Эх, Артюр, гулял ты по Парижу молодому,
Где срастались начала бедности и богатства.
Эйфель воздвиг себе памятник,
Лачуги нищих утопали в изысканных арках.
Капли Солнца стекали по камням дорожек
И сливались с пышными тенями
Господ и дам в движениях театральных,
С трубками дымящими дорогим табаком
И веерами, раздувающими невыносимую
Бардэлей вонь. Вместо ворон, под дождём
Холодным голуби грели пары влюблённых,
Над мостом дарящих миру поцелуи
И всплески жарких эмоций, со скоростью
Карет на три лошади запряжённых.
Чистым воздухом, волнами звуковыми,
В которые тогда так ненасытно
Впивались всего мира учённые,
И съезжались на технические выставки...
Трубы не пыхтели как паровозы, а в тестовом
Режиме разгоняли прогресса обороты.
Деревья разноцветные, огненные, зелёные
Сиреневые...
Близлежащие поля как груди свободы матерей.
Пасущиеся стада наполняли напитком богов
Не склонные к абсенту сердца.
Крестьяне за даром работали, чтобы прокормить
Честно детей шёлковых и себя.
Библиотеки утопали в читателях,
Парфюмерии распыляли бесценные ароматы.
Отравили консерваторов импрессионизмом художники.
Рыбаки, охотники, политики, торговцы –
Все равнялись прибрежной линией одной.
Пекарни за каждой крошкой следили,
А магазины одежды могли как Бога, так и Сатану
Новейшей модой нарядить.
Эх, Артюр, ты видел сие блаженство,
Уходящее прошлому в наследство,
Но гласил о другом: любовь и красота светов
Разноликого рода, сквозь ветви и глазу в упор,
От внеземного – вот что тебя сопровождало,
забытого в елейной агонии.