Как и мои родители, в детстве я был убеждённым атеистом. Но, в отличие от большинства моих сверстников, ещё и антикоммунистом, за что огромное спасибо бабушке и отцу! Потому что такое специфическое воспитание приучало меня не верить слепо информации “сверху”, а самому докапываться до сути вещей.
А с чего начались мои религиозные искания? Ещё в школьные годы в жизни этого мiра я не видел ни малейшего смысла – не понимал, почему люди живут, а не убивают себя. Зачем все они что-то делают, если всё равно в своё время к каждому из них постучится смерть, и вся их земная деятельность потеряет всякое значение. Весь их житейский круговорот – это какая-то коллективная нелепость. Разумный человек всегда знает, для чего он что-то делает. А тут взрослые, умудрённые опытом дяденьки и тётеньки, доктора наук, не могут ответить мне на простейший вопрос, для чего они приобретают деньги, машины, дачи, чины, знания, если в конце концов они умрут и перестанут существовать. Это похоже на то, как если бы преступнику, приговорённому к смертной казни, ненадолго дали бы подержать мешок с золотом. Подержал пару минут, и довольно – теперь голову под гильотину! Испытал бы этот преступник счастье? Конечно, нет. А ведь каждый из всех людей на всём земном так же точно обречён на смерть, как этот преступник. Так разумно ли желание некоторое время перед смертью попользоваться земными благами?.. Помню, когда я учился в школе, к нам в восьмой класс пришла женщина и стала читать лекцию под названием “Смысл жизни”. Вначале я очень обрадовался, потому что понадеялся, что сейчас она разрешит мой наболевший вопрос. Но эта тётенька поведала нам о том, что смысл жизни нас, школьников, заключается в том, чтобы учиться; а смысл жизни взрослых людей – чтобы трудиться на благо родины. То есть говорила не о смысле жизни, а о содержании жизни. А где же смысл? Может, наложить на себя руки? Что ж, решение, вроде бы, разумное. А где гарантия, что со смертью тела погибнет моя душа? Тогда как узнать, что меня ожидает там, за порогом нашего мiра?
Параллельно с вопросом о смысле жизни меня волновал вопрос о том, как жить правильно с точки зрения совести, какие жизненные принципы правильны с точки зрения совести, а какие нет. Где можно найти образец, критерий таких принципов жизни и поступков? Причём в полноценной человеческой жизни, а не в замкнутой общине какой-нибудь. Например: нормально ли, что я курю? что я иногда пью водку?.. Стандартный ответ очевиден: нет. А почему “нет”? Где критерий этим всяческим “нет” и “да”, которые считаются нормами в современном человеческом обществе? В рассуждениях этого рода я не ограничивал себя никакими рамками. А в жизни меня тянуло одновременно и к евангельской святости, и в прямо противоположную сторону. Происходил разрыв. Чаще всего я стоял посередине и “кипел”.
Чтобы разрешить мучившие меня вопросы, я начал копался в оккультизме, в религионо-философской литературе, надеясь, что там я отыщу причины бытия нашего мiра, тайну жизни будущего века и смысл того, что я существую. Одним словом, я искал истину. Но в “Тайной доктрине” Блаватской и в оккультных книгах подобных ей личностей, отрицающих существование добра и зла, я находил лишь внутренние противоречия. А сами личности нередко меня отталкивали бесчинием и бесчестностью. Например, Блаватская открыто заявляла, что хотя её бога и можно называть Христом, но он – люцифер. А верная ученица этой теософки [1] Анни Безант сообщает, что её наставница и учительница непрестанно материлась и курила даже в индийских храмах, где курение было запрещено [2]. П.Успенский вообще заявлял, что человек – всего лишь на всего биоробот, и не более того. Такая “высшая мудрость” как-то не вязалось с моим возвышенным представлением о человеке, о таком человеке, который цель своей жизни полагает за пределами нашего бессмысленного мiра. Мексиканская магия, изложенная К.Кастенедой, учила, что после смерти нас будет пожирать надмiрная сверхличность “как бы орёл” – изумительное “благовествование”! Заглядывал я в Махабхарату, в кришнаитскую литературу, читал брошюрки типа “Как стать экстрасенсом”. Оказаться в секте я не опасался – характер у меня таков, что я не люблю командовать и не люблю подчиняться, всегда стремлюсь к одиночеству. Выручили меня так же критичный ум и отрицание авторитетов. Эти качества не позволили мне слепо следовать готовым шаблонам, а сделали меня исследователем, старающимся заглянуть в суть явления, за внешнюю оболочку вещей. Спасибо также и моим знакомым, таким же ищущим, как и я, с которыми я обсуждал получаемую информацию. Мы обменивались литературой, подолгу, у кого-нибудь на квартире, размышляли о невидимом мiре, о Боге, о добре и зле, о том, какими принципами желательно руководствоваться в своей жизни, т.е. что правильно с точки зрения совести, а что нет. Итак, благодаря религиозно-философской и оккультной литературе я убедился в существовании невидимого мiра и, вслед за этим, и Бога. В своём понимании Бога я придерживался пантеистических взглядов, то есть полагал, что Богом является вся материя, всё пространство и всё время. Одним словом, всё, что меня окружает, в том числе и я сам, – есть Бог. Но в то же время я считал, что у этого всего, которое Бог, должен быть какой-то Личностный Центр, к которому можно обращаться, как к личности. В вопросе же о том, что лично для меня является правильным с точки зрения совести, я долго и серьёзно рассматривал буддийский вариант – полное выжигание из себя всех чувств, полное затухание всех желаний. Звучало заманчиво: ничего не желать, ничего не чувствовать. Но в связи с этим возникал вопрос: ведь если я не буду исполнять своих личных желаний, следовательно, я буду исполнять желания других людей; а вдруг другой человек захочет, чтобы я совершил какую-нибудь мерзость? А если брать какой-нибудь свод жизненных правил (“Законы Ману” [3], например), то где гарантия того, что эти правила не ложны? Поэтому я искал, рассуждал, опираясь на собственную совесть.
В конце концов я понял, что мне нужен Сам Бог, что абсолютная правда неотделима от Него Самого, что только Он и может разъяснить мне смысл моего существования и открыть подлинные жизненные принципы – подлинную праведность. Но как, в каком учении мне Его найти? Долгие размышления и тоска по истине привели меня к тому, что я в первый раз в жизни обратился к Единому Истинному Богу с просьбой: “Откройся, где Ты есть? Как мне к Тебе приблизиться? Как направлять к Тебе моё шествие?” Вскоре мне в руки попало Евангелие, на страницах которого я увидел чёткое изложение жизненных принципов, о которых давно уже рассуждал; и обсуждал с друзьями, как в соответствие с этими принципами выстраивать свою жизнь. Увидел многие родные и уже выстраданные жизненные правила. Это меня поразило. Потому что раньше я к христианству не приглядывался из-за того, что считал его религией для толпы, для полуграмотных бабушек, а не для духовных личностей, ищущих того, что находится за пределами нашего мiра. А после прочтения Евангелия я сделал вывод, что эта книга является важнейшим эзотерическим источником и что Иисус Христос – великий адепт. И решил учиться жить в соответствие с Евангелием. Месяца через три ко мне в руки пришла книга, сделавшая резкий поворот в моей жизни. Это – “Отечник, составленный свт. Игнатием Брянчаниновым” – изречения египетских монахов IV – VI веков и выписки из их житий. Читая эту книгу, я сравнивал христианских монахов с буддийскими: у первых – наполненность, насыщенность личной жизни, яркие желания, очищенные от всех греховных страстей; у вторых – отказ от всех желаний, отрешение от собственной личности (растворение её во всеобщем потоке дхармы), латентное существование, бытие на грани небытия. Отечник научил меня правильно понимать Евангелие – изучая его, я увидел в Иисусе Христе Истинного Бога, Творца всего сущего. И захотел вместе с отцами древности, руководствуясь их советами, направить путь своей жизни к Нему, потому что в Нём, только в Нём увидел высший предел всех моих желаний и устремлений, в Нём увидел полноту своей жизни – то есть то, чего мне не хватало, было только в Нём одном. Потому, что я создан по Его образу и подобию. Образ Божий, заложенный в человеке, откликнулся на зов своего Создателя.
С этого времени я начал пытаться последовать за Христом. Вслед за Отечником стал читать творения святых отцов (Игнатия Брянчанинова, Добротолюбие), жития святых и руководствоваться их советами. Позднее я осознал, что существует начало духовного пути, его середина и конец. Начало: переживание Иисуса Христа как Бога, желание быть вместе с Ним, следовать Ему. Середина: исследование своей души, выискивание в ней греховных вещей и их искоренение. Конец: полное очищение своего разума и чувств от всего греховного. Многие сложности в моей духовной жизни происходили из-за того, что я сразу начал становиться на середину пути, практически минуя начало. Мне кажется, что это произошло по той причине, что мне никто не благовествовал, то есть не донёс до меня благой вести о том, что именно Христос – истинный Бог. Я пришёл к познанию этого сам, черпая крупицы сначала из собственной совести, отдельных элементов нехристианской литературы; а затем – из изречений святых отшельников, которые находились в теснейшем единении с Господом и писали свои слова для таких же продвинутых в духовной жизни боголюбцев, как они сами. То есть для людей, которым Господь уже давным-давно открылся, и которые давно решили сделаться Его учениками и последовать за Ним. Наверное, это неправильно. Неправильно то, что я не увидел начала пути – увидел сразу его середину. Но всё-таки, с пребольшим трудом, на этот путь встал. Труд и неимоверное напряжение происходили по той причине, что в своё время никто мне не мог рассказать о начале пути. А теперь я с ужасом обнаруживаю, что сам я так же не в состоянии никому из людей поведать о начале пути – не в состоянии преподнести благую весть о Богочеловеке Иисусе Христе. Почему не в состоянии? Потому, что не имел опыта, как Бог может открыться человеку через проповедь. О середине пути рассуждать могу, а о начале – нет. Желал бы показать людям, жаждущим истины, начало, и не могу этого сделать.
Месяца через три после изучения Отечника я решил переступить порог православного храма. Дело оказалось для меня нелёгким. Раньше, до начала религиозных поисков, я туда без труда заходил. Для ликбеза. А сейчас ощутил перед собой невидимую преграду, которую пришлось преодолевать с силой.
В храме я приобрёл “Аскетические опыты” уже знакомого мне свт. Игнатия. Ещё: сокращённый вариант Добротолюбия (в одном томе), “Глинский патерик” архим. Иоанна Маслова (о жизни преуспевших иноков 19 – 20 веков). Далее – творения других святых отцов и учителей Церкви.
Таким образом, я, по милости Божией, заложил в себя правильную закваску – творения святых отцов. А мог бы и не правильную: в православных храмах продавалось и продаётся немало пустой и даже душевредной литературы.
Но во мне лежала ещё и сильная оккультная закваска. Надо сказать, что она, в общем то, не вступала в какие-то поединки с творениями святых отцов. И выветривалась из меня постепенно, в ходе изучения православной духовной литературы. Основные положения моей оккультной закваски: а) карма и реинкарнация; б) слепая вера в то, что в предыдущей жизни я был великим йогом; в) вера в то, что никто из православного духовенства не знает “эзотерического христианства”; г) уверенность, что я через полгодика завершу в православном храме ликбез и удалюсь в горы и леса на отшельничество.
Но у этой ахинеи, ещё покоившейся в моих мозгах, были и положительные стороны. Какие же? Вот такие: а) я не воспринимал священника, как гуру, которому надо слепо верить и покоряться во всём; б) в первую очередь я опирался на Новый Завет и святых отцов, и лишь во вторую – на слова духовенства, которые воспринимал с осторожностью. Да и у святителя Игнатия Брянчанинова я постоянно встречал выражения вроде: “В наше время духоносных наставников нет! С рассуждением относитесь к тому, что вам советуют ваши духовники, и если посоветуют что-либо противное истине, не исполняйте этого!” Так что я заранее морально был готов к тому, что в собрании церковном буду видеть и слышать что-нибудь не то. Надо ещё заметить, что в 90-х годах и начале 2000-х в РПЦ рукополагали в священники всех, кто не успевает спрятаться от епископских рук.
И вот я столкнулся с главной бедой современного православия. Подошёл к седовласому протоиерею благообразного вида и вопросил его, как надо готовиться к таинству причащения. (Раньше я уже исповедовался и причастился один раз, принеся этому протоиерею целую портянку, исписанную грехами, так что он изумился такому моему вхождению в церковь). Тот сходу загрузил меня громадным молитвенным правилом: в полном объёме молитвы утренние, вечерние, ко причащению и четыре канона. Я, мягко говоря, обалдел, принёс на следующий день этому батюшке молитвослов и попросил объяснить значение многих славянских слов, выражений, а так же структуру предложения. На что священник ответил: “Ты просто читай, и всё, буквы в молитвослове русские, а не славянские, читать легко”. То есть седовласый протоиерей имел не христианское, а оккультное понимание молитвы. Но здравый смысл мне подсказал, что священник не прав. И ВСЕ православные святые убеждали меня в моей правоте, уча, что надо читать молитвы не спеша, осознавать и чувствовать читаемое, держать ум в словах молитвы, всегда понимать то, что в храме читается и поётся. И я принялся изучать богослужебный язык: нашёл грамматику церковнославянского языка, купил словарь на 30 000 слов и другие пособия. Например, “Воскресную службу Октоиха параллельно на славянском и русском”. Поскольку церковные чтецы имеют обыкновение тараторить, то я стал брать эту книгу на утреню и следить за чтением канона октоиха по ней, дабы не оставлять без внимания ни одного слова. К вышесказанному добавлю, что ревностью к посещению богослужений я никогда не отличался. Качество у меня всегда доминирует над количеством. Но к домашней молитве относился с крайней серьёзностью – учился в ней предстоять пред Богом и ни одного слова не оставлять без внимания к его смыслу. А более-менее регулярно молиться я начал вскоре после прочтения Отечника. Своими словами и Иисусовой молитвой.
Так начались мои попытки сделаться учеником Христовым.
Дек. 2008 – янв. 2009
[1] Теософка — не уничижительный эпитет. Рерихи, для которых вообще было характерно поразительное нечувствие русского языка, употребляли это словечко (напр.: «Вы, как давняя теософка...» — Рерих Е. И. Письмо В. А. Дукшта-Дукшинской от 27.4.37 // Рерих Е. И., Рерих Н. К., Асеев А. М. Оккультизм и Йога. Летопись сотрудничества. Т, 2. М., 1996. С. 303), не замечая, что звучит оно скорее обзывательски.
[2] Статья А.Безант во 2-м или 3-м номере альманаха “Аум”.
[3] Вот женоненависнический “персик” оттуда: “Муж, [даже] чуждый добродетели, распутный или лишённый добрых качеств, добродетельной женой должен быть почитаем, как бог” (V.154 [Законы Ману, 1960, с.115], [Древо индуизма, М., 1999, с.103]).