Карманы тогда были набиты самым необходимым: резинками для рогаток, фантиками для обмена и «секретиков», парочкой оловянных солдатиков... Но самое главное - перочинный нож. В каждом дворе имелась утоптанная площадка, где нарисован большой круг для игры "в ножички". Круг делился на части по количеству участников, а побеждал тот, кто «отрезал» у соперников их доли земли путём точного метания ножа.
Асфальт испещрён квадратами «классиков», и у каждого из нас имелся набор «биток» - плоских коробочек из-под ваксы или леденцов «монпасье». Их наполняли песком либо мелкой галькой. Долгими тренировками добивались умения так поддавать «битку» одной ногой, что за вечер могли раза три пройти все «десять классов». Жила вера в счастливую «биту», её можно было выгодно обменять на рогатку, ножичек или мяч.
В обязательный набор, с которым следовало появляться во дворе, входили скакалки и мячи. Были чемпионы по прыжкам: когда несколько раз сменялись пары вращающих скакалку, а неутомимая прыгунья поворачивалась то спиной, то боком, или скрещивала ноги, мелькая коленками, смазанными зелёнкой. Мячами играли в «вышибалы», «штандер» и просто «гоняли футбол». Особым шиком считалось умение бить в стенку мячом, выделывая при этом различные фигуры.
Вся наша жизнь была ритмически организована. Считалками начиналась всякая игра. «Галящего» в прятках и салках выбирали путём выбывания: «на золотом крыльце сидели», «вышел месяц из тумана», «шла девица тёмным лесом», если хотелось побыстрее, то «шишли-мышли, сопли вышли».
В «вышибалы» и «цепи кованые» играли командами, а чтобы честно поделиться, подходили к капитанам парами, загадывая «лютик или мак», «наган или револьвер», «день или ночь». Капитан называл, что ему приходилось по душе, и никогда не возмущался, если «наган» оказывался тщедушным Петькой, или самой младшей во дворе Симой.
«Кусочничать» запрещали почти все родители, но пока они на работе, можно было тайком отрезать кусок хлеба, посыпать его сахаром или намазать вареньем и выйти на крыльцо, заорав «сорок одна, ем одна!», или, наоборот, дожидаться, когда кто-нибудь прокричит: «сорок восемь, половинку просим!». Откусывали, соблюдая правила приличия: не больше четвертинки, иначе не достанется остальным.
В дождливые дни сбивались в беседке, играли в Садовника: «я садовником родился, не на шутку рассердился, все цветы мне надоели, кроме…..»
Или – «Да и нет не говорите, чёрное с белым не берите, вы поедете на бал?» - в эти вопросы-ответы можно было играть бесконечно. Пока не надоест.
Особо ценилось умение рассказывать «страшилки». Как только темнело, все собирались в той же беседке или на лавочке у подъезда, и кто-нибудь начинал зловещим шёпотом: «В одном чёрном-чёрном доме была чёрная-чёрная дверь….». И замирает сердце, и страшно даже шевельнуться. Это были настоящие сериалы: про красное пятно и чёрную руку, синее платье и гроб на колёсиках.
Удивительно, но совершенно не помнится мата, каких-то «плохих» слов. Самое стыдное, что рассказывалось шёпотом, из разряда тех же считалок: «одиножды один, шёл господин, одиножды два, шла его жена….».
В центре двора – «гиганты»: столб с канатными верёвками. Нужно было разогнаться изо всех сил, а потом парить вокруг столба. Воскресное утро начиналось криками: «море волнуется – раз, море волнуется – два, море волнуется – три, фигура на месте замри!»
И сейчас замирает в какой-то миг память, и так хочется, чтобы этот миг длился и длился.
В продолжение темы - здесь http://www.proza.ru/2012/09/14/465