Чертовщина, дымка туч над пыльными деревьями
Облепила глаза не заспанные, щиплющие, устремлённые
В маленькое отверстие в жалюзи, где физически
Мир доказывает мне, что август наступил.
Уже не так легко выйду на улицу, где ветер, гонец осени,
в камень превращает мою, испепелённую стихами голову.
Чертовщина, а может я обленился из-за голода вследствие
Глотания нервоуласкаивающего «карбамазепина».
Или страх университета, после академического отпуска,
В связи с нервным расстройством, не даёт склеиться
Разуму со спокойствием.
Ах, тени прошлого – сволочи... И чем не угадило вам
бракованное изобретение Бога?!
Чертовщина, накручиваю слишком левые представления
О своих перспективах, ведь нет ничего невозможного
В мире, где ложь разъела грани между рыцарями и ублюдками,
в масках высасывающих кровь у доверчивых шлюшек...
Я имею основания полагать, что имею возможность реально стать
Великим человеком, в равной степени, как и сумасшедшим, угадить
в клинические метры.
Чертовщина, шумок дождя в окне штрихами, тонкой невидимой
Линией, обрызгал пластик, защищающий стабильно от досадных
Видений, созданных на больных впечатлениях.
а может, я утрирую? Но кто поможет разобраться
В механизме явления не забавного, в котором плёнка, задымлённая
Туманом, выбрасывает сверкающие капли на газон, для частных
демонстраций, ухоженных от забот, и дел недостатка.
Ох чертовщина! Да кому это надо? Все и так, мол, всё знают,
Смиренно кланяясь научным частностям.
Плаваю в галлюцинациях, воспроизводя образы,
В воображении рождённые шумом дождя за стенами
Душной комнаты... Наверное, мозгу не хватает кислорода,
И он искусственно расширяет границы
без малого отупевшего города.
Чертовщина, вышел на балкон, чтобы увидеть тучи в два наложения,
И всполохи, еле заметные над крышей дома на северо-востоке,
В бреши лилейной серого горизонта, ортогонально размышляя
О небытие поэзии за границами рифмованной кладки,
Где изображать разумней ландшафты кистью на ухоженной бумаге.
А всё остальное – следы графомании,
хорошо, пусть будет так.
Если Бог существует, то имею абсолютное право выслать его на...
Как и Дьявола, Со всеми чертями и ангелами, ибо нет смысла в них –
Сужу жизнью своей, говорю сразу…
Как мог провиниться ребёнок, минутой отроду,
Заключённый в больницу на три года в химиотерапию, а потом
Вне воли в рабство таблеток и медицинских браслетов,
В то время как иные дети играли во дворах спокойно,
развиваясь в соответствии возрастной логике...
Да, прав был Фрейд, и за это его ненавидели многие.
Вот и результат: изоляция – неразрывен от монитора;
Независимость в школе – одиночество;
Самобытность во всём – творчество;
и капля истории – виртуальный самиздат. И что имею сейчас?
Личность израненную, накаченную голову,
Хрупкое тело и размышления, неадекватные глупой молодости.
И тычут мне в любом взаимодействии: житейские психологи,
Без официальной лицензии, говорят, какой я нытик и слабак,
И что являюсь пессимистом, не осознающим ценности
Борьбы за существование... О, да, рубильники, паяльники,
Везунчики, как за вас я рад, что всё сложилось гармонично,
Но, по-видимому, за грехи прошлой жизни
Мне суждено расплачиваться сейчас.
Эх, родиться б заново, или вернуться в далёкий 2003-ий и придти
на урок математики вовремя.
Ой чертовщина! Наверное, Бог услышал оскорбления и жалобы,
Оставил раба непутёвого на заботу Дьяволу,
А тот, в знак, шлёт жгучее видение – то самое дерево,
Что казалось обыкновенным минуту назад,
Обрело очертания кричащего лица с одним глазом,
И ужасающими искривлениями, будто насильно умирающего
гнилых долин пахаря.
Неужели я, как Робинзон, но современный, на необитаемой стране,
Изведал силу и ценность таких мелочей, как Солнце и Луна,
Видимая уже сейчас, когда стемнело, и заметна скорость облаков,
Несущихся перед застывшем светилом обрывками –
так вот откуда свист и грохот – это ветер за окном.
И, конечно же, ненависть, любовь, жизнь и смерть, небо и земля,
За уникальность борьба – стою на вершине бетонного острова,
И перед испуганным взором расстилается,
Как идеально выглаженное голубое и осветлённое ближе
К ало-золотому горизонту одеялом тонким,
Океан, наполовину экрана мира. Под ногами обрыв, скалы...
Машины в людях... охх.
А классический, наоборот – с недопониманием, как в фильме «Изгой»
Мог разглядывать шикарно накрытый стол или доступный
В любом углу огонь иль же воду питьевую,
льющеюся во рты тунеядцам задаром.
Чертовщина, слева Луна на меня смотрит, справа монитор.
Любовь моя шкурническая утратила долю романтики,
И справедлив вывод, что в этой жизни одиноким останусь…
Умерла надежда на исцеление от беспробудной духовной скверности.
Говорят, человек то, что он видит,
Вот и ограничен городскими сантиметрами.
Даже в искусстве рифмованного изложения, где важно оставаться тенью
Заслуг и открытий истиноискателей в прошедшем времени,
Сохраняя скелет хрупкий, на котором ещё держится версификация,
А не кривлять единоличника, ломая всевозможные правила,
оставляя за собой в итоге кучи разочарованного хлама.
Многое за нами люди добрые нашли и красиво обозначили.
Реально это освоить, уточнить, сохранить, развить,
Но не воровать, т.е. виртуозно замаскировывать
Под нововведение, которое невозможно в сути из вакуума,
ведь даже Вселенная образовалась из газа.
О, знакомый в гости зашёл… Художник талантливый,
Рисует шаблонно, но гениально, вселяя эмоции в изначально
Мёртвых мультиков персонажей.
Он поздоровался в устаревшей манере: «Добрый вечер, Александр,
Как ваше здравие?». Затем разгуливал кругом по залу,
Как шаман у костра и зашёл на лоджию,
Где и я, если верить квантовой физике, мгновенно оказался.
И вдруг балкон затрясся и стал раскачиваться
Как лодка на разъярённых волнах… Не волнуйся, кричу я!
В это время года тут всегда так, штормит и уляжется.
Потемнело небо в молнии!
И вот развалился дом стеклянный, АаААаАааа!!!
И мы в воде океанской, на дне Марианской впадины…
ой, это вновь короткий сон.
Ах, Шопен, Бах, Моцарт,
Друзья мои явитесь хоть на секунду,
И освободите возвышенно мелодиями из пасти безумия.
О чертовщина! о чертовщина...
Тишина резко сменилась стуками на верхнем этаже –
Кто это, что чинит, а может и вовсе рушит?
В Центральной России пожары, а нас заливает.
За границу нефть тоннами вывозим, а у собственных
Пожарных самолётов топлива не хватает...
В Прибалтике, а именно, в Эстонии –
Монументы нашим ветеранам сносят,
А у нас на домах красным по белому
Фашистская свастика стонет.
И эти парадоксы, наверное, тоже всем ясны...
Чертовщина, льются лепестками как розы
мои разве что не кровавые слёзы.