Последнее, что удалось запомнить, когда я сидела на окне 8 этажа, это нерасторопная линия горизонта, плавными мазками леса, помечающая границы земли и неба. Теплый метал врезающийся в сухую ладонь, бетонный протвень, об который я постукивала периодически ногой. Здание старое, угловое, кооперативного уклада и с запаянными мусоропроводами еще с 90х годов. Выкрашенное в зеленый болеющий цвет.
Тепло,июль,небо рядом. Еще никогда не было так спокойно-счастливо, это даже лучше чем эпично распластаться на каком-нибудь изумрудном лугу,в котовасии бездушных одуванчиков, нежно выпускающих свои семена,от небольшого порыва ветра. Это было другое,это было лучше, это уже на урбанистический лад. Высотки вздернуты естественно выше обычных 5-9 этажек, их строят не врасброс, а шагая плавно от одного места, как в настольной игре, ни одного неверного шага, стенка к стенке, метят территорию.
Обглоданные пни вдоль улицы у меня под ногами, деревья сейчас принято срубать на оживленных улицах, для лучшего приема московской трансляции в наши черные экраны, для лучшего обзора из окон, и может быть из-за чего-то еще.
Первый ботинок..
С этого расстояния люди на другой стороне улицы кажутся расторопными и одновременно усталыми насекомыми, спешащими за одной из своих потребностей. Одежда по-летнему минимальна и пестра, истертые по-модному джинсы на тощих метросексуалах, кричащие ляжки 16 летних девчонок, под узкой стянутой полоской джинсы на бедрах, джинсовые длинные сарафаны на старый манер,у женщин старше 30, в широкополых шляпах и вязанных кофтах, подобные дамы мне почему-то всегда кажутся снобами не вылезшими из прошлого столетия, которые с утратой и невидимым достоинством поминают ссср-кий антивульгаризм.
Второй ботинок..
В нашем дворе, которым является обрезанный машинной стоянкой,кусок земли,с внедренными железяками вместо игровых конструкций для детей и окаменелых экскрементов разного рода животных, редко увидишь ребенка, такие дворы я обычно отношу к проигравшим либо новому времени, либо местному правительству, подкрутившему счетчики на цены недвижимости, и из-за этого как следствие, расползание автостоянки до немыслимых размеров.
Ветер подсушивает только что смочившиеся губы, в глазах полированных веками,застыли слезы от безбожно царапающего солнца, и больше не слышно постукивания ногой об шершавость стены. Резкий толчок, перехваченное равномерное дыхание, жжение в уже мокрых ладонях, рвущих потоки ветра, на отдельные воронки, следующие точно по моим воздушным следам, и время, которое перестало существовать в тот момент..
Нет всего этого я не помню.
Вибрирующая линия бледного света. Комната,нет, все таки палата, все одновременно стерильное и жутко изношенное. Истертое постельное белье, запах которого, тления тел и едкость медицинских препаратов, не смогла изгнать даже беспощадная хлорка. Жестяная пружичатая кровать, помню, на такой умер мой дедушка, измученный астмой и временем.
За окном, на улице молочная затуманенность, проникшая и в мою палату, вызывает у меня приступ удушья и страха. Прокашлявшись и успокоив свои прокуренные воздушные мешки, подбираю снова им размеренный ритм. За все это время в движении, как оказалось были лишь глазные яблоки, странно что в голову не пришла мысль пошевелиться, что позже не увенчалось ни каким успехом. Тело было парализовано. Но я чувствовала запахи,от чего я бы с радостью отказалась..и могла шевелить испуганными болтами, что наверняка предавало мне вид, марионетки из кукольной лавки. Разрыв. Чувствую привкус соленой медной крови у себя во рту, спекшиеся губы из-за обезвоживания,слиплись словно намеревались оставить меня без речевых функций, пытаясь образовать гладкую поверхность под носом.
Попытка что-то произнести,звучит по-началу как унылое мычание умирающей куницы, немного разработав связки, приходит полное владение речью. Теперь остается только ждать людей в белом.
Что толкнуло меня, физика,чья-то рука или собственное желание провалится через этот мир насквозь. Мне даже не важно наверно. Теперь у меня есть время, я наконец его поймала, много времени..