- Я это есть не буду! – сказала Тута в семь утра, глядя на свою миску, где на дне имелось немного гречневой каши.
- А кто нам вчера вырванную ночь и вырванный день устроил? – по-одесски ответил я вопросом на вопрос.
- Я болела... – напомнила мне Тута.
- А отчего? – поинтересовался я.
- От уколов? – начала уворачиваться Тута.
- Нет, уколы тебе делали потом, уже после того, как...
Тут собачка тронула меня лапой. Мол, не напоминай.
- Ладно! – согласился я, - Не стану напоминать! Самому тошно! Но и ты, будь любезна, харчами не перебирай!
- Это не харчи! – обиделась Тута. – Это...
Договорить она не успела, ибо я забрал миску и поставил ее на буфет.
Тутка поплелась в свой угол, села и стала печально облизываться.
Я погладил ее по рыжей, кудрявой голове и услышал сдавленное «Р-ррр».
- Что это было? – спросил я у питомицы.
Тута отвернулась и сделала вид, что у нее чешется хвост.
- Не увиливай! – строго сказал я.
- Я и не увиливаю. Просто я вспомнила...
- Что?
- А кто держал меня за ошейник, когда Андрей Тимофеевич делал мне уколы? – перешла Тута в атаку.
- Я держал... – признал очевидное я. – Но плохо держал. Ты его все равно тяпнула!
- Ага! – загордилась Тута. – Наконец удалось! Столько лет к этому шла...
- Так ты еще и злопамятная? – я был удивлен. Нет, даже поражен.
- Еще какая! – успокоила меня Тута. – Вот ты мне сегодня есть не дал, так думаешь я забуду?
- Я тебе выдал разрешенную порцию гречневой каши – нудным голосом рассказа я, - а ты от нее отказалась, причем, категорически!
- Каша без мяса или, в крайнем случае, колбасы – это не еда! – настаивала Тута. – К тому же, ее мало!
- Ровно столько, сколько разрешил доктор!
- Я его укусила, поэтому он необъективен!
- Да-а, плохи твои дела... – огорчился я.
- Почему? – стала допытываться Тута.
- А я днем к нему должен зайти, чтоб он твой рацион на ближайшую неделю расписал...
- А ты не ходи! – позволила Тута. – Сам с рационом справишься. Я тебе очень доверяю! – и она прижала лапу куда-то к животу.
- Доверяешь? – вознегодовал я, - А кашу, которую я тебе сварил, не ешь!
- Ладно, - снизошла Тута, - давай свою кашу!
- Так она ж без мяса! – напомнил я.
- Что поделаешь, - проявила самоотверженность Тута, - ради тебя...
Тут вошла Яна и принесла паровые котлетки.
- Это кому? – опомнилась Тута.
- Тебе! – проявила Яна глупую откровенность.
Я нехорошо на нее посмотрел, но она сделала вид, что не заметила.
- Доктор сказал, что парочку паровых котлеток можно... – сообщила Яна.
- Три! – проявила математические способности Тута.
- С кашей! – попытался хоть что-то спасти я. – И с лекарством!
- На лекарство отдельная котлетка! – быстро сказала Тута, поглощая кашу с котлетками. На это у нее ушло секунд десять.
- Что это было? – спросила она мгновение спустя.
- Твой завтрак и обед! – мстительно сообщил я.
- Интересно, а есть закон, защищающий домашних эрделей от жадных хозяев? – индифферентно поинтересовалась собачка.
- Есть! – обрадовал ее я. – Он в газете. И я начал сворачивать в трубку газету «Одесский вестник», как по мне, ни на что больше не годную.
- Все ясно! – заторопилась Тута. – Неправильный твой закон!
И она эмигрировала под стол. Но не вся, а только наполовину, являя миру толстую попу с виляющим вправо-влево хвостом.