Колеса электрички громыхнули по стрелке и снова застучали на стыках рельс. Он оторвался от газеты и взглянул в окно. Скоро его станция. Вот мелькнул заросший тиной пруд. Вот понеслись знакомые перелески. Он сложил газету, встал и прошел в тамбур. В тамбуре было накурено. Электричка стала тормозить. Сейчас он увидит отца, одиноко стоящего на взгорке между соснами. От дачи до станции было рукой подать, минут десять-пятнадцать, не больше, и отец всегда встречал его. Но никогда не провожал. Это стало почти традицией.
Он очень любил этот момент. Пруд. Перелески. И отец, всматривающийся в тормозящий состав. Так было много лет. Он представил себе, как ткнется губами в седую небритую щеку отца. Отец с возрастом стал реже бриться. Стал сутулиться. Да! Вот и он! Стоит и смотрит.
Он вспомнил одно стихотворение, которое ему когда-то очень понравилось:
- В детстве мечтал я отца
Положить на обе лопатки.
Время пришло. Положил.
И сердце впервые заныло!
Стихотворение он запомнил, а как зовут автора, давно забыл.
Поезд остановился. Он вышел и пошел по перрону, глядя на отца.
- Неужели это когда-нибудь кончится! Господи! Оставь мне это! Оставь мне это навсегда!
Как я буду сюда приезжать, когда этот перрон опустеет?