Глава 1
Я окончила десятый класс и тем же летом влюбилась в одного молодого человека. (Он был студентом и приехал к нам в Белый Яр на каникулы, к своей троюродной сестре "пожить, отдохнуть, рыбу в Медведице половить"). Но не спрашивайте почему. Откуда я знаю? Феромоны, наверно. Химия. Мне всё в нём нравилось: высокий, красивый, всегда вежливый. Не то, что местные пацаны, у которых каждое третье слово - матное.
В августе он уехал. А его троюродная сестра Наталья Ивановна (она живёт в соседнем дворе через забор от нас) зашла к нам и спрашивает меня:
- Чё такая грустная?
- Да так. Устала.
- Не по Степану ли грустишь?
- Ну, в общем, да, - тут уж я не стала лгать или запираться.
- Он не такой, как все. Странный.
- Это как? - испугалась я.
- А как твоё зрение?
- Нормальное. Вижу хорошо.
Она дала мне померить свои очки.
- Ну как?
- Всё такое мелкое. Как-то неприятно в них.
- Слишком сильные для тебя, а всего-то минус полторы. Ты красивая, но у тебя мало шансов. Ему нравятся девушки со средней и высокой близорукостью. Не больше и не меньше.
- Правда?
- Он сам мне сказал. Слово в слово передаю.
"Странный он", подумала я. А всё никак не могла выкинуть его из головы. Но это не помешало мне окончить школу с серебряной медалью.
Я сдала последний выпускной экзамен и почувствовала себя разбитой. Я села на диван, вытянула ноги и принялась читать "Двенадцать стульев". На второй странице романа я прочла: "В пятницу 15 апреля 1927 года Ипполит Матвеевич, как обычно, проснулся в половине восьмого и сразу же просунул нос в старомодное пенсне с золотой дужкой. Очков он не носил. Однажды, решив, что носить пенсне негигиенично, Ипполит Матвеевич направился к оптику и купил очки без оправы, с позолоченными оглоблями. Очки с первого раза ему понравились, но жена (это было незадолго до ее смерти) нашла, что в очках он вылитый Милюков, и он отдал очки дворнику. Дворник, хотя и не был близорук, к очкам привык и носил их с удовольствием".
И тогда я подумала: "А почему бы и нет? Может, мне поступить по примеру дворника?" Такая безумная мысль вошла мне в голову, запала мне в сердце и засела там намертво.
Я решила поступать в тот же вуз, где учился Степан, а именно СПбГУТКМ (Санкт-Петербургский государственный университет технологии конструкционных материалов), и поехала в Питер. А мама моя дала мне с собой по банке абрикосового и айвового варенья и говорит:
- Отвези, мол, тёте Маше в Выборг. Она тебе двоюродная тётя. Надо родниться.
Поселили меня в студенческом общежитии в Питере. Оттуда я позвонила в Выборг.
- Приезжай во вторник. В понедельник музей закрыт.
- Какой музей?
- Замок с башней.
Во вторник я села на Удельной в электричку до Выборга. Я пыталась почитать учебник, чтобы подготовиться к экзаменам. Но не тут-то было. Мне не позволили транспортные торговцы. Они, предлагая свой товар, кричали на весь вагон.
А на станции Дибуны в вагон вошёл невысокого роста мужчина в очках и с большой сумкой. Сняв очки и подняв их так, чтоб все сидящие могли видеть, он начал громким голосом декламировать: "Очки с цельнометаллической оправой, что само по себе говорит об их качестве. В магазинах и на лотках города вы не найдёте дешевле трёхсот рублей. У меня есть с минусовыми диоптриями (от минус одного до минус пяти) - за сто рублей. И с плюсовыми (от плюс одного до плюс шести) - за восемьдесят рублей. Таких цен вы нигде не увидите. Меня можно оста-но-вить, померить…"
Я купила за сто рублей очки с -1 диоптрией и сразу же их надела. Хотя и дрожала от волнения. Я смотрела в окно, пока ехала до Выборга, и видела за окном в основном сосновые леса, и мне казалось, что я могу разглядеть каждую хвоинку. Настолько всё было резко и отчётливо. Объявили: "Следующая остановка - Выборг". Я сняла очки и снова посмотрела в окно. Пейзаж за окном показался размытым, как будто я смотрела через фотоаппарат, в котором не наведена резкость. Моё сердце бешено застучало. "Неужели?! Неужели я буду носить очки всю оставшуюся жизнь?". Однако спустя пару минут картинка снова стала чёткой. Я начала готовиться к выходу. Очки были в моей руке. "Куда их девать?" - подумала я. У меня не было футляра, и я побоялась их раздавить. "Пусть я буду в их глазах скромной девочкой в очках", - подумала я и оставила их на носу.
Родственники живут в самом центре города - на улице Сторожевой Башни, и я без труда нашла их дом. Даже очки не помешали мне. Когда родственники - двоюродная тетя и её дочка, которая окончила 9 класс - встретили меня и пригласили меня к чаю, они задали кучу вопросов, но ни словом не обмолвились о моём зрении. Мария Васильевна сказала:
- Я пока приготовлю яблочный пирог. Настя, - так зовут её дочь, - покажи Оле достопримечательности нашего города.
- Пошли в замок, - предложила мне Настя.
…Мы поднялись на огромную башню. С неё был виден почти весь Выборг. Он казался игрушечным городком из детских книжек. Я наклонила голову и, как обычно, встряхнула волосами. Очки упали с огромной высоты. Я уверена, что они разбились: скорее всего, линзы разлетелись на множество мелких осколков, а оправа погнулась. Я вспомнила слова торговца: "Подходят как мужчинам, так и женщинам". Может быть, каким-то абстрактным мужчинам и женщинам они подходили, но мне - нет.
- Оля! Возьми мои, - сказала мне Настя.
- А ты как же?
- Я это всё сто раз видела. Всех, кто приезжает к нам, мы водим в замок.
Я надела Настины очки. Все предметы казались ещё меньше, чем в моих очках.
- В твоих я вижу лучше, - солгала я.
- Тебе надо проверить зрение. Может, оно село.
- Наверно.
- Приедешь домой, возьмёшь мои старые - 1,5 дптр.
На обратном пути мы фотографировались возле башни с часами, "плоского дома", шведской таможни и других достопримечательностей Выборга. Всякий раз я снимала очки. Когда вернулись к Насте домой, она рассказала всё своей маме и дала мне померить свои старые очки. Я посмотрела в зеркало и подумала: "Такая форма оправы - овальная с металлическими ободками мне очень идёт".
- Как я в них? - спросила я Настю и тётю Машу.
- А тебе идут. Отлично выглядишь. Как ты в них видишь?
- Я вижу в них прекрасно, лучше, чем в своих.
- Ходи пока в Настиных, - позволила мне Мария Васильевна. - Сдашь экзамен, сходи к глазному зрение проверить. Мы зашли в комнату Насти. Она дала мне контактные линзы и раствор.
- Возьми, пригодятся. Зимой я катаюсь на лыжах, а летом играю в волейбол. Так я их всегда надеваю. Я их покупала в том году. Они счас слишком слабые для меня.
- Почему?
- Зрение упало. Эти - минус две - и то слабоваты, - ответила Настя.
Она показала, как надевать и снимать контактные линзы. Мне потребовалось минут сорок, чтобы научиться этому. В конце концов я надела их и не стала вынимать. Тогда Настя подарила мне футляр для очков. Я положила очки в футляр, а футляр на дно сумочки. Настя проводила меня до станции и на прощание сказала:
- Как экзамены будешь сдавать, очки не снимай. Я слышала, что преподы относятся к студентам в очках более... эээ…
- Благосклонно, - подсказала я.
- Да. Не так придираются.
Я села в электричку, вынула из сумочки учебник, но волнение мешало мне готовиться к экзамену. Я смотрела в окно, что называется, во все глаза. Меня восхищает природа Ленобласти. Сосны тут не такие, как у нас в Белом Яре. Тут высокие, стройные, а у нас пышные, низкорослые. Всё же до Зеленогорска я пыталась внимательно читать учебник. Но после Зеленогорска в вагон стали заходить транспортные торговцы. Готовиться стало невозможно, и я решила попробовать надеть очки. Вначале у меня двоилось в глазах, и все предметы казалось слишком мелкими. Я сняла очки, когда услышала: "Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка Песочная". На этот раз расплывчатость сохранялась дольше - минут 10-15. У меня бешено забилось сердце и перехватило дыхание от волнения. Но моё сердце забилось ещё сильнее, когда я вспомнила, что я в контактных линзах.
В ту пору не было всяких там дурацких ЕГЭ. Я успешно сдала единственный полагавшийся мне экзамен по физике. Я готовилась к нему, не снимая очков. И на экзамен, по совету Насти, я надела длинную черную юбку, белую блузку и жакет цвета кофе с молоком. Завершали ансамбль изящные настины очки, украшавшие моё лицо. Опытный экзаменатор сразу понял, что я отличница, и отнесся ко мне благосклонно.
Когда я узнала, что зачислена в СПбГУТКМ, то поехала домой. А перед этим я купила на рынке солнцезащитные очки с диоптриями. Я уже твёрдо решила испортить себе зрение и купила очки на 1 диоптрию сильнее, чем я носила, то есть -2,5 диоптрии. Однако чувствовала в них некомфортно. Голова кружилась. Я забыла сказать: у нас в семье никто не носил очков. И я не стала ничего говорить маме. Чтобы не шокировать её.
Мама с братишкой встретила меня в Михайловке. По дороге в Белый Яр были обычные расспросы. Как только мы пришли домой, она внезапно перешла к волнующей меня теме.
- Тетя Маша звонила и сказала, что ты разбила очки. А я и не знала, что у тебя плохое зрение. Давно тебе выписали очки?
- Недавно, - солгала я.
- А я, как узнала, тоже пошла к глазному. Зрение-то у меня хорошее, только руки короткие стали. Ну, мне и выписали очки для близи. Теперь читаю в них.
- Мы теперь обе носим очки. Покажись, - попросила она.
Я надела очки. Брат увидел меня и закричал:
- У кого четыре глаза, тот похож на водолаза!
- Умнее ничего не мог придумать?! - я хотела схватить его и отвесить ему подзатыльник, но он убежал от меня на безопасное расстояние. А мама сказала:
- Можно твои померить?
- Конечно.
- Ой, я в них ничё не вижу. Читать совсем не могу.
- Они минусовые, мама. А у тебя плюсовые.
Глава 2
Не буду описывать начало учёбы — первые волнующие дни.
Расскажу лишь об одном случае.
Две девушки со второго курса нашего факультета обсуждали какого-то парня. Я услышала его имя: "Степан" — и прислушалась к их разговору.
- Он какой-то навязчивый, странный... Пристально смотрит.
- По-моему, наоборот. Он идёт и никого не замечает.
Девушка, отпустившая первую реплику, была в очках. Вторая — без.
Это укрепило мою решимость испортить зрение.
Однако мною овладело какое-то странное чувство: я стеснялась показаться Степану на глаза, и боялась, что он увидит меня в очках. Почему? Сама не понимаю. Это как-то странно.
В нашем университете четыре корпуса: один на улице Подрезова, другой — на Подковырова, третий на пересекающем их Среднем П.С., а четвёртый, в котором располагались общага и столовая, - на Байдуковском проспекте.
Я внимательно изучила расписание занятий — моё и Степаново. В те дни, когда мы занимались в одном корпусе, я носила контактные линзы, очки надевала только в аудитории после начала урока.
Но однажды он всё таки увидел меня, поздоровался. Он шёл мне навстречу своим быстрым шагом. Пройдя несколько метров, он повернул обратно.
Он подошёл ко мне и спросил меня:
- Знаешь, чё хотел спросить... э-э-э... По дому не скучаешь?
- Конечно, скучаю, - кратко ответила я, еле сдержав дрожь в голосе.
Но к тому времени я уже успела снять очки и положить в сумочку.
День рожденья мой не на праздник похож — третье декабря. Степан как-то узнал эту дату и подарил мне две книги. Одну из них - «Гордость и предубеждение» - я прочла запоем, не отрываясь и не снимая очков. Впрочем, никакой гордости или предубеждения я к Степану не испытывала. Просто чего-то стеснялась.
Другая книга была с намёком - «Соглядатай» Набокова — о молодом человеке, влюблённом в близорукую девушку.
- Совершеннолетие — важная дата, - важно сказал Степан.
- Мне только семнадцать, - поправила я. - Я пошла в школу в шесть лет.
- Правда? Извини.
- Да ничё страшного.
Тётя Маша предложила мне отметить день рождения в воскресенье у них в Выборге. Я ела у них всякие вкусные угощения.
Когда Настёна узнала, что я до сих пор надеваю контактные линзы, она испугалась за меня:
- Ты что, это опасно! Нельзя перенашивать!
- Да я их не каждый день надеваю.
- Всё равно нельзя их носить больше трёх месяцев.
Она рассказала мне всякие ужасы о конъюнктивитах и кератоконусах, о белковых отложениях и о сосудах, прорастающих в роговицу. Я тоже испугалась и решила больше не носить никаких контактных линз. Только очки! Никакие сосуды никуда прорастать не будут.
Я уже не замечала, что на мне были очки.
Но Настя посоветовала мне не читать в очках, а для работы за компьютером приобрести более слабые. «Ну что же, это мысль, — подумала я. - Буду читать в более сильных очках».
На обратном пути я снова услышала громкий голос транспортного торговца очками. На этот раз я купила очки -3,5 диоптрии. «Мне для дали», - объяснила я торговцу.
Померив их, я снова увидела необычайную яркость и кристальную чёткость. Какая красота вокруг! Яркие краски жизни!
Перед сессией я чувствовала нервозность. Я очень боялась не сдать зачёты и экзамены и вылететь после первого же семестра. Но когда я надевала более сильные очки, мне становилось легче. Всё же я не могла долго читать в очках -3.5 и поэтому чаще пользовалась очками -2.5 диоптрии.
Степан оказывал мне знаки внимания, но держался как-то отстранённо. "Может, мои очки недостаточны сильные для него?" - думала я. Но позже я узнала, что он решил встречаться только с совершеннолетними девушками. Такой у него был принцип.
Сессию я сдала почти на отлично. Только одна четвёрка. На зимние каникулы я поехала домой, взяв с собой все три пары очков.
Я решила походить несколько дней без очков. Что я обнаружила: вблизи вижу хорошо, а вдаль мутно. Муть сохранялась несколько дней подряд. И я снова надела очки -1,5, подаренные Настей. Я видела в них прекрасно и вдаль и вблизи.
Подумать только, каких-то полгода назад у меня было стопроцентное зрение!
Всё, назад дороги нет, поняла я. Мне теперь терять нечего. Зрение уже испорчено.
Теперь только вперёд, к новым оптическим вершинам!
Каждый день у меня начинался с того, что я надевала очки. Я снимала их вечером, когда ложилась спать. Даже на уроках физвоспитания я была в очках, они сидели на мне хорошо и не спадали.
Перед весенней сессией был день рожденья у Настёны. Я поехала к ней в Выборг. Чтобы не было лишних вопросов, я надела очки -1,5. К этому времени я уже привыкла к -3,5. Я смотрела в окно вагона. Деревья, дома и названия станций казались размазанными. Это не проходило.
Настя заметила, что я щурюсь.
- Тебе надо к окулисту, - предложила она.
Но я боялась идти к врачу.
- Моё зрение не изменилось, - сказала Настя, - по-прежнему минус две. Померь мои очки.
Я надела её очки. В них было лучше видно, но когда я посмотрела в окно, то снова увидела некоторую расплывчатость.
Подумать только, всего лишь год назад у меня было идеальное зрение! А теперь хуже, чем минус две.
Степан был неизменно внимателен и обходителен со мной. И после моего восемнадцатилетия мы начали встречаться.
Это было чудесное время. Я никогда не забуду дни наших встреч. Я словно летала на крыльях, как птица. Всё во мне пылало, словно огонь.
Глава 3
Он смотрел на меня так, что мне казалось, будто он похож на жеребца, когда тот бьёт копытом землю. Или, скорее, он мне напоминал бугая (но вовсе не размерами) во время гона. У нас в Белом Яре один бугай в начале июня насмерть забодал старого пастуха. Его взгляд на меня был исполнен страсти, и, казалось, он едва сдерживает свои чувства, готовые выплеснуться наружу. Но меня вовсе не пугала его страсть. Наоборот, восхищала и ещё больше воспламеняла мои собственные чувства. Я готова была визжать от восторга. Он же при этом никогда не выражал бурных эмоций, не выставлял их наружу. Я только видела, как дёргаются мышцы его лица. Те, которые на скулах.
Степан был нежен ко мне, обращался со мной, как с принцессой. Я никогда не забуду наш первый поцелуй. Я хотела снять очки, но он жестом остановил меня, крепко обнял, прикоснулся губами к моей шее и нежно поцеловал в левую щёку, а затем в губы. Я была в восторге.
- Вау! Где ты научился целоваться?
- Нигде. Я первый раз целуюсь с девушкой.
- Первый?!
- Ну да. Я тебя не обманываю. До этого я ни с кем не целовался. Веришь мне?
- Я тебе верю. Я тоже ни с кем. Это мой первый поцелуй.
Я думала, что это будет прекрасно, но это превзошло мои ожидания. Я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. И так продолжалось несколько месяцев. Он постоянно восхищался моей красотой. Оказывал мне знаки внимания. Дарил цветы Водил в музеи, театры, на концерты классической музыки. И всякий раз это была прекрасная музыка. Я понимала, что у него превосходный вкус. Иногда по пути мы заходили в магазины оптики. Я мерила разные оправы, а он меня фотографировал.
Летом, после того, как мы сдали экзамены, он остался в Питере под предлогом того, что ему нужно проходить практику на одном из местных предприятий. Я тоже хотела остаться, но родители упросили меня поехать домой в Белый Яр, сказали, что очень скучают. Вначале он писал мне письма (в которых выражал свои чувства) почти каждый день, но потом он стал писать суше, реже, короче. Я почувствовала, что он охладевает ко мне. Когда, наконец, он приехал в Белый Яр, я заметила, что в его глазах больше нет той радости и страсти, которые были у него прежде.
В сентябре в Питере мне показалось, что я ему в тягость, что он начинает избегать меня и уклоняться от моих объятий. И тогда я сменила очки.
На рынке продавались безободковые очки -5 диоптрий. Они выглядели заметно сильнее, чем -3.5 диоптрии, которые я носила прежде. Силовые кольца появлялись и блестели на солнце, когда я поворачивала очки. Увидев меня в новых очках, он спросил меня:
- О. Ты сменила оправу.
- Не только оправу, но и линзы. У меня ухудшилось зрение. Теперь минус пять.
У него перехватило дыхание.
- Сочувствую. Тебе очень идут, - сказал он дрожащим голосом.
- Правда? Ты мне на этой неделе не звонил.
- Был очень занят, - он опустил глаза.
- Ты что? Ты меня разлюбил?
- Нет, что ты.
- Ты меня любишь?
- Да, люблю, - и он снял с меня очки и поцеловал в переносицу, а затем в левое веко. После этого он осторожно надел на меня очки, усадил меня на диван, а сам сел на пол к моим ногам. И, как будто желая доказать свои слова, он приложился губами к моим ступням, а затем поцеловал каждый пальчик моих ног. После десятикратного поцелуя я сказала ему:
- О, я верю. Ты меня любишь.
"Но это доказательство не любви, а страсти, которая может снова остыть". Но я отогнала эту мысль.
Следующие два семестра мы встречались с ним как прежде. Казалось, он снова проявляет ко мне те же чувства. Но перед весенней сессией он снова начал отдаляться. И я поняла, что теперь это необратимо. Всё указывало на то, что он хочет "спустить дело на тормозах", как он обычно выражается. Я обнаружила, что сперва тайно, а потом открыто, он начал встречаться с другой. Это была миловидная девушка невысокого роста. Я узнала, что она не носит ни очков, ни контактных линз. Я познакомилась с ней и прямо спросила её:
- Что у тебя со зрением?
- Ничего. У меня зрение даже выше стопроцентного.
- Это как?
- Ну, я вижу две нижние строчки в таблице.
- А. "Отпечатано типографией Гознака. Тираж столько-то экземпляров", - пошутила я.
- Ну не пятьсот же процентов!
Она поправила волосы. И я заметила в ее ухе маленький изящный слуховой аппарат.
Глава 4
Я поняла, какую ужасную ошибку я совершила в своей жизни. Что я зря испортила своё зрение, и теперь назад дороги нет. Я решила больше не носить эти проклятые очки. Но поняла, что теперь не могу сделать без них и шагу. Чтобы читать, я вынуждена располагать текст очень близко к лицу. Это ужасно неудобно. Старые контактные линзы (у меня ещё оставались две или три пары) мне мало чем помогают.
Мне пришлось нацепить очки, ставшие мне ненавистными, чтобы добраться хотя бы до ближайшей оптики. Мне сказали, будто в "Бармалее", новом торговом центре, что на улице Бармалеева, 6, есть оптика, где бесплатно проверяют зрение и продают качественные контактные линзы. Я зашла туда.
- Добрый день, - сказал мне молодой человек в синей сорочке. На груди у него был бэджик с надписью "Порфирий".
"Какое редкое имя!", - подумала я. Он обратил моё внимание на то, что оправы в свободном доступе и я могу померить оправу, какую захочу.
- Вообще-то я пришла не за очками. Мне нужны контактные линзы. И надо проверить зрение.
- Всё нормально, - сказала офтальмолог, - вы можете носить контактные линзы.
И выписала два рецепта на очки -5 диоптрий на оба глаза (что меня удивило, рецепт в точности совпадал с теми очками, которые были на мне) и на контактные линзы -4,5 дптр.
- Почему на контактные линзы слабее?
- Из-за вертексного расстояния. Оно у вас 14 мм.
- А! - сказала я, хотя ничего не поняла.
Тогда мне было девятнадцать. С тех пор прошло несколько лет. Я окончила университет и осталась в Питере. Моё зрение немного ухудшилось с тех пор. Я снова перешла на очки. Порфирий помог мне выбрать самую лучшую оправу и предложил утонченные линзы из материала фирмы HOYA. За что я ему благодарна. Ношу -5,75 диоптрий на оба глаза. Я примирилась с этим. Но когда я вижу моего неверного возлюбленного, то перехожу на другую сторону улицы.
Когда я поведала свою печальную историю Порфирию, он посоветовал мне записать её в назидание потомкам, или наговорить на кассету. Я воспользовалась последним советом, наговорив историю на кассету.
Эпилог.
Я догадалась, что слушатели и читатели моих воспоминаний жаждут хэппи-энда. Что ж. Могу их обрадовать. У меня всё нормально. Я окончила университет с красным дипломом и устроилась на хорошую работу. И в моей личной жизни порядок. Я познакомилась с очень хорошим молодым человеком и полюбила его. Он тоже любит меня. Я в этом уверена. Он надёжен и искренен со мной. Я чувствую себя с ним, как за каменной стеной.
Что его привлекло во мне? Не моя внешность и не высокая степень близорукости (он вовсе не является оптически одержимым, как когда-то Степан). Никакого впечатления не произвело на него то, что я вынуждена носить очки с линзами минус шесть с половиной диоптрий. По его словам, его восхищают мои внутренние качества, а также то, что я в свои двадцать семь сохраняю девственность. Вернее, сохраняла до самого дня нашей свадьбы. Если кому интересно, ни во время свадьбы, ни первой брачной ночью я не снимала очков.