Конец XX и начало XXI столетий, пожалуй, не только на мой личный взгляд, - труднейший период для всей матушки- России.
Мы расстались с героями «Печальной сказки» в марте 2002.
Сейчас пылает жаркое лето 2006.
Все три сына Марьи, слава Богу, живы; и мать пока еще на этом свете, продолжает переживать за каждого из них.
Ну как не думать о старшем, на которого беды сыплются, как из дырявой торбы.
На заводе ногу сломал и долго лечился, а как вышел с больничного, так его сразу и уволили. Зачем директору хромой грузчик? А сыну уже шестой десяток, на работу нигде не принимают. Наголодался, пока устроился. Так зарплату хозяин не выплачивает, говорит: денег нет. Еле нашел другую работу, где хоть и мало, но платят вовремя.
Только немного отъелся да долги за квартиру заплатил, снова беда приключилась: в комнате, в общежитии, пол прогнил окончательно, аж кровать провалилась и стоит теперь на сырой земле, а вокруг улитки ползают и норовят к хозяину в постель заползти.
Побежал старший сын в домоуправление, просит Христа ради помочь в ремонте пола.
Да не на таких напал!
Послали бедолагу самого разбираться со сгнившим дотла полом, вроде, как они и не обязаны ремонтировать принадлежащее им общежитие.
Пришел мужичонка к матери, выбрал из отходов, купленных на дрова, подходящие доски и кое-как залатал пол в сырой комнате. Кровать на старое место поставил, разогнал нахальных улиток и только-только успокоился, как новая беда на пороге. Теперь рама оконная догнила и выпала из комнаты на улицу. Ну что ты будешь делать!? Снова побежал бедняга в ЖЭУ, да там тот же поворот от ворот получил: скоро, мол, комната ваша собственная будет, готовится распоряжение о приватизации комнат в общежитиях, вот и делайте с вашими рамами все, что пожелаете, хоть и без них живите. И это несмотря на то, что будущий хозяин платит за все, включая и ремонт, исправно, но, оказывается, должен его делать сам и за свои денежки.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! И бьется, как рыба об лед, мужичонка, бегает по городу Семенову, ищет, кто ему поможет новую раму сделать да на место до зимы поставить.
А мать тормошит – учит старшего, как с этой бедой разобраться, уж и сама бы побежала в горисполком, которому ЖЭУ подчиняется, да ноги не ходят, чуть по дому бродит.
Вот и продолжают бессердечные работники ЖЭУ бесчинствовать в своем ведомстве безнаказанно. Смотрит мать из окна на сына своего бестолкового и от бессилия и злится, и смеется: «Вот, падла, сумку свою на огурцы положил, никак с ней не расстанется!».
Второй сын – чернобылец уже и получает пенсию и пособие, и на работу его регулярно приглашают. Руки золотые у среднего сына: все делает замечательно, за что ни возьмется. И не лентяй. Только вот с женщинами ему не везет. Такие «оторвы» попадаются, хоть реви. То бомжиху приведет от церкви с тремя детьми, которые все в огороде пообрывали; последние штаны у «молодожена» своровали и пропили, и пришлось их с милицией выпроваживать: никак уходить не хотели. То женщину потерявшуюся подобрал на вокзале. И тоже ничего хорошего из этого не вышло. Но одному тоже не житье, вот и решил молодец завлекать невест красивыми письмами через газету, где объявления о женихах на вес золота.
И полетели бабьи письма с мечтами о неземной любви к среднему сыну, словно бабочки на огонь. А принимать невест приходилось матери. Одна такая романтичная и без одной ноги на костылях приковыляла свататься, так сладкоречивый жених чуть уговорил ее уехать обратно, а в электричку уж вдвоем с матерью расстроенную невесту заталкивали.
И сколько баб мечтающих приезжало не сосчитать … и все чаи распивали с матерью. А ей это надо? Возмущалась – возмущалась она да и начала письма в сундук складывать, от сына прятать. И чем же жениховские происки закончились?
Совсем рядом жила молодуха, которую дважды машина переехала, переломав ей все кости, а все из-за пьянки: и водитель немного поддал, и она неделю не просыхала, поскольку и мать у нее была пьяницей, и сама полюбила вино больше жизни. Но осталась жива, только хромает на обе ноги. Хромуля, одним словом – так ее Марья называет.
Пристала хромая пьянчужка к чернобыльцу, как репей, и как ни отбивался он от нее, так и не отстала, тем более, когда узнала, сколько денег приносит почтальонка: и пенсию, и пособие, да еще иногда он и зарплату получает.
Вот и пьют теперь они на пару, а как заканчиваются у него деньги, так она выпинывает его обратно к матери, а сама следующих кавалеров приглашает. Устала Марья от выкрутасов своего среднего сына, которому уже черти по углам кажутся: по ночам он сам не спит и матери не дает. И куда ей от него деваться …
А невесты все продолжают атаковать одинокого якобы чернобыльца. Кто уедет ни с чем, увидав его во всей красе, кто приглашает жить к себе, а он уже прикипел сердцем к «хромуле» и только замучил бедную мать своими вывертами да постоянными чаепитиями с его невестами.
И разозлись она на него, хотя у него своей злобы на десятерых: никогда слова доброго матери не скажет, но… кто вскопал ей огород и посадил картошку? Он. Кто перепилил все отходы, а их ни много ни мало – три машины?! Опять он. Кто заменил под домом сгнившие подвалины? Тоже он.
Вот и приходится помалкивать матери, прощая своего любвеобильного среднего.
А как же дела у третьего, любимого сына Марьи?
За отличное поведение отпустили его из тюрьмы на два года раньше. Радости-то было у матери! Сын даже поправился на казенных харчах. Как хорошего специалиста его взяли на завод, где он работал раньше, разливать металл. Это была большая удача для него, к тому же подошло ему время оформлять пенсию.
Младший сын Марьи еще в письмах дал слово матери больше не пить никогда. И слово свое держит. А вот женщина, с которой он решил связать новую жизнь, оказалась горькой пьяницей. Мучился-мучился с ней, отучая от вина, да не выдержал и махнул на все рукой и вернулся назад домой.
Только молодуха, больше жизни полюбившая вино, успела оформить большой кредит по паспорту младшего сына Марьи. Ему еще и алименты на своих двух детей полгода выплачивать, а на нем уже новый долг висит: 50 тысяч рублей. В долгах, как шелках, а есть-то хочется в любом случае, вот и приходит «жевать» утром, днем и вечером к бедной матери. А что она ему может предложить от своей более чем скромной пенсии? Картошку, которую покупает в магазине, макароны с хлебом и чай без сахара. Кушай на здоровье, сын, не слушающий советов мудрой матери.
У него же чуть заведется кое-какая копейка – скорее на рынок: одежду себе покупает модную.
Думает, наверно, что еда сама с неба матери сыпется и ни единой копейки не стоит. Она уже молчит: хоть не пьет, как средний, а только кушает с большим аппетитом.
На работе устает, действительно, в горячем цеху не сахар металл разливать; дома отдыхает. Правда, по субботам воды натаскает, баню истопит, и то дело.
Вот и раздумалась Марья: кто же из сыновей ей всех ближе?
И получается, что не самый любимый – средний, что аварию в Чернобыле ликвидировал, здоровья своего не пожалев. Вечно хмурый, неприветливый и злой, только он один и помогает во всех ее делах.
Но сердце у нее болит за всех троих сыновей. И будет болеть до гробовой доски. Уж такая судьба у российской матери.
Июль 2006 г.