и папа?- спросила она.
- Да, доченька.
Незнакомая тётя подбежала к ней, обняла и стала целовать, приговаривая:
- Какая ты хорошенькая, золотце моё.
- У меня ножка хромая,- сказала Таня.
- Знаем, всё знаем, милая, наш папа- доктор детский, вылечит твою ножку.
Таня не привыкла к бурным ласкам и ей хотелось вырваться, но она стояла прямо. Начиналось что-то новое. хорошее.
- А вы меня сейчас увезёте?
- Нет, милая, сегодня только погуляем. Завтра документы оформим и поедем тогда.
До вечера она ходила одна, полная дум, распиравших её и не дававших сосредоточиться. Она привыкла к куче детей и веренице взрослых, опекавших её и ухаживавших за ней. Свой дом и неизвестность пугали её. Разве она не об этом мечтала? Полночи она лежала и думала. И только к утру уснула и спала бы до обеда, если бы не разбудили. Она вспомнила, что решила ехать с новыми мамой и папой, и сразу успокоилась. Надо собрать свои вещи. У Нади её лохматая кукла, у Коли книжка про пиратов... Боже мой - а Колька. Только тут она вспомнила о нём. Помчалась к лежачим.
- Колька, я уезжаю,- печально сказала она
- Тань, у меня мама нашлась,- радостно, одновременно с ней, воскликнул Колька.
Прощаясь у ворот интерната, Коля обещал писать письма и звонить. Колина мама, заботливо укутавшая его и не отдавшая с рук услужливо подбежавшему водителю, улыбнулась и сказала:
- Всретитесь ещё не раз на приёме у профессора Саяпина- Таниного папы.