-Не смейся!
-Смешно!
-Совсем нет!
-Очень даже.
Толкаю подругу в плечо, она отлетает от меня на два шага, но хохочет лишь громче. Чувствую, как краснею.
-Слушай, это совсем не смешно, понятно тебе?
-Особенно было не смешно, когда ты заорал «Что это за новая девица в нашем университете?».
-Это было тупо.
-Том, это было смешно!
-Это было очень глупо, - отрезал я, - и забудем об этом, хорошо?
-Я буду шантажировать тебя этим до конца дней твоих.
-Твоих. До конца твоих дней. Полагаю, мне придется тебя убить. Прямо сейчас, если не заткнёшься.
Препираясь, мы дошли, наконец, до полянки. Солнышко играло в лужах на мощёных дорожках, голуби лениво бродили по асфальту, студенты, радующиеся последним лучикам осеннего солнца, высыпали на улицу и теперь сидели, кто где. Кто-то на лавках, кто-то около деревьев, кто-то даже разлегся на влажной траве, презрев тот факт, что на одежде останутся некрасивые мокрые следы. Мы шли, глядели по сторонам и улыбались. Улыбались друг другу, улыбались солнцу, улыбались лёгкому ветерку. Нас кружила осень, мы были молоды, мы были смешливы. Нам хватало пары слов – и мы хохотали, обнажали зубы, заражали всех своей улыбкой.
Мы были безбашенны. Мы могли начать танцевать на главной площади города, мы могли подойти к любому человеку на улице и абсолютно спокойно спросить, где здесь можно найти Людовика четвертого, мы кривляли прохожих, мы высмеивали всё.
-Привет, - поздоровались с нами ребята, когда мы подошли. Мэг кинула рюкзак на траву и уселась на него. Я закурил, стоя рядом. Девушка облокотилась на мою ногу и открыла банку с энергетиком. Странные люди, странные отношения. Ни слова не сказали, но поняли всё и обо всём. Улыбаются.
Гуляем, сидя на лавке. Дышим чистым воздухом. Мэг смеётся заразительно, притрагиваясь тёплой рукой к моему плечу. На её глазах от смеха выступили слёзы. Странная девушка. Всегда весела. Кажется, она состоит из солнечного света. И я любил бы её. И я был бы с ней. Я мог бы. К сожалению, девушки не интересуют меня в этом плане. Но Мэг я люблю исключительной любовью. Кажется, это идеальные отношения. Кажется, мы всегда сможем быть рядом. Мы кричим друг на друга, мы дерёмся. Мы бьём посуду и ведём себя, как давние любовники. Я женюсь на ней, вот увидите.
-О, смотри! – тычет пальцем куда-то за спину Дастина, - когда Томас увидел его в первый раз, он подумал, что это девочка!
Приятель обернулся, прищурился. Повернул голову в сторону моей подруги, и громогласно заявил:
-По-моему, они обе – девочки.
Худой мальчик, шедший под ручку с неадекватно разукрашенной девицей, повернулся к нам лицом и разразился поистине гомерическим смехом. Он сказал что-то подруге, та глянула в нашу сторону и тоже рассмеялась. Так они и шли. Веселясь и тыкая в нас пальцами. А я сидел на лавке и затравленно улыбался.
Я сидел на окне, уставившись в одну точку. Открывал и закрывал карман куртки, так удобно пристроившийся на рукаве, улыбался своему отражению в зеркале. Мэг стояла рядом и смотрела на мои манипуляции. Взгляд её был отрешён, а руки теребили замок на кофте.
-Я бы влюбилась, - вдруг сказала она, - знаешь, вот так, чтобы навсегда. Или хотя бы надолго. Или хотя бы на пару дней.
-Влюбляйся в меня, кто тебе не дает, - буркнул я.
-Ты – это ты. А я хочу влюбиться.
-Странная ты, - вздохнул я, поднимаясь и поворачиваясь к ней спиной, - кому нужны все эти влюблённости?
-Всем нужны. О, смотрите-ка, кто идёт! – я обернулся на возглас подруги и шарахнулся в сторону. Мальчик, так похожий на девочку, презрительно посмотрел на меня и пошёл дальше. А у меня засосало где-то под ложечкой.
-Дура ты, Мэг, - брякнул я и пошёл к выходу. Подруга догнала меня, схватила за руку и потащила в сторону своего дома.
-Том.
-Что?
-Ты меня любишь?
-Люблю. Отъ*бись.
-Ты на мне женишься?
-Сначала зубы выровняй. Мне идеал нужен.
-Нет, тебе нужна я.
Девушка сидела на диване, поджав ноги, и смотрела в пол. Я полулежал в кресле и смотрел на рыбок. Вместе мы пили шампанское.
-Мы знакомы… Сколько мы знакомы?
-Год и месяц. Кажется. Не помню. Не знаю. Отстань от меня.
-Я курить хочу.
-Кури.
Вытащила сигареты, подкурилась. Разлеглась на диване, уставилась в потолок.
По комнате поплыл приятный запах шоколада. Не слишком сладкий, не слишком приторный.
-Я люблю тебя, - сказал я зачем-то. Мэг фыркнула и снова затянулась.
-И я тебя.
-У меня шикарная грудь!
-У тебя её почти нет.
-Ещё как есть! – выпячивается, улыбается. Однокурсницы смеются. Мальчик, похожий на девочку, сидит на лавке напротив и, щурясь от солнечного света, смотрит на нас и зубоскалит. Мэг поразительно хорошо выглядит, когда захочет. Только когда захочет. Мальчик, так странно похожий на девочку не сводит с неё взгляда. А я… Я смеюсь, смотрю на него. И в душе как-то так тепло, так сладко. И так хочется убить Мэг вместе с её грудью. И так хочется выколоть этому женоподобному глаза, чтобы больше не улыбался.
А потом он просто встаёт и уходит. А я провожаю его взглядом, полным то ли ненависти, то ли слепого обожания. И иду вслед за Мэг. И единственное моё желание – убить обоих.
… Когда он улыбается, у него лицо совсем меняется. Он становится похожим на ребёнка, которому только что подарили сладость. Он становится похожим на игрушку. Он становится похожим на очень маленькую и милую собачку. Мне хочется его затискать. Мне хочется сделать его своим просто потому, что он не мой. Мне хочется его.
Мэг смеется, сидя рядом со мной, смотрит в окно и рассказывает мне о чём-то. Курит и рассказывает. И запах шоколадных сигарет забирается в нос, остается там пылью и хочется чихнуть. Мэг, Мэг, дорогая Мэг. Зачем ты куришь такие вонючие сигареты?
-Я влюбился, - говорю я, положив подбородок на скрещенные руки. Подруга тушит сигарету и смотрит на меня внимательно. Потом вздыхает:
-Я тебе завидую.
Она никогда не спрашивает, в кого я влюбился. Не то, чтобы её это не волнует, она просто знает, что я и сам расскажу, если захочу. Тайн у меня нет. От неё, во всяком случае. Мы же поженимся и всё такое.
-Он ужасен. Он худой и бесплотный. Я не хочу быть в него влюблённым. Я вообще не хочу влюбляться.
Тянусь к её сигаретам, закуриваю. Улыбаюсь подруге сквозь дым виновато. Она смотрит на меня задумчиво и грызёт ноготь на большом пальце.
-Мэг, это тот мальчик, похожий на девочку.
-Так познакомься с ним.
-Я боюсь.
-Какое малодушие, - фыркает она и встает со стула, - тогда найди его телефонный номер и напиши ему.
-Я боюсь, - повторил я чуть тише и глубоко затянулся. Закашлялся.
-Тогда найди его в Интернете и напиши ему. И не надо говорить, что ты боишься. В Интернете люди совсем не такие, как в жизни. А он ведь часто смотрит на тебя, - она всегда переводит темы вот так, без каких-либо видимых на то причин.
-Он думает, что я его ненавижу. Он меня боится. И сам меня ненавидит. А я его боюсь.
-Ты ужасный тип, Том. Невыносимый.
Она из тех блондинок, которым идёт чёрный цвет. Она в меру упитанная, у неё тонкая талия и большая жопа. Она смеется над собой и надо мной. Она смеётся над всем миром.
И сейчас, когда она носится по дому в чёрных лосинах и такого же цвета водолазке, мне хочется, чтобы она ходила в этих вещах всегда. Просто потому, что они ей идут.
-Ты написал этому мальчику? Кстати, как его зовут?
-Не знаю. Я спрошу у Бердуры.
Бердура – это зелень по-испански. Девочка с милым веснушчатым лицом, которая очень любит покричать на мир вокруг. Она не пьет, не курит и по мальчикам не бегает. Зачем? Она и так всех знает.
-Если не струшу, - добавляю я тихо и отхлебываю воды из стакана. Вдруг он вылетает из моей руки и разбивается о столешницу.
-Видимо, на счастье, - смеётся Мэг и собирает осколки.
Порезалась. Ненавижу вид крови. Меня мутит.
-Подожду на лестнице.
-Угу.
Курю, пока жду её. А сердце в груди так и бьётся.
-Билл. Его зовут Билл.
Я не сразу понимаю, о ком говорит Мэг. Запыхавшаяся и румяная, она выглядит ещё бесшабашнее, чем обычно. Она выглядит глупо. Как будто сбежала из детского сада. Разве что жопа ни в один стульчик бы не влезла.
-Я очень рад, - выдавливаю я и закуриваю. Я очень переживаю. Очень.
-Напишешь ему? – она протягивает мне листочек с ник-неймом и ссылкой на сайт.
-Напишу. Если не испугаюсь.
-Ты только не бойся, - подруга отбирает у меня сигарету и затягивается. Молча отбираю Мальборо назад и докуриваю до фильтра.
А когда я вижу Билла, выходящего из университета, из моих глаз, кажется, летят бабочки. Или сердечки. Или что-нибудь в этом роде. Это такое извращение. Извращение ещё и потому, что сегодня этот Билл приснился мне, парящим в воздухе в памперсах и с колчаном стрел на перевес. Амур, бл*.
И ноги подкашиваются. И краска заливает лицо. И улыбка, глупая улыбка расползается по моей морде.
А самое ужасное то, что я ничего не могу с этим поделать.
«Ты такой хрупкий, что мне хочется засунуть тебя под стекло и вытаскивать только за тем, чтобы стирать с тебя пыль».
«Отправить».
Слишком напористо, слишком агрессивно. Я не могу по-другому. Я спрятал за агрессией и напористостью маленького ребёнка, который боится сделать первый шаг. Я спрятал за нею свой страх.
Я сижу перед монитором, обновляю страницу каждые две минуты и всё надеюсь, что в окошке «Сообщения» появится уведомление о новом послании. Я засыпаю на клавиатуре, а когда просыпаюсь, понимаю, что моя светлая голова напечатала невероятной длины текст, содержащий лишь одну букву.
…А сообщений новых нет. Я выпил кофе, покурил, съел яичницу с беконом и поехал в университет. Совершенно разбитый и абсолютно никакой.
-У тебя такая кислая мина! – восхитилась Мэг, подходя ко мне. Я стоял в кафетерии и пил кофе. Кофе был, откровенно говоря, ужасным, а Мэг выглядела из рук вон плохо.
-У тебя не лучше, - огрызнулся я и сел за освободившийся столик.
-Написал?
-Написал.
-Ответил?
-Нет.
Молчание.
-Может, я пойду, навешаю ему тумаков?
На меня нападает безудержный смех. Кажется, меня сейчас разорвёт от хохота. Я весь состою из смешинок.
-Ну навешай.
…А он садится за соседний стол. На нём полосатая шерстяная кофта и безумно узкие штаны. Он постоянно сдувает чёлку и смотрит на свои руки. И я тоже невольно перевожу на них взгляд. Руки как руки. Только серебряное кольцо на большом пальце правой.
«Ясно».
И это всё, что он ответил мне на мою тираду? Это – всё?
Я откидываюсь на спинку стула и безудержно смеюсь. Я ржу в голос. Я сошёл с ума. И мир вокруг тоже.
Смех перерастает в какой-то гул, рвущийся из меня наружу, а гул перерастает во всхлипывания. Я икаю. Я икаю от истерического смеха. На глазах слёзы. Они не от обиды, они от хохота. Я красный, я вспотел.
«… Ты так многословен. Отвечай мне больше, мальчик. Просто для того, чтобы я не собирал свои злые слова по комнате».
«Отправить».
Сидит на лестнице, смотрит на меня. Перевожу взгляд на окно. Не люблю, когда меня рассматривают. Да ещё и так беззастенчиво. Он просто прожигает меня взглядом, он у него тяжёлый, чувствую, я чувствую, как он исследует меня своими этими карими глазами.
Я теперь не поднимаю глаз на его лицо. Я и так знаю каждую чёрточку его мордашки. Я знаю, сколько морщинок появляется у его глаз, когда он улыбается. Я знаю, что, когда он улыбается искренне, то немного морщит нос. Я даже знаю, что он сдувает чёлку с глаз с периодичностью в сорок три секунды.
Но я не изучал его так беззастенчиво! Я запоминал его украдкой.
А ещё он не курит. И меня берёт непонятная злость от того факта, что я, думая о нём, курю по пятнадцать сигарет в день, а он просто так сидит и так вот, безо всякого стеснения рассматривает меня.
«Паранойя»
«…»
Мальчик, мне кажется, что ты гений.
«Я просто хотел с тобой познакомиться».
Мэг сидит рядом, уставшими глазами смотрит в телевизор и не обращает внимания на то, что я задымил всю комнату. В горле першит, в глазах щиплет. Руки отвратительно воняют табаком.
Я так жду его ответа. Я умру без него.
Проходит день. Два. Я сижу, поджав ноги, и смотрю в одну точку. Приходят друзья, тормошат меня, вливают алкоголь. Я говорю им пьяным голосом, что влюбился, и иду блевать. Потом чищу зубы и ложусь спать. Каждый день перед сном я проверяю свои сообщения. Ничего. Я сижу перед компьютером по десять часов в сутки. И это при том, что раньше это время я тратил на то, чтобы хорошенько погулять и повеселиться.
Я раз за разом обновляю страницу, я всякий раз смотрю на графу «Сообщения» взглядом, полным надежды. Я так надеюсь на чудо. Я так надеюсь, что мальчик, так похожий на девочку, ответит мне. А он молчит. Молчит…
Мы сидим на лавке около университета и курим. Мы курим уже третью сигарету. Мы всё никак не можем наговориться.
-Ты бы поел, - походя заметила Мэг, - отощал совсем.
Что я должен ей ответить? Что сегодня, когда я купил пачку невероятно вкусных чипсов и был готов съесть их вместе с упаковкой, увидел Билла, который сидел на подоконнике и смотрел куда-то вдаль? И что в этот самый момент я понял, что снова не хочу есть? Как она отреагирует на это?
-Я не хочу, Мэг. Правда, - застенчиво улыбаюсь я и закуриваю следующую сигарету. Меня тошнит. Но тошнит меня не от курения, а от того, что я вижу Билла, который направляется в нашу сторону. Меня тошнит от любви. Такая вот странная реакция.
И я улыбаюсь, как самый распоследний дебил, не в силах сдержать эту улыбку. Я зубоскалю ему. Я хочу, чтобы он видел это.
Но он сворачивает на полдороги к нам и заходит в кафетерий. Кушать захотел.
Меня берёт непонятная злость. Кушать он, с*ка, захотел. Он, бл*, жрать хочет. А то, что я из-за него третий день жрать не могу – это нормально.
А Мэг тянет меня за рукав куда-то, и я зачем-то иду за ней. Нет, не иду. Плетусь. Я как кусок верёвки, который куда хочешь, туда и тащи.
…Она садится за один с ним столик и абсолютно спокойно говорит его подругам, что она села сюда потому, что места больше нет. Подруги огляделись по сторонам, увидели как минимум пять свободных столов и сделали вид, что поверили нам. Я подвинул стул, стоявший около другого столика и уселся рядом с Мэг. Руки тряслись, ноги дрожали. Билл ухмылялся.
-…И он мне сказал, что если ещё хоть раз меня здесь увидит, то убьёт, - очевидно, закончил он свою мысль. Мэг повернула ко мне голову и ослепительно улыбнулась:
-Очень интересный рассказ, ДА? – я вздрогнул, когда она пнула меня под столом и перестал задумчиво пялиться на руки Билла. Как же меня раздражает это его серебряное кольцо.
-Да.
Билл молча взял свой рюкзак, встал из-за стола.
-Я в компьютерный класс, - сообщил он своим подругам. Мы все прилежно закивали. Парень усмехнулся, повесил рюкзак на спину и вышел из кафетерия. Я шумно выдохнул.
Я видел его он-лайн, я знаю, он прочёл.
В университете он старается не пересекаться со мной.
А потом он присылает мне сообщение, в котором всего шесть слов:
«Я натурал, если ты об этом».
А следом, поняв, видимо, что может меня обидеть. Или зацепить. Или заставить этими шестью словами спрыгнуть с крыши, он отправил сообщение:
«Извини».
И бабочки исчезли. И сердечки перестали вылетать из моих глаз. И снова Мэг, энергетики, прогулки. Снова алкоголь и друзья. И неважно, что где-то в глубине сердца появился новый кровоточащий шрам. Мы созданы, чтобы улыбаться. Мы дети смеха.