Шестилетняя русоволосая девочка на фотографии - я...
Память, словно кисть художника, в мгновенье расцвечивает старое фото яркими красками, сообщая подробности моего тогдашнего туалета: блузка с рукавчиками "фонарик" теперь уже не просто белая, а теплого молочного оттенка, панбархатное "фигаро" - глубокого черного цвета, плиссированная коротенькая юбочка - светло-серая, а лакированные туфельки...
Нет, услужливая память дает осечку, отказавшись поведать очередную подробность.
Мой взгляд устремлен в сторону, и партнёр по танцу, коротко стриженный мальчик в чёрных шортиках и белой рубашечке, тщетно пытается его поймать. Зовут мальчика Римутис Банайтис.
Он влюблён в меня первой детской любовью, о чём признаётся именно в тот самый момент, произнеся по-литовски: "Аш таве милю"...
Может, конечно, чуть-чуть по-другому, но помнится именно так - "Аш таве милю".
Я давно не живу в Литве. Когда мне исполнилось семь, папу перевели по службе в другой город. Со временем язык забылся, и сейчас в голове всплывают только эти слова признания, счёт "до десяти" и почему-то ещё одно: "Кирпикла" - парикмахерская...
Я легко воспроизвожу в памяти зал, в котором проходил детский праздничный концерт, посвящённый дню солидарности трудящихся - Первому Мая.
Очень большой (или я тогда была слишком маленькой?) и светлый. С одной его стороны - окна на полстены, два, или три, тоже большие. В конце зала - сцена, где на венском стуле сидит музыкант Томас, лихо перебирая чёрные и белые клавиши правой рукой и перламутровые кнопки - левой. Помнится даже аккордеон: тёмно-вишнёвый, с переливистым блеском. Завораживающей красоты инструмент!
Я неотрывно слежу за тем, как раздуваются меха аккордеона, а потом снова собираются. Зрелище столь захватывающее, что иногда я не попадаю в такт музыки, потому что больше увлечена движением пальцев музыканта по клавиатуре, чем линией танца...
По всему периметру зала - в фарфоровых вазах букеты из тонких прутиков с самодельными цветами, изготовленными воспитательницами из нарезанного соломкой поролона, самых разнообразных оттенков: ослепительно-жёлтых, фуксиново-розовых, бирюзово-синих и насыщенно-малахитовых, напоминающих зелёнку на моей коленке.
Такое "великолепие" вызывает бурный восторг! Видимо поэтому в тот момент во мне неожиданно просыпается флорист, и в голове рождается мысль украсить свою комнату такими же рукотворными шедеврами.
Помимо "ослепительных" в своей яркости цветов, моё воображение покоряют развешенные кругом воздушные шары, белые бумажные голубки и красные матерчатые флажки. Такие же, но на палочках, в руках у стоящих вдоль стены малышей.
Прямо над сценой - лозунг на кумаче, написанный непонятными для меня буквами.
В зале на стульях сидят родители и громко, с восторгом, аплодируют...
Вокруг так красиво! Музыка такая чудесная! Мне радостно, но вместе с тем немного грустно, потому что танцую я с Римутисом, а партнёром моим должен быть Витаутас...
Танцевать с Витаутасом мечтают все девочки нашей группы. А как же иначе, ведь он единственный умеет сворачивать язык трубочкой и с шумом втягивать через неё воздух, шевелить ушами, показывать фокус с "отрыванием" большого пальца на руке и таинственным возвращением его на прежнее место!
Мечтала и я о своём "звёздном" выходе с Витаутасом, но он внезапно заболел. Моим ожиданиям так и не суждено было сбыться, а слова "Аш таве милю", произнесённые другим мальчиком, показались тогда совсем ненужными...
Я снова и снова смотрю на старое фото... Сколько времени прошло! Многие события безвозвратно стёрлись из памяти, но почему-то ТОТ утренник и ТЕ слова я до сих пор продолжаю помнить...