Конец рабочего дня. Сегодня пятница, и мысли о выходных приятно бодрят. Начальство тоже не подгадило. Семинар, куда вскоре предстоит отбыть для общего руководства, запланирован в Бухаре, а это, согласитесь, не Сыктывкар какой – нибудь.
Эдуард Мефодьевич Лягушкин, редактор Гостелерадио СССР, закуривает предпоследнюю сигарету. Здоровье – превыше всего.
Денек сегодня выдался, конечно, не из легких. Выбрать из трех «Человек с ружьем» самого «человечного» для эфира, это вам не два пальца об асфальт. Это идеология плюс искусство.
- Картавить они, шельмецы, конечно, научились неплохо, - думает Эдуард Мефодьевич, - но до нетленки это не дотягивает. Где вы, новые Щукины и Штраухи?, - задает он сам себе риторический вопрос, открывает ящик стола и достает заветную папку. В ней списки – нежелательных авторов и пьес . Они длиннее Главлитовских, а их автор – сам Лягушкин. Здесь и другие списки – людей важных и нужных. Им дорога в эфир открыта, и о Лягушкине они не забывают. Это - устав его службы, на нем построена вся карьера.
- Да, надо бы сегодня попробовать с Леночкой новую позу из «Кама Сутры», - вспоминает вдруг Лягушкин. – Баба верхом на мужике, сидит спиной к нему. На копии с этого чертового ротатора, правда, непонятно, куда ей девать ноги, но это будет ясно в ходе эксперимента. Главное – действовать четко. Если в восемнадцать ноль-ноль закончить работу, то через пять минут уже можно подъехать к высотке на Восстания, а там в гастрономе бывает венгерский «Токай» и даже любимый Леночкин «Красный камень». Слава богу, стоять в огромной очереди не надо. В отделе заказов все схвачено. Это значит: в пол - седьмого можно начать расслабляться, а в девять чмокнуть в щечку жену и вручить ей пакет с продуктами из того же стола заказов. Кстати, в Бухаре она еще не была:обрадуется и лишних вопросов задавать не будет.
В двадцать минут седьмого с «Красным камнем» за пазухой и пакетом, полным продуктов, Лягушкин стоит под огромным лозунгом «Слава КПСС!», перечеркнувшим вертикаль высотки у «Баррикадной». Проходит минут пятнадцать, ветви деревьев в сквере все так же лениво трепыхаются на легком ветерке, а его «шестерка» не желает заводиться. Весь план культурно – массовых мероприятий летит к черту. Эдуард Мефодьевич запирает машину и направляется к метро.
Грузчик магазина «Вина. Воды» Иван Дронов - человек уважаемый среди окрестного люмпен – пролетариата. Благодаря его авторитету у продавщиц Верки и Клавки проверенным людям не приходится долго думать, как поправить здоровье. За услуги с Иваном расcчитываются по известной таксе – наливают полстакана или накидывают полтинник за пузырь.
C Веркой же он расплачивается своей мужской силой, а с Клавкой – физической, подтаскивая ящики с товаром. На работе Иван почти не пьет – лишь опохмеляется с утра, а вот расслабиться от души собирается сегодня вечером.
Из магазина он выходит вместе с Веркой. Взяли всего одну «Столичную». Не много, но ведь и бабе надо потом удовольствие доставить. Само собой, закусь: селедки,«докторской» колбасы, огурцов маринованных и помидоров в соку по банке. А куда больше – то? Когда с закуской перебор, водяра по мозгам не бьет, да и спать сразу потянет.
Поезда метро нет уже минут семь. Людской фарш из мясорубок эскалатора и переходов, соединившись в вестибюле, медленно наползает на края платформы. Человеческая масса все густеет, спрессовывается и пути назад из нее уже нет. Наконец, из норы тоннеля показывается головка поезда. В едином порыве, приободряясь после долгого ожидания, народ готовится к штурму.
«Красный камень», лежащий теперь в пакете Лягушкина, бьет в белое тело «Столичной», отдыхающей в сумке Дронова. Пакет рвется, звенят осколки, ударившись о мраморный пол, и на нем растекается пахучий коктейль из обеих бутылок.
- Ах ты, падла, - успевает крикнуть Иван, пинком помогая Эдуарду Мефодьевичу проскользнуть по луже к краю платформы, и Лягушкин, нелепо взмахнув руками, летит под колеса надвигающегося поезда.
Ударившись о рельсы, его дипломат раскрывается, и из него гремит прощальный салют шампанского, купленного жене.
Наступает понедельник. Сослуживцы видят портрет Лягушкина с траурной лентой. - Хороший был человек, - говорят они и спешат по своим делам.
Очередной номер газеты «Советская культура» сообщает о невосполнимой утрате, понесенной отечественным искусством.