†††
О, как же падал я немало,
Идя по жизненной тропе!
Как мать, всегда в ущерб себе,
Меня Россия поднимала.
Изнемогла и ослабела
Моя Россия, моя мать.
Теперь мне нет иного дела —
Её ответно поднимать.
†††
В Россию можно только верить.
Ф.И.Тютчев
Не день, не месяц и не год —
Всегда в Россию верить нужно.
А что касается невзгод,
Они уйдут, как псы, послушно.
Они сбегут в одном исподнем,
Гонимые бичом Господним.
†††
Не понимаю, что творится.
Во имя благостных идей
Ложь торжествует, блуд ярится…
Махнуть рукой, как говорится?
Но как же мне потом креститься
Рукой, махнувшей на людей?..
†††
У знакомых — больная дочь.
Инвалид, понимаешь, с детства.
И никто ей не может помочь.
Нету в мире такого средства.
Понимаю, что я ни при чём,
Понимаю, умом понимаю…
Но немеет под левым плечом,
Когда взгляд на неё поднимаю…
†††
У карты бывшего Союза
С обвальным грохотом в груди
Стою. Не плачу. Не молюсь я.
А просто нету сил уйти.
Я глажу горы, глажу реки,
Касаюсь пальцами морей.
Как будто закрываю веки
Несчастной Родины моей…
ВИДЕНИЕ
Солдат спускается с пригорка,
С семьёю встреча впереди.
Медаль «За взятие Нью-Йорка»
Я вижу на его груди.
Я вижу, дочка его Танька
На речку гонит двух гусей,
Где с башни натовского танка
Сын Федька ловит карасей.
†††
Набирает дешевизну
Жизнь, и нечем дорожить.
Потерять свою Отчизну —
Как ребёнка пережить.
Я ПОНИМАЮ
Я понимаю — не дурак, —
Чтоб пальцы, сжатые в кулак,
Разжать для крестного знаменья,
Нужны и сила, и уменье,
Но более всего — терпенье.
†††
Вот сменила эпоху эпоха,
Что же в этом печальней всего?
Раньше тайно мы верили в Бога,
Нынче тайно не верим в Него.
ДРУЗЬЯМ
Пусть мы в пророки не годимся,
Но, чтоб не так хамели хамы,
Друзья, давайте созвонимся,
Как храмы…
В ДЕТСКОМ САДУ
Над клумбой бабочки порхают,
И небо льётся синевой.
В тени песочницы играют
Солдаты Третьей мировой…
†††
Я верю, Россия очнётся,
Чтоб доброе дело творить,
Но прежде такое начнётся,
О чём я боюсь говорить.
†††
Бывают дни особой силы,
Когда в теченье дня всего
Помимо «Господи, помилуй!»
Нет в мыслях больше ничего.
БОГАТСТВО
Огород к речушке. В хате
Столик с Библией. Скамья.
Полдень… Книга Бытия…
Разве этого не хватит?
†††
Когда душа кипит от злости
На брата — это неспроста,
Ты тоже забиваешь гвозди
В запястья белые Христа.
ОТЧИЗНА
Один о ней романы пишет,
Другой с трибун о ней кричит,
И только тот, кто ею дышит,
Пока молчит…
†††
Как ликует заграница
И от счастья воет воем,
Что мы встали на колени.
А мы встали на колени
Помолиться перед боем…
†††
Душа не вынесла б разлада,
Но Бог всесильною рукой
На миг подарит ей покой —
А ей на дольше и не надо.
†††
Ужасная эпоха!
За храмом строим храм,
Твердим, что верим в Бога,
Но Он не верит нам.
СЕМЕЙНОЕ ПРЕДАНИЕ
Душ любимых спасения ради,
Богомолом прослывши окрест,
Раз в году в церковь хаживал прадед…
На коленях…
В соседний уезд.
КРЕСТ
И понял я на склоне дня,
Когда закат тёк речкой алой:
Не я свой крест, а он меня
Несёт по жизни небывалой.
ВДОВА
За окном и в груди её — стужа.
Девяносто два года вдове.
Бог сказал ей: «Живи и за мужа,
Что погиб в тридцать лет на войне».
В БОЛЬНИЦЕ
Эта с запахом мерзким палата
И на окнах решёток штрихи —
Не высокая слишком ли плата
За ненужные людям стихи?
†††
Сума, тюрьма, сума, тюрьма.
Где ж ты, народа воля?
Извечно горе от ума,
Печален ум от горя.
РЕКВИЕМ
Слова сочувственные лживы.
Не выбраться из колеи,
Ведущей в ад, когда чужие
Стоят вокруг. Одни чужие.
Чужие все. Даже свои.
РУССКОЕ ПОЛЕ
Я под небом твоим тусклым
Понял это не вчера:
Чтоб тебе остаться русским,
Куликовым стать пора.
А иначе тебя сгорбит,
Стиснет страшная беда —
Станешь ты курганом скорби
Аж до Страшного суда.
Будет летними ночами
Золотая сниться рожь.
Деревянными крестами
До вершины зарастёшь…
†††
Давно по миру слух ползёт,
В умах родившись не в убогих:
Россия скоро упадёт.
Не веселитесь наперёд!
Коль упадёт — придавит многих.
А может статься, что и всех.
Что, кроме мокрого следа,
Тогда останется от мира?
Молитесь лучше, господа,
За нашу Русь, а то — беда.
Так мне пророчествует лира.
†††
Дед остался на войне,
А страну оставил мне.
И гляжу теперь с виной,
Что творят с моей страной.
Не рублей идёт хищенье —
Душ людских.
И мне прощенье
Будет, нет ли?
Я не знаю.
Весь народ сбивают в стаю,
Кто противится — тех в стадо.
Что-то делать, делать надо!
Душу я свою терзаю,
На другое — не дерзаю.
Над страной кровавый смог…
Не простят
Ни дед,
Ни Бог.
†††
У нас на хуторе, в Европе,
Пока ни стычек, ни боёв.
Лишь кошка прячется в укропе,
Подстерегая воробьёв.
И жизнь, и смерть походкой тихой
Идут — тьфу-тьфу, не сглазить чтоб.
И дед Антип с усмешкой дикой
Себе сколачивает гроб.
И говорит, что нет надёжи
Ни на кого — все пьют в семье —
И что крещёному негоже
Потом, как псу, лежать в земле.
ГЕРБ РОССИИ
Я при людях не плачу, не баба.
Но, двуглавый, не слишком ли слабо
Держишь в лапах остаток страны?
Чуешь пристальный взгляд сатаны?
Ты вонзи свои когти поглубже,
Позабудь вековую усталость.
Если хватку ослабишь, то тут же
Вырвут даже и то, что осталось.
†††
Дымя махоркой, на завалинке
Седой как лунь старик сидит.
Я перед ним, как мальчик маленький,
Он на меня и не глядит.
И вдруг взглянул:
«Что с кислой мордой?» —
«Я вас спросить хотел давно…»
Но он прервал: «Россию мёртвой
Живым увидеть не дано».
ЖЕЛЕЗНЫЙ ЗАНАВЕС
Рухнул занавес. И что же?
И решили господа:
Пропадать ему негоже.
Эй, подать его сюда!
Протащили по болотам —
Тяжеленный, паразит…
Между властью и народом
Он теперь у нас висит.
ЕДИНСТВО
Иду по кромке жизни,
Дурную мысль гоня.
Шатает пульс Отчизны,
Как пьяного, меня.
Боюсь свалиться в бездну,
Ведь я совсем без крыл.
Запеть со страху песню?
Но все перезабыл.
Иду по кромке жизни,
Не глуп и не умён.
Не ровен пульс Отчизны,
И мой час не ровён.
†††
Облака плыли низки и серы,
И мне было увидеть дано
То, как бесы зерно и плевелы
Просевали, сжигая зерно.
Я смотрел и стоял, но нестойко,
Когда бес мне один подмигнул:
«Перестройка идёт, перестройка», —
И в костре кочергой шевельнул.
И постиг я наитьем поэта,
Тем, что дару пророка родня:
Перестройка закончится эта
С наступлением Судного дня.
†††
Веселиться нам было не в диво,
Радость в каждом жила городке.
И на праздники ты выходила
В оренбургском пуховом платке.
Но негаданно нечисть окрепла
И вовсю разгулялась беда.
И в косынке из чёрного крепа
Ты бредёшь неизвестно куда.
†††
Вот и там, под твердью вечной,
Где лежал на скалах лёд,
Нынче бабкой старой речка
Петли вьёт среди болот,
А на дне былого моря
Лёг в барханы космодром…
Лишь душа — всё то же поле
После битвы зла с добром.
СТАРАЯ ВДОВА
А по утрам в глазах темно.
На хате крыша вовсе спрела.
И вспомнить страшно, как давно
Душа души перегорела.
Но на лице от жизни той
Остался свет. Он нестираем,
Как отблеск бедности святой
На миске с выщербленным краем…
В ПИВНОЙ
1.
«Что ты знаешь, стервец, про атаки?
Ты, я вижу, лишь выпить не слаб.
Мы бросались с гранатой на танки,
Вы бросаетесь только на баб.
А что знаешь ты про артналёты?
А прикладом фашиста убьёшь?
Что ты знаешь?
И собственно, кто ты,
Что на равных со мною тут пьёшь?..»
Молча пил водку сумрачный парень,
Прятал взгляд, что был хмур и тяжёл.
Из-за столика встал и на паре
Заскрипевших протезов ушёл.
2.
Подъезжает на коляске
И небритый, и седой.
Наливаю «под завязку».
Мне не жалко. Он — Герой.
Он в Чечне оставил ноги
И полвзвода своего.
А ребята были — боги,
Помнит всех до одного.
Выпив, морщится: «Отрава».
Пьёт ещё. Потом кричит:
«На хрена мне эта слава,
Слышишь?» Родина молчит.
В ХРАМЕ
Ты просишь у Бога покоя,
И жаркой молитве вослед
Ты крестишься левой рукою,
Зажав в ней десантный берет.
И с ангельским ликом серьёзным,
Неправый свой крест сотворя,
Вздыхаешь. Под городом Грозным
Осталась десница твоя.
Осталась она не в граните,
Не в бронзе, а просто сгнила…
Стоишь, и твой Ангел Хранитель
Стоит за спиной. Без крыла.
†††
Сколько помню, он такой:
Редкая бородка,
Грязный, серенький, сухой.
Лёгкая походка.
Допотопный армячок.
Детская улыбка.
— Здравствуй, Ваня-дурачок.
Как дела?
— Не шибко.
— Издеваются ли, бьют?
Что тому виною?
— Больно много подают…
Как перед войною.
†††
Ты не творишь себе кумира,
Не поклоняешься судьбе,
Так почему же всё зло мира
Порой ты чувствуешь в себе?
Подумай, кто, маня соблазном
«Со злом покончить мировым»,
Ведёт тебя рукою властной
К мосткам прогнившим и кривым?
И положить конец всем бедам
Зовёт холодная вода…
Перекрестись! И всё. Об этом
Не надо больше. Никогда.
СОН
Я видел сон — всему конец:
Огромный золотой телец
Давясь, жевал не разнотравие,
А наше с вами Православие.
Телец был родом из пустыни,
Откуда родом вся беда.
И исчезали все святыни
В огромной пасти навсегда:
Кресты, хоругви и иконы,
Которым было сотни лет…
Хоть это сон, но вы спокойны?
Во мне с тех пор покоя нет.
БОЛЬШОЕ
СТИХОТВОРЕНИЕ
Война-то Третья мировая
Давно шагает по планете.
И, на победу уповая,
Кричат взахлёб то те, то эти.
Кто спящий разум их разбудит?
Какую чепуху несут
О мировом господстве! Люди!
Ведь победителей не будет,
Итогом станет Страшный суд.
А чуть пораньше конец света
Покажет всем, что есть темно.
Хоть кто-то б внял словам поэта
И вывод верный сделал, но,
Вновь на победу уповая,
Кричат взахлёб то те, то эти.
Шагает Третья мировая
По умирающей планете,
Где, ужаса не сознавая,
Ещё растут цветы и дети.
ТЕМ, КТО БЕЗ СОЗНАНИЯ
Конечно, это наказанье —
Смотреть, как много в наши дни
Людей, живущих без сознанья
Того, что русские они.
Нет горше русскому поэту,
Как лицезреть картину эту.
Моя душа, и дух, и стих
Хотят вернуть в сознанье их.
†††
Где наши и мощь, и богатство?
Я знаю ответ на вопрос —
Где нету духовного братства,
Разруха царит и хаос.
«Во всём виноваты мы сами!» —
Кричу не народу — толпе,
Где каждый моргает глазами
Сквозь дырку в своей скорлупе.
О СЕБЕ В ТРЕТЬЕМ ЛИЦЕ
Пускай он ближнего обманет и обидит,
Но знай, безбожный мир и жуткий век,
Свои грехи безмерно ненавидит
Лишь русский многогрешный человек.
Не стану говорить о слишком многом,
Хватает одного вполне штриха:
Ведь русский горько кается пред Богом
Ещё до совершения греха.
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА
Какие такие права?
Одно только право и в силе,
О нём вам прошепчет трава
На собственной вашей могиле.
Печальные эти слова
Повсюду ветра разносили:
«Какие такие права?»
Одно только право и в силе.
В России…
ЛЕРМОНТОВ
Огоньки Пятигорска.
Годы как облака.
Сколько в жизни их? Горстка?
Или всё же века?
Ах, как все надоели!
Он подтянут и строг.
До последней дуэли
Ещё несколько строк.
Он коварен, как Демон,
И печален, как Бог,
Меж землёю и небом
Не вмещается вздох.
Ветку ветер колышет,
Пусто, гулко в груди.
Он садится и пишет.
Смерть уже позади.
ЖУРАВЛИ
Выходите скорей,
чтоб взглянуть на высоких своих!
Н.Рубцов
Который год над нашим краем
Не пролетают журавли.
А мы живём и умираем
В заботах мелочных, в пыли.
В сердцах своих не носим света,
Живём бездумнее травы.
Я сам приветствую соседа
Кивком небрежным головы.
Не подаём убогим хлеба,
А с раздраженьем гоним прочь.
Христу, всё видящему с неба,
Как от тоски не изнемочь?
В молитве рук не простираем
При виде утренней зари.
И потому над нашим краем
Не пролетают журавли…
МОЛИТВА
Прошу не славы, не утех,
Прошу Тебя, скорбя за брата,
Спаси мою страну от тех,
Кто распинал Тебя когда-то.
Христос, они твои враги!
Они рабы тельца златого,
Ты знаешь Сам. Ты помоги,
Довольно Твоего лишь слова…
†††
Быть знаменитым некрасиво.
Б. Пастернак
Быть знаменитым страшно очень,
Иметь стальные надо нервы:
Ведь знаменосца, между прочим,
В сраженье убивают первым.
Такую он имеет мету,
К нему особый интерес.
Он пораженье иль победу
Увидеть может лишь с небес.
†††
Пишу стихи свои я, чтоб
Стал русофилом русофоб.
Я знаю, это очень сложно,
Но, если в принципе возможно,
Готов писать я день и ночь,
С тем чтоб стране своей помочь.
Готов собою пренебречь,
Чтоб только Родину сберечь.
Об этом, собственно, и речь.
†††
Писать о радости, о жизни —
Таким я мнил удел поэта,
Но в погибающей Отчизне
Возможно ль это?
И я пишу на злобу дня,
Даст Бог, буду писать и впредь я.
Ведь этой самой злобой дня
Пронизаны тысячелетья.
†††
Лирик я, лирик по сути:
Я писал бы о песнях дождей,
О заре на озёрной полуде,
О таинственных криках сычей.
Не даёт же мне в лирику впасть
Эта чёрная, скользкая власть,
Что так схожа с пиявкой болотной,
Присосавшейся к шее народной
И напившейся крови до жути…
…Лирик я, лирик по сути.
†††
С чего ни в чём не виден толк,
Который был от века?
С чего зафлажен я, как волк,
Правами человека?
С чего картавит Третий Рим?
С чего нам свет не светит?
С чего впустую говорим?
Хоть кто-нибудь ответит?
Ответа нет. Одни молчат,
Постичь сей мир не в силах.
А те, кто смог постичь, лежат
Давно в своих могилах.
ВРАГАМ РОССИИ
О, как вы смотритесь убого!
Глупцы вы, надо полагать.
Вы нас, кто ищет встречи с Богом,
Решили смертью испугать?!
Об этом наш поэт давно
Сказал презрительно и скупо:
Всё это было бы смешно,
Когда бы не было так… глупо!
†††
Писать о звёздах — тратить дни.
А сколько их осталось, дней?
Пишу о людях, ведь они
Намного ближе и родней.
Да все мы, в общем, неплохие,
Есть свои плюсы и в прохвостах,
Но попадаются такие,
Что лучше б я писал о звёздах.
А сам-то я не из таких?
Всё-всё, заканчиваю стих.
†††
Духовным зреньем проникая
В глубины, скрытые от глаз,
Картина видится такая
Мне, как поэту, в сотый раз:
Тропинка в рай вся заросла,
Хоть верьте, хоть не верьте.
Дорогу ж в ад, дорогу зла,
В асфальт одели черти.
Идти по ней теперь легко,
Скользи, как по паркету.
А рай теперь так далеко,
Как будто его нету.
ВОРОНЫ
Летит косынок чёрных стая,
Мрачится неба синева.
Обсядут дерево — простая
Берёза станет, как вдова
Иль мать, что схоронила сына
Вчера по-страшному: без слёз…
А на Руси таких косынок!
А на Руси таких берёз!
ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Воспетый и в стихах, и в пьесах,
Он, как отец к своим сынам,
Уже полвека на протезах,
Что ни весна, приходит к нам.
Он и страшнее, и прекрасней
Всех отмечаемых годин.
Один такой в России праздник.
И слава Богу, что один.