http://www.proza.ru/2011/01/18/1238
По мотивам произведения автора Кандидыч "Предсказатель будущего".
Не знаю почему, но в школе я была ужасной хулиганкой. Нет, нет! Не подумайте, что мешала учителям или срывала уроки. Это было хулиганство другого свойства. Я постоянно разыгрывала одноклассников. Меня за это даже лупили.
Вот помню было это в классе четвёртом. Сидим мы с Васей Сячиным за четвёртой партой. А за второй сидит Лорка Браун, веснушчатая рыжеволосая девчонка. Она носила два хвостика с огромными, собранными на нитку, бантами. Ими она прикрывала свои небольшие, но так забавно торчащие ушки, которые даже были как-то вывернуты в другую сторону. Я и говорю Васе:
- Хочешь, открою страшную тайну? Только никому!
- Хочу. Никому, ты меня знаешь. Я могила.
- У Лорки болезнь такая. Каждый раз ночью у неё уши отклеиваются.
Васины глаза становятся круглыми. В них застывает удивление и недоверие.
- Ты что? И как она их на место ставит?
-Как, как, не догадываешься? Приходится каждый день клеем «БФ» на место приклеивать. Вон сегодня немного криво приклеила. Одно ухо ниже, другое выше.
И всё это я произношу шепотом абсолютно серьёзно. И даже печально и многозначительно киваю головой. Звенит звонок. Перемена. Я сижу на своём месте и давлюсь от хохота, видя, как Вася нарезает круги вокруг Лорки. Та подозрительно на него косится. Наконец он выжидает момент, когда Лорка отвлеклась, подходит к ней сзади и с силой дёргает её за ухо. В ответ, конечно, получает затрещину учебником по голове. Но зато он убеждается, что ухо у Лорки не приклеенное, а самое настоящее, как и у него самого. Он обиженно смотрит на меня. Тронуть он меня не посмеет, потому что знает, как я его в ответ угощу.
Или ещё случай. Мама моя работала в конторе нефтебазы. Я часто у неё бывала. И как-то на столе увидела брошюру «Библиотечка профсоюзного работника». Я её зачем-то прихватила.
И вот в школе начинаю я копошиться в портфеле и нахожу эту книжечку. Тут же у меня рождается план. Я подхожу к Генке Рахманину и говорю ему:
- Гена, Лира Михайловна, учительница по русскому языку, сказала, чтобы я дала тебе эту книжку. Ты должен вот с этой строчки до вот этой выучить наизусть и рассказать. Время у тебя ещё есть. Садись, учи. Она сказала, что от этого зависит оценка за четверть.
Генка с ужасом берёт книгу, ошарашено читает текст, не понимает ни одного слова. Он садится и начинает учить. А у нас урок истории. Генка, закрыв уши, читает и шепчет. Учительница по истории вызывает его. Но ведь Генка ничего не читал на перемене. Он получает двойку. Меня начинает мучить сначала страх за то, что мне теперь будет, потом совесть: ведь это по моей вине Генка схлопотал «банан». Но назад уже ничего не воротишь.
И вот наступает урок литературы. На вопрос Лиры Михайловны, кто желает ответить, Генка тянет руку. Его вызывают. Дальше можно не рассказывать. Вы представляете себе ошарашенную учительницу, красного, как рак, Генку, хохочущий класс? Вот-вот. Ох, и знатная у нас с ним вышла драка! Но попало мне за дело.
Ещё один случай был уже в выпускном классе. Этот год запомнился тем, что класс буквально искрил от флюидов первой любви. Все девчонки и мальчишки были заражены этой болезнью. Записки перелетали с одного конца класса в другой, учителя уставали от замечаний. Я всегда была самого низкого мнения о своей внешности. Ну, что тут может кому-то понравиться? Уши большие, косичка в три волосинки, рот до ушей. Но я как-то не особо комплексовала по этому поводу. Сколько лет сидели мы бок о бок с Колькой Питюнёвым за партой и ничего: дрались редко, списывать я давала всем и всегда, брала яблоками и конфетами. И вот в десятом классе Колька что-то во мне такое разглядел, и в одно прекрасное утро на истории вдруг объяснился в записке. Первая реакция была дать учебником по башке за такие шутки, но, увидев его глаза, поняла, что Коля не шутит. Мы разговаривали все уроки напропалую. Как? А по тетрадке. Пишешь в тетради, двигаешь к нему. Он отвечает. И так весь день. Тетрадка разговоров. И никаких замечаний. Правда, от уроков мало что запоминалось. А тетрадь эта дома штудировалась раз пять.
Вот и ударил мне в голову ветер гордыни: такой мальчик со мной дружит! Девчонки от зависти бледнеют. Собрались мы как-то у одноклассницы дома. Что-то меня девчонки подначили: докажи, что он тебя любит. Я раззадорилась и позвонила ему. Он просто задохнулся от счастья, спросил:
- Выйдешь сегодня? Я на мопеде приеду, покатаемся.
- Это будет зависеть от тебя. Если кое-что сделаешь.
- Что?
- У тебя дома кто-нибудь есть?
- Нет, все на работе.
- Ну, тогда крикни громко-громко, что ты меня любишь.
Он смешался, чуточку запнулся…
- А! Значит, это неправда, что ты мне писал?
- Почему, почему неправда?
- Но сказать ты мне этого не можешь?
- Могу.
-Я жду.
И Колька что есть силы закричал эти три слова. Я отставила трубку, чтобы слышали все девчонки. И они услышали. На своё признание он получил ответ: хохот целой толпы.
Прошло уже столько лет. Как мне стыдно за тот свой поступок, кто бы знал! Но время вспять не повернёшь. Ничего не исправишь. Злой розыгрыш так и живёт где-то в своём измерении. Утешает меня лишь то, что тогда Колька быстро меня простил. Достаточно мне было согласиться покататься с ним на мопеде. Я села сзади и крепко обхватила его руками. Как он мне потом признался, мы чудом не сделали аварию, так у него кружилась голова.
Коля поступил в лётное училище. Мы переписывались. А потом я вышла замуж. Писем больше не было. Да я в них и не нуждалась.
Но вот сейчас мне снова хочется сказать: «Колька, ну, извини,а?»