Дневник Фигуриста

      16 апреля – 74 г.
      Решил писать дневник. Меня зовут Антон. Мне 7 лет. Я хожу в первый класс и на балет. Я ненавижу балет. На улице идет дождь. Я живу с мамой и папой в Москве. Больше писать не о чем…
      12 мая – 75 г.
      Сбылась моя мечта – меня забрали с балета и отдали в школу фигурного катания. Я люблю кататься на коньках, и папа уговорил маму. Мама хочет видеть меня артистом, а папа спортсменом. Что хочу я, никто не спрашивает. К нам в класс пришла новая математичка. Она молодая и веселая и всему классу понравилась.
      4 января – 76 г.
      Хорошо отметили Новый год у нас дома. Пришло много гостей. Была елка и много вкусного на столе. Мне дали немного выпить. Немного кружилась голова и было смешно. Меня попросили станцевать «Яблочко», я не хотел, но мама заставила. Меня спрашивали об успехах в спорте. Успехов нет. Фигурное катание оказалось хуже балета, но я молчу, неизвестно куда меня пошлют, если я откажусь. Я люблю хоккей, часто играю во дворе с ребятами. Вчера мы выиграли два раза и один раз проиграли. Моей клюшкой играть неудобно, но новую мне не купят, даже не спрашиваю. Вчера дернул Люську за косу, чтоб не путалась под ногами. Меня обидел Юра, я бы дал ему по уху, но он больше меня и самый сильный в классе, с ним драться не интересно.
      14 марта – 77 г.
      Вчера пришел с тренировки, очень устаю, три раза падал, сильно болело колено и рука. Такой тяжелый спорт это катание! По телевизору все выглядит так красиво, а на деле все так тяжело и больно. Падение – боль, боль – падение. Вот и все. Записался в секцию хоккея, там же на катке, очень нелегко, но хоккей очень нравится, хотя и там очень тяжело. Тренеры очень строгие.
      А Ленка оказывается красивая девчонка. Только недавно заметил. «А я все смотрю, глаз не отвожу» - противный мотивчик, никак из головы не выкину.
      Вчера купили новый телевизор «Рекорд». Он больше чем старый и цветной. Хочу посмотреть, но мама не дает. Надо учить уроки, но так не хочется.
      18 сентября – 78 г.
      Давно не писал. События есть, но они скучные. Прочитал в библиотеке всего Жюль Верна, очень мне нравится также Герберт Уэллс и Беляев. Люблю еще сказки, но никому не говорю, будут смеяться, и так пацаны смеются, что занимаюсь девчоночьим спортом. Попробовали бы они на моем месте. Хоккей пришлось кинуть. Родители узнали, тренеры тоже и все ругались, но у нас во дворе продолжаю играть. У нас даже свой тренер есть. Один хоккеист приходит. Завидую ему. Не нужно ни  от кого скрываться.
      Позвал Саша на свой день рождения, но я не пошел. Не знаю почему. Мне нравится Юля с соседнего двора. Она старше меня на год. Очень красивая коса и глаза. Но она встречается с большими ребятами,  и я к ней не подходил.
      14 ноября – 79 г.
      Ура! Получился мой первый тройной! Тренерша очень хвалила, было приятно. Поехали на соревнование в Ленинград. Красивый город, но у нас каток все же лучше. Я хорошо выступал. Мне хлопали. Получил грамоту. Родители ее всем показывали. Продолжаю заниматься хоккеем. У меня появился новый друг Мишка, очень хороший парень, неплохо играет в хоккей, не жадный, пасует очень хорошо. Я пригласил его домой. Читаю Чехова, очень мне нравится.  Ходили классом на «Преступление и наказание». Мне понравилось, но непонятно, какой смысл было ему их убивать. В зале было скучно. Потом пошли гулять в парк, ели мороженое. У одной девочки не было денег, я ей купил, она улыбнулась мне и сказала «спасибо». Она мне не очень нравится, но все равно было приятно на душе. Все говорят, что я добрый. Мне нравится делать хорошие дела. Не понимаю людей, которые всем делают плохо.
      26 октября – 80 г.
      Меня поставили в пару с Катькой. Она неплохо катается. С ней легко и тренеры утверждают, что у нас есть будущее. Недавно приехали со сборов, которые проходили на побережье Черного моря. По утрам бегали кроссы, потом купались и играли. Там и произошло то, чего я долго ждал, и немного нервничал, все произошло как-то быстро и совсем не то, что ожидал, неужели это и есть любовь. Что-то непонятно. Читаю Марк Твена, Джека Лондона, Хемингуэя, жаль, что мало времени.
      16 сентября – 81 г.
      Неплохо провели прошлый сезон. На нас возлагают определенные надежды, а это накладывает напряжение.
      Продолжаю встречаться с Таней, хотя она на 4 года старше меня, сейчас я хорошо понимаю разницу между девчонкой и взрослой женщиной. С Таней у меня все по-другому. Теперь я с полным правом могу сказать, что стал мужчиной.
      Отец Катьки был у нас дома. Кто бы мог подумать, что у нее отец занимает такое высокое положение. Он в шутку называл меня своим женихом, явно намекая, что я нравлюсь его дочери, я и сам это знаю, ну и что, я нравлюсь многим, но не все нравятся мне.
      Неожиданно стал увлекаться историей, оказывается это очень интересно, пытаться узнать, как жили люди прошлого.
      14 марта – 83 г.
      Очень много событий произошло в моей жизни. Мы стали успешно выступать, выезжаем за границу, открыл для себя новый мир, масса впечатлений, немного ухудшились мои отношения со знакомыми ребятами, с которыми я продолжаю играть в хоккей в свободное время, хотя го явно немного. Пришли однажды на наше выступление, вели себя очень глупо, кричали разную ерунду, вели себя как дети, не могут мне простить, что я занимаюсь не мужским спортом, правда их поразила вся эта атмосфера, то, что мы получили за свое выступление медали и как нам хлопали, и публика приличная, не то, что на хоккее, я им потом сказал, пусть хоть один повторит то, что я могу, я отдам эту медаль, но они даже не пытались, на это нужно много времени и колоссальная затрата всех сил. Я чувствую, что они мне завидуют, хотя я вроде бы не изменился, все так же играем, весело проводим время, но какое-то охлаждение с их стороны все же заметно. Конечно, приятно когда с одной стороны тебя замечают, но с другой, это начинает просто раздражать. Я заметил интересную вещь. На хоккее все кричат, включая даже девочек, ведут себя развязно даже когда приходят на тренировки, в фигурном катании совсем другая картина. На тренировки часто приходят одни и те же девочки, ведут себя очень тихо, к ним уже давно привыкли и не обращают внимания. А потом ждут тебя на улице, я даже в особо холодные дни стараюсь побыстрее выходить, чтобы они не мерзли, идут сперва за мной, потом исчезают.
      Особенно одна запомнилась, в пушистом воротнике. Выхожу рано утром из квартиры, а она уже у подъезда ждет, и опять просит автограф,  который уже раз, и протягивает листок, а там телефон и имя валя, но нет у меня ни времени, ни желания, ни даже сил, так устаю от этой жизни. Да и позвонишь одной, завтра еще десять придут. Есть у меня с кем встречаться, а Катька на меня дуется, я то чувствую, переживает, что я только ее партнер, но я ничего не могу сделать. Она еще ребенок, а мне нравятся взрослые женщины. Жалко, что почти нет времени на чтение, сколько хороших книг появилось, но странное дело, что-то разонравилась мне фантастика, а ведь раньше оторваться не мог, другие вещи интересуют. Родители говорят, что я сильно повзрослел, ну это естественно, да и гулянки вечные мне уже не так нравятся, что-то скучновато на них, все время одни и те же плоские шутки, но ничего нового.
      26 сентября – 84 г.
      Не знаю, как буду писать об этом…Ушла из жизни мама… Наша квартира опустела, стала приютом печали и страданий души. Уже много прошло времени, а все не могу привыкнуть к этой страшной мысли. Все получилось как-то нелепо, если конечно можно применить это слово, и тому непоправимому, что произошло и уже никогда не вернуть. Мы возвращались с какой-то гулянки, папа сидел за рулем, мама была рядом с ним, я дремал сзади все произошедшее в дальнейшем, смутно вспоминаю, как кошмарный сон, который будет преследовать до конца моей жизни. Папа немного выпил, но я думаю не в этом причина аварии, он о чем то ругался с мамой и случайно выехал на встречную линию, и чтобы избежать столкновения с приближающейся машиной, слишком резко вывернул руль и потерял управление, наша машина ударилась в дерево, как раз с той стороны, где сидела мама…дальше просто не хочется вспоминать…
      Папа остался невредим, меня немного помяло и я сломал руку в нескольких местах. Моя жизнь также была сломана, два сезона потеряны, рука зажила, но врачи не рекомендуют поднимать тяжести, а моя «тяжесть» - Катька, очень тяжело пережила все это. Мы были как одно целое, и были способны на многое, в нас верили, но, главное, мы верили в себя, и строили самые радужные планы. Сейчас все потеряно, не только для меня, но и для Катьки тоже. Ей нашли нового партнера, но неудачно, другой тоже ей совсем не подходил, время не стоит на месте и соперники тоже. Век фигуристов короткий, и если ты не добился успехов в молодости, то уже трудно рассчитывать на что-то большее в дальнейшем. Я не хотел видеть жалости в чьих-то глазах, и перестал ходить на каток. Правда поддерживаю отношения с друзьями-соперниками, они держат меня в курсе всех фигурных, да и не только их, событий.
      Не знаю почему, но не проходит чувство вины перед Катькой, не могу с ней встретиться глазами…Папа совсем опустился, жизнь померкла для него, он себя во всем считает виноватым, в принципе так оно и есть, но я никогда не скажу ему об этом, он перестал интересоваться не только собой. Но и мной, видно чувствует, что не имеет права спрашивать меня о чем-то.
      Мы с ним мало общаемся. Жизнь моя резко переменилась, школа окончена, что делать дальше не знаю, не могу заставить себя ни учиться, ни работать, хожу на какие-то подготовительные курсы, больше просиживаю, чем учусь. Одним словом апатия. Говорят, время лечит, но что-то затянулось это лечение. Много читаю, размышляю, увлекся философией, вернее стараюсь что-то понять в ней, не с кем особо поговорить, друзей много, а чувство одиночества не проходит.
      26 декабря – 86 г.
      Ушел из жизни папа. Через месяц, как я пришел из армии. Его не убила его болезнь, он сам желал смерти. Самому нелегко признаться, но я легче пережил его смерть, чем смерть мамы. Я знал об этом и был готов. И какое-то чувство облегчения, хотя я его, конечно, очень любил, но исчезла эта гнетущая атмосфера вины и траура. Я как бы освободился от тяжести всей жизни в закупоренном склепе. Ничего не собираюсь менять в комнате родителей. Пусть все будет, как есть. Убрал со стен только их фотографии. Впереди целая жизнь, которой я волен сам распоряжаться, два года я не был дома.
      Армия – это неплохая школа жизни, которую каждому не мешало бы пройти. Через неделю иду уже работать, сидеть дома не собираюсь, также буду готовиться к поступлению в институт, пойду по стопам отца. Его приятели пригласили работать в свою контору, где он был начальником. Его уважали, но не знаю, как отнесутся ко мне. Было очень приятно встретить Мишку, он пришел на год раньше меня. Работает механиком, очень доволен, предлагает свою помощь, что очень кстати, я в машинах не очень разбираюсь. Машина это хорошо, но забирает много времени за ней смотреть. Познакомил меня со своей девушкой. Довольно милая, собираются пожениться. Мне тоже советовал. Я теперь выгодный жених. Своя квартира, машина, денег хватит на долгие годы, тем более я не транжира, но мне об этом рано еще думать. Нужно учиться, погулять еще хочется и также сбросить с себя оцепенение последних нескольких лет.
      14 ноября – 87 г.
      Как хорошо, что удалось мне поступить! Именно туда, куда хотел мой папа, в финансово-экономический, да еще и на заочное отделение! Это просто великолепно для меня. Работаю я по своей будущей специальности. Работа нормальная. Я всем доволен. Познакомился на одной вечеринке с Владом. Он также бывший спортсмен, занимался борьбой, нормальный парень. Мы с ним быстро нашли общий язык. Пригласил нас Мишка на свадьбу. Он заказал большое кафе, пришло полно народу. Погуляли неплохо, хотя не без приключений. Я пришел с двумя девушками, так получилось, что Маринкина подруга тоже захотела присоединиться, хотя ее никто не звал, а Маринка без нее ни в какую. Пришлось взять двоих, что вызвало насмешки, но все быстро успокоились, все было организовано превосходно, если бы не Веркин муж только. Кто мог ожидать, что он окажется такой идиот. Напился до безобразия, стал буянить, упал со ступенек или ему кто-то «помог», неважно. Нашли двоих дурачков, меня и Влада успокаивать его как своего знакомого. Вызвали скорую помощь, а он полез в драку с санитарами, те отказались его брать, мы насилу их уговорили, обещая помощь, с трудом втолкнули его в машину, он же здоровый, как бык. На нас с кулаками накинулся, все-таки достал меня пару раз, я его за одну руку держал, Влад за другую, довезли все-таки до больницы, а то санитары по дороге его точно бы скинули. В больнице его даже не хотели перевязать, кровь капает, так уборщица ведро поставила, мы с Владом кинулись за врачом, он подходит и спрашивает, кто он по национальности. Мы начали кричать, свой парень, перевяжите его, наконец!
      Как будто это имеет значение. В нашу скорую лучше не попадать, в конце концов, его перевязали, но это стоило нам немало нервов, он уснул, а по дороге обратно Влад вдруг вспомнил, что у того кольца золотого не оказалось, которым он накануне хвастался, санитары точно не взяли, наверное, потерял по дороге, но нас же обвинят. Слава Богу, что Сашка снял его заранее, т.к. предвидел это, мы только облегченно вздохнули. Проводили затем домой своих дам, только под утро пришел домой, отсыпался полдня потом.
      Опять проснулась во мне жажда познаний, увлекаюсь всем понемногу, начал читать «Библию», беру в библиотеке разные научные книжки, даже начал ходить на лекции, столько всех дел, что с трудом успеваешь, жалко только, что поговорить обо всем этом не с кем. Люди не интересуются, у всех свои проблемы.
      22 августа – 88 г.
      Столько изменений в жизни, что с трудом успеваешь осознать все перемены. Учеба оказалась сложнее, чем предполагал, но я справлюсь. На работе приобрел необходимый опыт и теперь прекрасно обхожусь без советников. Свой короткий отдых провел с друзьями на даче у Сашки, озеро мне очень понравилось, лес, тишина, хотя насчет тишины я бы не сказал, гулянка за гулянкой, ничего нового. Интересно провести время одному, сколько можно выдержать?
      Когда ехал в метро, неожиданно встретил Катьку, она была с каким-то парнем, мне как-то неудобно было спрашивать кто. Она изменилась, похорошела. Обменялись ничего не значащими фразами. Пришел потом домой и мотался из угла в угол, не могу разобраться в себе. Не было у нас любви, кроме спорта ничего не связывало, но какое-то чувство потери, или ностальгии, что упустил что-то или не так сделал. Какая-то досада, сожаление осталось, или ревность, хотя нет причин на это, кроме того, что все произошло не по моей вине.
      Не ожидал же я в самом деле, что на шею кинется? Но даже в гости не пригласила, среагировала как-то вяло, наверное, все забыла, в жизни все меняется очень быстро, и приходится каждый раз рвать цепи прошлого, а это нелегко. Неожиданно позвонил Олег, я, конечно, был рад его услышать, сколько лет не виделись.
      Он закончил с фигурным катанием, занялся бальными танцами, говорит много знакомых фигуристов там занимаются, у них даже своя компания, проводятся конкурсы, в общем весело, меня все помнят и приглашают присоединиться, тем более женщин полно, а мужчин не хватает.
      Бальные танцы – знакомая для меня область, хотя особым желанием не горю, да и времени маловато, но хотелось вернуться в знакомую атмосферу, новые знакомства, впечатления, да и скучал я по своему прошлому, ведь столько лет тяжелого труда, столько успехов и надежд, а в результате одно, но очень жестокое разочарование.
      Мне в принципе нравится, партнерша мне досталась уже достаточно пожилая женщина, очень опытная, и она привыкла быть лидером, хотя, обычно, лидер – мужчина, но мне пришлось подчиниться. Ребята меня встретили хорошо, пригласили раз к себе, столько было разговоров, воспоминаний, некоторые из моих знакомых достигли высот в спорте, конечно, завидую, тем более сам был способен, но не судьба.
      А Люську я не узнал, если бы не сказали кто она, не вспомнил бы, он аже была такой маленькой и незаметной девочкой! Превратилась в настоящую красавицу. Могла бы еще и фигурным заниматься, еще молодая, но говорит, что трудно пробиться сейчас, а просто тянуть лямку не хочется, я ее хорошо понимаю. Жалко, что у нее парень, за такой девочкой не грех ухлестнуть. Но не надо торопить события, в жизни все возможно.
      Учитель бальных танцев оказался похож на Раздватриса из сказки о «Трех толстяках», все его так называют, да и он охотно отзывается, очень приятный, обходительный, с мягкими как у кошки манерами, такой вежливый, положишь его в чай, растает как сахар, к тому же очень высокий, красивый, он гораздо старше меня, но выглядит моим ровесником.
      Все женщины от него без ума, такие мужчины им очень нравятся, к тому же он необыкновенно умный. Но он не для женщин, главное сам не скрывает, держится с таким достоинством, что поневоле его уважаешь, даже если не одобряешь. Человек делает то, что считает нужным, не скрывает этого, но и не навязывает своего мнения. Это его выбор, его право. Мы как-то раз возвращались с ним вместе домой. Как он рассуждал трезво, с иронией, как глубоки его знания обо всем. Я должен отдать ему должное, с ним интересно, я многое его спрашиваю, он мне все подробно объясняет, тоже отметил мой ум, и отдал должное моей любознательности, что конечно было очень приятно услышать из уст этого, несомненно, умнейшего человека из всех, что встречал. Дружба с ним, несомненно, обогатила меня, хотя о женщинах с ним не поговоришь, по крайней мере, у меня хватит такта не спрашивать об этом. Кончается лето и опять начинается учеба, сессии и т.д. и т.п. Совмещать учебу с работой очень нелегко, но это необходимо. Дни летят быстро, жизнь не стоит на месте.
      12 февраля – 89 г.
      Очень сильно загружен учебой, не успеешь сдать один зачет, как тут же нужно готовиться к другому, не думал, что экономика может оказаться такой занудной, а вот международные валютные отношения мне нравятся. Тем более Раздватрис просвещает, он в этом деле большой спец, и камушками также занимается. Скромный учитель бальных танцев, а богат как Крез, я не считаю себя нищим, но рядом с ним бедный, как церковная крыса. Много беседуем, я у него часто бываю, его любимая тема греческая культура и особые отношения между учителем и учениками, я понимаю, куда он клонит, но не реагирую, мы с ним только друзья. Пригласил меня на Новый год, я сперва не хотел идти, у меня своя компания, но отказывать было неудобно, тем более он обещал, что будут интересные люди, которые любят расслабляться среди своих, что я тоже вроде бы свой, Новый год без женщин, танцев, это потерянное время, но пришлось пойти. И надо сказать я был немало удивлен контингентом его знакомых, он оказался прав, это были интересные люди, но я не ожидал, чтобы настолько. Сам И. явился собственной персоной! Вот уж не ожидал, что и он тоже!
      Были очень интересные и содержательные беседы, мне было немного неудобно, с такими людьми трудно поддерживать разговор на высокие темы, это на уровень выше, чем мой.
      Не понравилось только их высокомерие, но для людей такого масштаба это в норме вещей, тем более, что все катаются как сыр в масле, интересно, что не скрывают всех своих дел и делишек, не чувствуют страха, везде у них свои знакомые, купленные с потрохами. Но с другой стороны чувство уважения к ним, эти люди умеют добиваться своего, но и интересы у них очень высокого содержания. Можно только поражаться их уму и культуре. Пришел домой полный впечатлений. Раздватрис обещал меня еще пригласить на их встречи, он видит мою заинтересованность.
      14 июня – 89 г.
      Интересное событие случилось в моей жизни. Вроде ничего особенного, но все-таки заставляет задуматься о многом. Выхожу недавно вечером после работы из метро и замечаю небольшой кошелек, что валялся недалеко от выхода. Просто удивительно, как его никто не заметил. Видно кто-то только потерял. Прихожу домой, раскрываю свою находку и глазам своим не верю, кошелек набит деньгами: 324 рубля 42 коп. Какая удача! Никогда в жизни больше рубля не находил! Но рано радовался. Нахожу пропуск в институт. Не так далеко от моей работы, всего несколько остановок. На пропуске фотография женщины. Лицо усталое, пожилое, ее имя и фамилия. Представляю, что сейчас творится в ее душе. Сам помню, однажды потерял 5 рублей, как мама меня ругала, несколько дней не мог успокоиться.
      Конечно, мелькнула шальная мысль, оставить деньги себе и забыть обо всем, но ведь все считают меня порядочным человеком, и я сам себя в душе таким считаю, неужели не выдержу это испытание своей совести?! Смогу ли я жить после этого, сознавая, кто я на самом деле. Стоит ли все это этих денег. Разумеется, нет. Я себя достаточно уважаю и у меня есть достоинство, которое не купить за эти деньги. И представляю, какими глазами посмотрит на меня эта женщина, и какое получу я от этого удовольствие, и как радостно и спокойно станет на моей душе, от сознания, что я не мелочный и продажный. На следующий день я дождался обеденного перерыва и поехал к ней в институт. У нее тоже был обед и поэтому пришлось ждать, пока она не появилась вместе со своими сотрудниками, которые обступили меня, не понимая, кто я и что хочу, а потом с удивлением рассматривали меня как редкое ископаемое. Эта женщина взяла кошелек, прижала его к груди, что-то говорила с благодарностью, расчувствовалась и даже поцеловала, затем выудила десятку и протянула ее мне, я не хотел сперва брать, но пришлось. Все так дружно насели на меня, требуя взять, что я уступил и поскорее ушел.
      Представляю, сколько разговоров было после моего ухода. Да, к сожалению это возможно нетипичный случай в нашей сложной жизни, тем более учитывая все эти быстрые изменения, но далеко не в лучшую сторону. Будет ли новое лучше, чем старое? Что-то заставляет меня сильно сомневаться в этом, примеров сколько угодно.
      Раздватрис полностью разделяет мое мнение, и он гораздо более просвещен в этом вопросе в отношении всей страны, но что касается его самого и его друзей, то они не теряются, наоборот, радуются открывающимся возможностям. Предлагают менять все на доллары и покупать камешки. Эти люди знают, что делать. Звонил О., предлагал дружбу и покровительство. Раздватрис стал настойчивей. Рвать с ним отношения и со всей компанией? Но чтобы там ни было, мне интересно проводить с ним время, вести содержательные беседы, мой интеллект, несомненно, возрос в общении с ними, чувствую, что эти люди являют собой знамение нового времени, хочу ли я остаться на обочине жизни или принять условие их игры. Посоветоваться мне не с кем. Да и это не то, чтобы на эту тему с кем-то советоваться. Самое ужасное, что я уже принял решение и сам себя уговариваю.
      24 ноября – 89 г.
      Наконец немного пришел в себя, хотя прошел уже целый месяц после трагической гибели Мишки.
      Все время он стоит перед глазами, веселый, улыбающийся, слышу его смеющийся голос, он больше всех любил жизнь, не мог и минуты устоять на месте, был душой и заводилой нашей компании, и вот его больше нет, осознать его гибель очень тяжело, но понять невозможно, не укладывается в голове, жизнь преподносит такие сценарии, что ни придумает никакая фантазия. Все началось с того, что месяц назад, в полвторого ночи позвонила его жена, спрашивала, где ее муж. Что я мог ей сказать, не видел его пару недель, понятия не имею где он. Он иногда подрабатывал на машине, но никогда не возвращался поздно. Если когда и задерживался, то всегда звонил. В эту страшную ночь, он не позвонил и не пришел. Через час она позвонила снова, и едва сдерживаясь, чтобы не заплакать, стала просить и убеждать меня, что Мишка у меня, с какой-то женщиной, «прошу тебя, пожалуйста», через каждое слово повторяла она, просила, чтобы он пришел домой или хотя бы взял трубку, она все понимает, но все простит, пусть только не заставляет ее сходить с ума от безызвестности, где ее муж, и что с ним. Я ее как мог успокаивал, говорил, что наверное так и есть, но только у меня нет его, а у кого не знаю. Обзвонил всех наших, звонил в милицию, скорую – ничего. Мы все думали, что он где-то напился, завалился к какой-то бабе и спит без задних ног, а утором все прояснится, на него это все же не похоже, но с кем не бывает, все мы не безгрешны. Но если бы все так было…Все оказалось гораздо страшней. Утро, день, вечер – Мишки нет, машина тоже пропала…только на третий день его нашли, за городом, в небольшом пруду, рядом с берегом, милиция сказала, что его душили, а потом кинули в воду, где он захлебнулся, типичное ограбление машины, с печальным концом, было еще несколько похожих случаев. Преступников ищем, как только что-то станет известно, нам сообщат. Пока ничего. Не хочется вспоминать похороны, поминки. Сверлит все время одна мысль, все это могло случиться и со мной, около года назад меня тоже грабили, тогда я взял трех ребят, так с виду нормальные, правда дал им деньги и они вышли и спокойно ушли, никуда не обращался, много возни, а толку никакого не будет. С тех пор стал предельно осторожен. Подвожу иногда женщин, мужчин реже, но вечером вообще не останавливаюсь. Не могу понять психологию преступников, ну хорошо отняли деньги, машину, но зачем лишать жизни! Холодею при мысли об этом, кулаки сжимаются от ярости, душа горит от бессилия, что не оказался в ту роковую минуту вместе с ним, не пришел на помощь. Какой-то стыд, что не случилось это со мной, за то, что так несправедливо устроена судьба, и выдала смерть, да еще такую страшную, Мишке, у кого жена и ребенок, мать и отец, брат и сестра, надежда и опора всей его родни, а не мне, у кого никого нет, жизнь как-то неудачно сложилась.
      Живу неизвестно для чего и для кого. Неужели только для Раздватриса? Даже не хочется об этом писать, об этих всех моих душевных смятениях, так и не смог себе ответить, зачем и почему, но вышло так, что я все таки уступил ему, хотя я не открыл ничего нового, как он мне обещал, вкусив запретный для меня плод, который оказался очень горьким, и мне приходится много пит, чтобы меньше чувствовать и осознавать что я делаю.
      Раздватрис очень важный человек в моей жизни, и я просто хотел сделать ему приятное, за все то добро, что он сделал для меня, он обогатил мои познания, раздвинул границы моего мира. Я лучше и острее стал воспринимать окружающий мир, стал глубже разбираться в людях, научился заглядывать в душу, и становиться на точку зрения собеседника, видеть мир его глазами, научился мыслить не стереотипно и видеть мир не в черно0белом изображении, а в ярком, многоцветном и многограневом, как в калейдоскопе. Только одному не смог, и никогда не смогу научиться, да и это, наверное, невозможно, заглянуть в себя, понять, кто я, разобраться в себе.
      Все произошло именно так, как он хотел. Мы поехали в Сочи в начале сентября. Остановились в «Жемчужине», все было там очень уютно и красиво. Даже пляж отдельный, правда каменный. Тогда погода была великолепная, солнечно, но не жарко, вода теплая. Все было, кроме настроения, очень подавленное состояние, но это легко объяснимо. Удивило меня то, что он оказывается знал об интересе ко мне О., но не только это, а что уговаривал меня быть «помягче» с ним. Сказал, что такой интересный парень как я не может принадлежать только одному, а он будет ценить время, проведенное со мной, но «дружба» с О. и другими членами общества закрепит все отношения и делает меня центром внимания и уважения. Оказывается он «обрабатывал» меня не только для себя, но и для всех! Вот это новость! Переварить ее не так легко, но уже поздно отступать. Слишком далеко все зашло. С одной стороны я вращаюсь в таких кругах, вижу таких людей, провожу так хорошо время, что чувствую свою принадлежность к чему-то высшему, но с другой – за все приходится платить. Есть две стороны жизни, и выбор иногда бывает нелегким. Такое сейчас настроение, ничего не хочется, все валится с рук. Апатия, безразличие ко всему. Часто встречаемся вместе с Сашей и Владом, делимся друг с другом. Но я, конечно, не могу сказать им все. Держу все в себе. Живу двойной жизнью. Жажду общения с умными, богатыми и независимыми людьми, люблю все высокое и красивое, но и общение простое, грубое, тоже мне по душе. Люблю театр и пивнушки, музеи и забегаловки, как это все совместить. Невозможно. Вот и не совмещаю, а живу в двух измерениях. Как бы два человека соединились в одном.
      28 октября – 90 г.
      Столько изменений и так все мгновенно происходит, что кажется, что живешь в каком-то фантастическом романе, который кто-то очень быстро читает, а ты всего лишь сюжет оттуда.
      Как бы ты ни старался жить обособленно, текущие события задевают тебя в той или иной мере. Недавно прошел суд по делу Мишки. Преступников все таки нашли и довольно быстро осудили, слишком много они сделали зла. Целая банда, которая грабила и убивала водителей машин, а сами машины продавали, даже грузовики не остались без внимания. Был с Сашкой, Владом на приговоре, лучше бы не ходил, одно расстройство. Узнал все подробности. С ужасом и состраданием слушали, как его убивали. Он плакал, умолял на коленях пощадить его, но они не могли оставлять свидетеля, за ними тянулась длинная череда преступлений, включая несколько убийств, его долго душили, потом кинули в воду, привязав пару гантелей, но не учли, что было мелко и тело было видно в воде, тем более недалеко от берега, чуть больше метра. Непонятно, как мог захлебнуться, наверное, был без сознания, или, потеряв ориентацию, они сочли его мертвым, но он был еще жив, когда кинули в воду, по крайней мере, так говорилось в суде. Странно было слышать, как адвокат говорил о гуманности преступников, которые были совсем пацанами, хотя ими руководили более старшие и опытные преступники, обосновывая это тем, что перед смертью ему дали выпить два стакана водки, чтобы легче было умирать. Хотя, по-моему, чтобы труднее было сопротивляться. Его не били, не издевались, просто душили, и даже не додушили, а бросили в воду, мог всплыть, но не сделал этого, гантели не упомянул, сам, в общем виноват. Какой-то бред сивой кобылы, в общем трем постарше дали вышку, но я уверен, заменят, посидят и выйдут,  и не таких отпускали. Не суд, а цирк. Страшно было смотреть на Мишкину жену, каково ей было слышать эти речи о гуманности! Бедный Мишка! Какой парень, и такая нелепая смерть. Хотя смерть, наверное, не бывает нелепой. Смерть есть смерть.
      Продолжаю встречаться со всей этой гоп-компанией, стал «своим». Привык, но не полюбил, как меня убеждали, видно это гормональное, чувств никаких никогда не возникало. Не хочется больше об этом писать.
      Пару раз ездили на отдых. В Одессу летом, а недавно в Ленинград. Были в Эрмитаже. Там В. прочел целую лекцию о картинах и художниках, оказывается правильно подобранная краска и грает большую роль в оформлении цветовой гаммы картин, и по ним можно определить какой мастер писал и к какой эпохе они принадлежат, очень интересно было это послушать, потом были в Петродворце, я уже был там раз, но в молодости, а теперь заново пережил всю красоту этих фонтанов и парков, летняя резиденция произвела неизгладимое впечатление, роскошь необыкновенная, но лично мне не нравится то огромное пространство. В отсутствии людей оно начинает давить, ощущаешь себя в пустоте, но возможно я привык жить в ограниченном пространстве, поэтому мне кажется уютным.
       Было довольно холодно, я забыл взять свою теплую куртку, поэтому немного мерз. Отмечали недавно день рождения Раздватриса в ресторане «Прага». Я был там впервые, у него хороший вкус, очень неплохо, официанты все мужчины, такие вежливые, быстрые, такой хороший сервис и еда. Да, это не столовая для простых людей. Интересно, я хотел заметить, но разумеется не допустил такую бестактность, хотя черт дергал, там в основном голубой интерьер, красиво, но так сочетается с присутствующей публикой…Не выдержал, потом сказал наедине Раздватрису, посмеялись вместе.
      Какого-то особого знакомого он попросил обслужить пару дней. Даже отпросился на день с работы. Тот пришел договариваться о каком-то деле. Меня и предупредили предварительно, чтобы на переговорах был посговорчивей. Попросили с раннего утра, я подъехал к «Космосу», позвонил, он просил зайти через пару часов, пришлось по ВДНХ погулять от нечего делать, хорошо, что дождя не было. Вроде все хорошо было, так как они обо всем договорились. Интересно, как они находят друг друга? Наверное, предпочитают иметь деловые связи со своими, ворон ворону глаз не выколет. Впрочем, это не мое дело. Познакомился с Толиком, у него та же история, хорошо обработали парня, но он еще молодой и простой, деньги ему платят и он не задает лишних вопросов и, по-моему, не терзается сомнениями и излишними размышлениями по этому поводу.
      С женщинами общаюсь меньше, чем раньше, возникла не так давно мысль обзавестись семьей, покончить с двойной жизнью и зажить как все нормальные люди, если конечно дадут жить, и неизвестно еще что вообще можно назвать нормальной жизнью в наши дни. Но вдвоем по всей вероятности легче противостоять всем превратностям жизни. Но горизонт пока чист. Подходящей кандидатуры еще нет. Хочется, чтобы была настоящая, и нужно успеть, пока женщины окончательно не свихнулись от быстро изменяющейся обстановки, и «перестроились» до такой степени, что видели бы мужчину не как спутника и друга жизни, с которым и «в беде и в радости», а как предмет уютной и удобной бытовой обстановки, с которым жизнь окажется сплошным праздником. Женщин много, но вот найти среди них ту единственную, оказалось посложнее «тех чудес, о которых не подозревают мудрецы». Наверное, эликсир вечности легче найти, хотя запросы у меня вроде небольшие, но, наверное, мешают те обстоятельства, что хорошо разбираюсь в людях и умею, как шахматист просчитывать ходы намного вперед. Поэтому меня не понимают друзья, которые иногда знакомят, кроме того, что я знакомлюсь сам, хотя это представляет известные сложности, и не так легко, как было раньше.
      Женщины – это сгусток эмоций и жизненных проблем, многие из которых они создают сами, и моя задача не дать вовлечь себя в это. Хотя я допускаю, что возможна встреча с женщиной, которая поразит мое воображение, усыпит бдительность, и я растаю в лучах ее красоты, и буду видеть в любых недостатках проявление несомненных достоинств. Это допустимо и вполне возможно, хотя могут быть исключения, как было недавно с Наденькой.
      Я с ней познакомился совершенно случайно на одном дне рождения, куда меня привела моя дама, временно пользующаяся благосклонностью и не оставляющая надежды превратить временное проживание в моем доме в постоянное. Она была в уверенности, что я пребываю в глубоком раздумье насчет этой возможности, я мудро не разубеждал ее в этом, растягивая этот процесс и соответствующее этому удовольствие быть обладателем всех этих прелестей и соблазнов. Наденька также была с кавалером, который, несмотря на свою заметность и обаяние не соответствовал в смысле умственных способностей, и являл собой временное явление, для такой непосредственной и проницательной натуры, как Наденька.
      Меня привлек ее исключительный шарм, мягкий, грудной, но уверенный голос, несомненный ум, нестандартная красота, женственность и коса. Русая коса, перекинутая на грудь с маленьким розовым бантиком. «Девушка моей мечты» - подумал я мысленно про себя, и решил завоевать ее внимание, что, учитывая условия небольшой квартиры и множества народа, было совсем непросто. «Как зовут обладательницу столь очаровательной косы» - улучив подходящий момент, сделал ей комплимент, и прокладывая тропинку к знакомству.
      «Можете называть меня Наденькой» - подарив свою улыбку, ответила она, начало было многообещающим. Затем я пригласил ее на танец, и после нескольких соответствующих в этом случае предложений, спросил тихо, чтобы слышала только она: «Вам не скучно здесь?» Она внимательно посмотрела на меня и так же тихо ответила: «Немного». Так мы переговаривались, вернее, перешептывались как заговорщики, пока я не взял у нее телефон. Через день я ей позвонил, и мы еще через день встретились. Все было очень красиво, мы поужинали и потанцевали в хорошем ресторане, затем я пригласил ее на чай к себе домой, предварительно договорившись со «временно исполняющей обязанности жены», придумав простую историю, в которую она поверила или нет, но это неважно. Включил красивую музыку, поговорили о многом, все проходило по давно накатанному сценарию, была долгая, страстная и романтическая ночь, за окном шел дождь, балкон был открыт, и белые занавески покачивались в такт ветру, а смелые капельки дождя, которые долетали до нас, оканчивали свое небесное путешествие, растворяясь на наших разгоряченных телах, давая прохладу и насыщая энергией жизненных сил. Мы уснули уже под утро, полностью обессиленные, исчерпав все удовольствия, какие только могла дать природа человеку. Утром я отвез ее в университет, потом мы еще несколько раз встретились. Вроде бы все хорошо, но в этом и загвоздка. Слишком хорошо, но главное быстро. Все произошло в первый раз. Женщину приятно завоевывать как крепость, в борьбе. Крепость под названием «Наденька» пала слишком быстро. Я, разумеется, не ожидал, что она окажется невинной овечкой, и все сделал для ее соблазнения, но она не хотела становиться на выжидательную позицию. Право мужчины пытаться, право женщины отказать, Наденька не воспользовалась своим правом. Все могло произойти и во второй или третий раз, она бы завоевала мое несомненное уважение. Конечно, шустрые девочки мне попадались довольно часто, но никаких надежд у меня на них не было, и расставание не было особенно болезненным. В случае с Наденькой было по-другому. Надежда – а вдруг – была реальной. Я долго мучался сомнениями: «Не упускай свой шанс», уговаривало мое тело. «Будь благоразумен, что быстро начинается, то быстро кончается» - наставляла моя душа.
      В общем, я решил поскорее с ней расстаться, если продолжу свой роман, то рано или поздно это кончится, но гораздо более мучительно. Я думаю, она не поняла, а я не стал ей объяснять, что страсть и любовь это разные вещи. Да и без любви можно жить, а вот без уважения трудно. Такие, как Наденька обычно не принадлежат одному, а ее ум может быть не только достоинством и помощником, но и грозным оружием. Умные женщины – вдвойне опасны, если только у них нет принципов. Я сам не святой и не ищу святую женщину, но она не должна быть опасной.
      10 марта – 93 г.
      Постепенно начинаю осознавать, что снова в домашней обстановке, опять могу ходить по улицам, гулять в парке, улыбаться проходящим девушкам, радоваться снегу, солнцу, дождю, дышать спокойно воздухом, нет больше томительной пытки временем, спертого воздуха, чувства страха и подавленности, что пришло долгожданное время свободы, Ия снова и снова повторяю про себя и наслаждаюсь каждым звуком: «Оковы тяжкие падут, темницы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа». Приходится признать, что жизнь настолько непредсказуема, и иногда предлагает такие испытания, и заменяет привычный мир на мир мрака и неопределенности, где время меняет свой привычный ход, и начинает течь невыносимо долго, твои обычные представления и жизненный опыт, оказываются неприменимыми, и твой разум и все чувства уступают всем звериным инстинктам, жуткому страху, а мерзкое ощущение униженности становится мерой самосохранения, и тем оно ниже, чем выше шансы выживаемости.
      В полной мере я все это испытал на себе. Все началось так обыденно и буднично, что я не придал этому никакого значения и даже радовался оказанному мне доверию. На работе меня повысили, сделав заместителем начальника. Мне доверили право проверять и подписывать накладные и доверенности. Я все выполнял, как полагается, если были какие неясности, обращался за помощью и объяснениями. Конечно, Я прекрасно понимал, что многое делается с многочисленными нарушениями и отступлениями от правил, которые начали так быстро меняться и вступать в противоречия, учитывая всю нынешнюю обстановку, что следовать им было абсолютно невозможно, и сознавал, что многое делается умышленно, с учетом ущерба чему угодно, только не собственному карману. Но государство, которое не способно установить четкие и ясные  законы, тем более что все понятия подвергаются пересмотру, моральные устои рушатся, а честь, достоинство и порядочность подвергаются осмеянию, то такое государство вынуждено расплачиваться за свою некомпетентность. Законы это одно, люди, издающие их и не имеющие ни малейшего понятия, что они творят неправое дело – это другое.
       Человеческая сущность преследует две цели: личное обогащение и власть. Средства для достижения этой цели не выбираются. Каждый старается использовать предоставленные ему возможности, находя для этого источники перекачивания денег в собственный карман. Вернее не каждый, но многие. Но практически все, и я в том числе, лишь небольшой винтик в этой системе, не я, так другой, никакой личной выгоды для меня не было, кроме зарплаты. Благоразумно закрывая глаза на все происходящее, я старался держаться от всего, что внушало недоверие как можно подальше, думая, что если что, меня это не коснется, да и никто мне ничего и не предлагал. Мы играли в популярную всегда игру: «моя хата с краю, ничего не знаю». Когда начало раскручиваться следствие, я не почувствовал для себя никакой опасности. Да, моя подпись была, но из этого ничего не следует, я делал, что мне говорили, за все отвечают люди, что выше меня. Проблемы начались, когда выяснилось, что они не хотят отвечать, а выставляют меня, как если не главного виноватого, то, по крайней мере, соучастника. Мне даже приписали джинсовую куртку – как явное свидетельство взятки!
      Хотя как насчет всех остальных подарков, особенно женщинам, все их получали, как небольшую благодарность за хорошую работу. Больше им нечего было предъявить, т.к. ничего больше и не было. Следователь как попугай твердил одно и то же, никакие разумные доводы на него не производили впечатления. К моему ужасу начальники стали  требовать, чтобы я взял часть вины на себя, как самый молодой и неопытный, чтобы адвокатам легче было строить свою теорию защиты. В том случае мне обещали всего 2 года общего режима, и всех благ после отсидки, иначе… На меня навешивались все грехи в злоупотреблениях, растрате и прочих злодеяниях, давался огромный срок, но самое страшное – с конфискацией имущества, т.е. меня лишали всего. Все, что у меня есть, это квартира, которая уже давно превратилась для меня в одушевленный предмет, место укрытия в этом холодном и злом мире, где я чувствовал себя хозяином и предмет зависти всех моих знакомых. Кроме того, это музей и алтарь поклонения моих родителей. Искать справедливости и правды?! У кого?! А судьи кто? Ба! Знакомые все лица! Волки, рядящиеся в овечьи шкуры. Закостенелые прагматики, не желающие отличать добро от зла. В общем, что и говорить, стал козлом отпущения. Пошел по пути наименьшего сопротивления. Но не имел ни малейшего понятия на что иду, это ничего не изменило бы, правда, в любом случае. Отправили меня в зону. Я особенно не боялся, хотя начитался и наслышался немало. Но все-таки прошел армию, могу за себя постоять. Срок не такой большой, выдержу. Вроде поначалу было нормально. Условия напоминали армейские, работы немного, есть библиотека, где относительно неплохой выбор, есть все необходимое. Еда не ужасная, причем много, жить в общем можно, хотя конечно не курорт. Народ в основном спокойный, у всех небольшие сроки, в основном по глупости, попадались и мелкие воришки, были и яркие, неглупые личности, правда, немного. Условия жизни в тюрьме общего режима – сносные, но проблема не в этом. Выживание – это уже более сложный вопрос. Просыпаюсь утром на второй день, открываю тумбочку, глазам своим не верю, пропало все, даже зубная паста. Взял в библиотеке книгу, не успел прочитать ее, как исчезла и она, а платить за нее мне. Так что пришлось читать только газеты. Носки и те украли, потом купил другие, в них и спал. Исчезало почти все, как в Бермудском треугольнике, никто ничего не видел, никто ничего не знает. Никаких личных вещей иметь невозможно. Но не это самое страшное оказалось. К сожалению, внешняя привлекательность может обернуться не только благом, но и страшным злом. На свою беду я привлек  внимание одного из главных бандюг, которые, к сожалению, заправляют тут всем, создавая атмосферу страха, насилия и беспрекословного подчинения. Сперва он обращался по-хорошему, обещая хорошие условия и прочие блага. Но я хорошо знаю, чем это может обернуться. Уголовные законы очень суровые, и беспощадны к людям этого общества, которые превращаются тут в полулюдей и ведут унизительное существование, вроде касты отверженных. К счастью никто не знал ничего обо мне, что по этим законам, за сокрытие сего факта следовала жестокая расправа.
      Но одно дело – добровольное согласие и общество хоть и циничных, но интеллигентных людей, другое – мрачные личности, которых ты глубоко презираешь, вынуждающие тебя угрозами или силой.
      Разумеется, я отказался. Он разъярился и пообещал, что я еще приползу на коленях, но он уже будет разговаривать со мной по-другому. Конечно, я испугался, это не были пустые угрозы. У этих людей слова не расходятся с делом. Я попробовал откупиться, но он только рассмеялся, обнажив свои золотые фиксы и вызвав такое отвращение, что я с трудом удержался, чтобы не потерять все человеческое и вцепиться ему в горло как хищный зверь. «У тебя нет того, что мне нужно, мне нужен ты, и я не буду ждать долго, мое терпение иссякает!» Я был в смятении и не знал, что делать. Через пару дней на меня ночью накинулись несколько человек и стали избивать, я удивляюсь, как мне не выбили зубы. У меня оказалась разорванной губа и кровь так хлестала, что с трудом я смог ее остановить, при этом так наглотался ее, что меня всю ночь рвало. Я обратился за помощью к небольшой группе людей, которые стояли особняком, но ни во что не вмешивались, среди них было и несколько бывших спортсменов, они мне сочувствовали, но не хотели из-за меня ссориться. Я от них не отступал, это были единственные люди, кто мог помочь, пока, наконец, один из них не решился вмешаться и напомнил этому золотозубому бандиту о каких-то воровских законах, которые тот нарушает, и обещал пустить слух по всем тюрьмам об этом. Это подействовало и мне предложили выбор. Меня бывшие спортсмены предупредили, что мне предстоит нелегкое испытание, которое если я пройду меня оставят в покое. Я сейчас с трудом вспоминаю, что мне пришлось пережить, и как  это все выдержал. В одну ночь меня подняли с постели, но не били, а затащили куда-то в дальний угол, завязали за спиной руки, поставили стул, накинули петлю на шею и предложили «выбор», принять их условия или умереть. Мне, оказывается, положена смерть за отказ такому большому вору в законе, в назидание другим, но и для него унижении брать меня силой, поэтому мне предстоит самому решать, как быть. У меня есть час, если они придут и я буду жить, значит, я согласен и принимаю их условия, если я отказываюсь, значит, мне нужно самому покончить с собой. При этих словах они ушли, даже закрыли дверь и заперли на ключ. С одной стороны, я понимал, что мне не дадут так просто умереть, но с другой я не был в этом уверен. Чего можно ждать от уголовников? Я стоял на стуле, и во мне проснулась такая жалость к себе, что я не выдержал и стал плакать, затем заревел от бессилия и злобы. Умирать не хотелось, хотелось жить, меня обуяла невыносимая тоска, я вспомнил свой дом, море, девушек, друзей, неужели все это кончено? Неужели нельзя унизиться и немного потерпеть, тем более мне сидеть недолго, и это все уже было в жизни. Немного больше или меньше, какая разница. Лучше проявить малодушие, трусость, но жить, а не стать покойником и лежать в земле! Но тут же мне представилось, как я долгие годы буду жить ущемленным, сознавая и упрекая себя за то, что дал себя унизить.  Как предстояли бессонные ночи, когда буду грызть подушку от ярости, как будет мучить совесть, неужели можно жить, когда мое достоинство раздавлено? Я и так себя достаточно мучаю за ту двойную жизнь, что веду, за то, что когда-то проявил слабость, которую, оправдываясь перед собой, я называю глупостью молодости. Как сейчас буду оправдываться, как себя называть, смогу ли я выдержать уже тройную жизнь! Можно ли это назвать жизнью, и кому нужна такая жизнь?! С этими мыслями, захлебываясь в собственных слезах, напрягая все тело, с необычным усилием, и с криком «Будьте вы все прокляты!» я оттолкнул от себя стул, и тут же стал извиваться в невыносимых судорогах удушья. Перед глазами поплыли темные пятна с мелькающими искрами. В голове стучало, как молотком что-то пульсирующее. Мыслей не было, было одно чувство: «Скорей, скорей!» Я не помню, как меня освободили, помню только, как лежал на полу, хотел глотнуть воздуха и не мог, только кашлял, и мне кто-то сильно стучал по спине, тело онемело, все силы пропали, все мысли и чувства исчезли.
      Меня подняли и притащили на кровать, куда и кинули. Ко мне подошли со всех сторон, участливо спрашивая: «Ну, как ты?» Но я плохо соображал, и ничего не мог ответить. Кто-то принес воды, но невозможно было глотать, такая боль была в горле и тошнота, хотелось рвать, но не мог. Я корчился на кровати. Подошли офицеры, но им сказали, что все в порядке, человеку просто стало плохо. Они посмотрели на меня, потом ушли.
      Я чувствую, что они прекрасно сознавали, что происходит, но тоже были  только винтиками в этой страшной системе подавления человеческой личности. Меня оставили в покое. Но начались другие проблемы. Мне пришлось стать членом этой группы спортсменов, которые постоянно враждовали по разным причинам с другими группами, особенно с кавказцами. И несколько раз приходилось участвовать в разборках, неизменно оканчивающихся побоями. Я вечно ходил побитый и только зализывал раны, как собака. Однажды незаметно от других ко мне подошел один кавказец, который был в таком же несчастном положении, как и я и предложил оригинальную, по его мнению, идею. При очередном столкновении мы набрасываемся друг на друга, имитируя драку, этим мы избежим нежелательных ранений. Мы пожали друг другу руки и превратились в злейших врагов для всех. Мы оказались хорошими актерами, и никто ничего не заподозрил. Кое-как закончилась эта пытка временем, меня даже освободили на месяц раньше. Я скоро иду на работу. Выхода у меня нет, меня перевели по собственному желанию в другой отдел, где меньше ответственности, пообещали летом дать путевку, куда я захочу. Меня навещали все мои друзья, за что я им очень благодарен.
      Раздватрис тоже приходил, но я с этой компанией рву и решение мое твердо. У них и без меня хватает. Правда, меня не уговаривали, только сказав, что всегда будут рады моему появлению в их обществе, независимо ни от чего. Раздватрис просил не рвать с ним дружеские отношения. Просто невероятно, как они разбогатели за это время. И вообще такое впечатление, что я попал в другой мир, так много изменений. Москву просто не узнать. Жизнь продолжается. Правда, чувствовать я себя стал неважно. Похудел сильно, начал лысеть. По ночам мучают кошмары, просыпаюсь постоянно потным, что-то стало появляться иногда какое-то онемение рук и ног. Голова часто болит, глотаю таблетки постоянно, тошнота, с желудком проблемы. Был у врача пока свободен, прошел все анализы, рассказал ему все, говорит, нервы расшатаны, но нужно проверить все, дал успокоительные таблетки. Нужен отдых. Я сам знаю, что нужен. Но какой отдых без друзей и женщин. Отпраздновали мое освобождение, говорили без остановки. Жизнь для них стала хуже. Цены выросли страшно, с работой проблемы, но с другой стороны все открыто, информационная и вся другая свобода.
      Мало свободы плохо, много свободы еще хуже. Так устроен мир, и в нем жить и устраиваться. Самый страшный период позади. Я с оптимизмом смотрю в будущее. Никто не может так оценить свободы, как тот, кто когда-то потерял ее и снова нашел. Я только могу подтвердить это. Даже машина осталась цела, не считая украденных колес, только заменил батарею и все. Но как трудно стало ехать, такое движение сумасшедшее, а Москва превратилась в одну сплошную строительную площадку, невозможно никуда проехать. Как изменились люди и отношения между ними. Суждено же мне жить в эпоху резкого изменения, но будет что рассказать детям, если они будут, конечно. Меняется все одновременно и в лучшую и в худшую сторону. Влад говорит, что мы еще будем вспоминать, как хорошо жили. Боюсь, что он сам не догадывается насколько прав. Жалко только стариков. Для них нет никакого просвета.
      Как хорошо, что я послушался Раздватриса и правильно распорядился своими деньгами, иначе, во что бы они сейчас превратились. Такое у меня сейчас радостное чувство, приподнятое настроение, так приятно бродить по Москве просто так без цели. Люблю этот город, люблю свой дом, и свою жизнь, несмотря на все печали и неприятности. Сегодня с Владом берем двух девочек и закатываемся в ресторан. Я ставлю, как обычно. Волнуюсь, как в первый раз, но   это и есть первый, после долгого перерыва. Как приятно снова читать книги, спать в своей постели, чтоб никого рядом не было. Свобода!
      20 октября – 93 г.
      Наконец-то в моей жизни начали происходить значительные перемены. Не так легко оказалось привыкнуть и разобраться в этом новом и удивительно быстро меняющемся мире, всего пара лет и ты оказываешься безнадежно отсталым. Вроде все знакомые вещи начали приобретать незнакомые очертания, с трудом познаешь их новый смысл и назначение. Но если бы только в хорошую сторону, хотя надо признать много положительного есть. Информация захлестнула сознание, границы раскрылись, еще недавно об этом нельзя было и мечтать, сегодня все зависит только от количества средств и возможностей. Но вместе с тем столько отрицательного, что не укладывается в сознании. Народ обеднел, как только выезжаешь из Москвы начинаешь это чувствовать. Много негативного бросается в глаза. Мораль, культура, общественное сознание, все потеряло свою значительность, происходит также обеднение духом и это как мне кажется самое страшное. У людей выбита почва из под ног, особенно чувствуют это старики, страна, не проявляющая о них заботу, не имеет право называть себя цивилизованной. Появилась неопределенность, неуверенность в завтрашнем дне, и это все выливается в раздражение, чувство досады и острой зависти к тому, кто в этих условиях успел преуспеть.
      Иногда такое впечатление, что не выходил из тюрьмы, только получил свободу передвижения. Как будто вся страна сдвинулась в сторону криминальной идеологи. Происходит романтизация уголовных элементов и описывается их развеселая жизнь. Этим стали гордиться, бравировать своими знакомствами с бандитами, им стали подражать. У них сейчас сосредоточены огромная сила и власть, появилось множество последователей и прилипал и просто почитателей и поклонников. Прощайте космонавты и герои полей, прошла ваша пора, пора уступить место новым знаменитостям – ворам и убийцам. Настоящая культура отодвинута на задворки, ей на смену приходит гнусность и похабщина. Невозможно смотреть новое кино, просто поражаешься, неужели его кто-то смотрит. Судя по пустым кинотеатрам, никто. Только еще недавно в хороший ресторан невозможно было попасть, сейчас нет проблем, народ не хочет идти, и даже не отсутствие денег и высокие цены проблема. Просто боятся, и есть все основания для этого, кому хочется попасть в какую-то переделку. У меня есть свои соображения по всему этому, но кому это интересно слушать. Все живут сегодняшним днем, махнули на все рукой, и только стараются приспособиться ко всем возникающим проблемам жизни, которую для них создают, но не сразу, а постепенно, давая сперва передохнуть, осмотреться, повозмущаться и снова сдавливают тебя со всех сторон, и опять все по новой. Мы живем, наверное, в самый тяжелый век, в век прогресса и прозябания, бурного развития технологии и упадка всех человеческих ценностей. Но я, правда, живу как все, лишь со стороны наблюдаю за происходящим. С трудом осознаю недавно увиденное, огромные толпы людей, спешащих поскорее избавиться от оставшихся после всех их потерь, с таким трудом заработанного. Человека трудно обмануть в чем-то малом, он быстро догадается, но как легко его обмануть в большом. Он с трудом может принять такие огромные масштабы. Ему туманят голову цифры, охватывает ажиотаж при виде людей, стремящихся опередить его.
      Приходила весной Александра со своим вечно пьяненьким муженьком и с какими-то друзьями, спрашивают совета, хочет услышать как специалиста по финансам в моем лице мнения, куда лучше всунуть их кровные. Я едва сдержался, чтобы не сказать, куда именно. Я им долго объяснял, буквально по пальцам, показывал журналы и вырезки из газет, раскрыл им весь принцип действия всех этих пирамид. Во всем мире, во всей системе присутствует элемент риска. Деньги, чтобы приносили выгоду, должны быть чем-то обеспечены, производством или товаром и участвовать в обороте, который выражается в определенном доходе, который равномерно распределяется среди всех держателей этих бумаг. Никто ничего гарантировать не может. В пирамидах все зависит от прихода новых денег, которые ничем не обеспечиваются. Они только расходуются, на них приобретается недвижимость, открываются бизнесы и вкладываются в банки, под самый низкий процент. По мере прекращения поступления новых денег, вся система лопается, и вкладчики остаются ни с чем, а владельцы пирамид найдут тысячу и одну причину оправдания. Кто-то может выиграть в первое время, но это своеобразная реклама, для привлечения новых любителей быстрого обогащения. Основная масса проигрывает. Вот так я им все это объяснил, но, по-моему, они это не восприняли, так как не это ожидали услышать. Она потом ко мне еще раз заходила: «Мы решали, мы думали, и решили все-таки вложить, все это делают, одна моя знакомая, другая, даже сама Е. продала дачу, чтобы иметь деньги для вклада. Все не могут быть дураками, даже если все будет, как вы предсказываете, мы все равно успеем сделать свои деньги!» Что я мог ей ответить. Спорить бесполезно. Они хотят верить в поле чудес, это их дело. Бог им в помощь. Вспомнил Брехта: «Идут бараны, бьют в барабаны, шкуру для барабанов берут у самих баранов».
      Что можно объяснить людям, у которых голова ничем кроме этих дешевых мыльных опер, на чем сейчас все помешались, не забита. Лично я ни в пирамиды, ни даже в кубики не играю, и другим не могу советовать.
      Как правы те, кто утверждает, что без связей в наши дни ничего не происходит. Это коснулось меня лично, когда мне предложили новую работу в недавно открывшемся банке. Мне сразу там понравилось, как только зашел, чисто, красиво, новейшая технология, которую я сейчас изучаю и все остальное, хотя весь процесс мне знаком. Новая работа, приятные сотрудники, открывающиеся возможности, перспективы, знакомства.
      Получилось смешно. Меня спросили: «Ну как тебе?» Сразу ответил: «Что за разговоры, согласен». «Но обожди, - говорят,- мы еще не обсудили зарплату». Я не растерялся, сделал удивленный вид, и громко, чтобы все слышали, произнес: «Как? Тут еще и зарплату платят?!» Все стали смеяться. Оценили мой юмор. Как я доволен, что, наконец, избавился от опостылевшей мне конторы, от насмешек и унижений, отношение ко мне изменилось, я хорошо это почувствовал в первые дни. Мне, наверное, никогда не понять, чем именно это было вызвано, а может и ничем, просто такая человеческая натура. Никому плохого не делал, а наоборот всегда со всеми поддерживал хорошие отношения. И все прекрасно понимали, что именно со мной произошло.
      Как можно продолжать отношения и работать с людьми, которые относятся к тебе с презрением и насмешкой. Особенно тот случай в кафе. Мы, как обычно, пошли на обед, я сижу отдельно, никому не мешаю, проходит наша главная, останавливается около меня и с прискорбием в голосе произносит громко, чтобы все слышали: «Бедненький! Тебя, наверное, там обижали». Затем садится рядом с другими, которые потупили головы, от едва сдерживаемых приступов смеха и добавляет с улыбкой: «Он даже похудел от огорчения». Эта молодая Наташа не выдержала, вскочила и направилась в туалет, чтобы вволю посмеяться. А я дурак еще имел планы на нее, представляю, как бы выглядел в ее глазах, каким идиотом. Я поднял глаза на главную. С удивлением посмотрел на нее, да она мне во многом помогла в свое время, но и я немало ее выручал. Кто как не она уговаривала меня ставить подписи, когда я сомневался и требовал дополнительной проверки. Разве сказал я про нее тогда хоть одно слово? Разве она рассказала на суде как все было? Я уже не говорю, чтобы один только раз она навестила меня в тюрьме, или оценила мою жертву. Имеет ли она элементарное чувство порядочности? О совести я и не спрашиваю. Ничего не сказал тогда, встал и сразу вышел. Если бы была пустой и глупой женщиной, не воспринял бы так тяжко, как от человека, которого когда-то уважал и очень даже неглупого.
      Стал после этого ходить в институтскую столовую, там и дальше и готовят хуже и народа больше, но никто меня не знал, и спокойно можно было посидеть в одиночестве. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Сразу кинулся обзванивать всех знакомых в поисках новой работы и вот такой результат! Кроме того, я должен быть даже в какой-то степени ей благодарен за то, что вынудила меня уйти, кроме хорошей работы я нашел Аленку, а это для меня важней всего на свете. Моя Аленушка! Я сейчас держу ее фотографию и глажу. Как мне повезло в жизни, что я ее встретил! Сколько было женщин и впервые это радостное чувство, которое переполняет меня теплом и нежностью, и делает твою жизнь осмысленной.
      Как приятно вспоминать нашу первую встречу. После того, как нашел работу, нужно было  отблагодарить человека, который помог в этом. Для этого случая решил найти какой-то особенный подарок. Пошел искать по дорогим магазинам, их стало так много в последнее время, что хождение по ним превратилось в тяжелый труд.
      В одном из них я обратил внимание на двух девушек, вернее на одну из них. Она была как раз в моем вкусе, светлая, высокая, стройная, не красавица, но довольно приятная. Красивые женщины все равно, что пламя, которое сжигает все вокруг. И к ним опасно прикасаться. Они занимались естественным и любимым для всех женщин делом – выбирали себе обновки. Бедная продавщица, тоже молоденькая девушка, безнадежно уговаривала их купить одну кофточку, которая прекрасно облегала фигуру понравившейся мне девушки, а та кружилась у зеркала, и явно оттягивала тот момент, когда придется отдать понравившуюся ей вещь. Было хорошо видно, что не купит, слишком дорого для нее. Я подошел поближе, прислушался к разговору, выжидая момент, чтобы вмешаться, и лихорадочно обдумывал варианты, как лучше подойти и что сказать. Такую девушку нельзя упускать, я думаю, что достаточно разбираюсь в женщинах, чтобы определить примерно, что они из себя представляют, по их поведению и выражению лица, буквально в первые минуты встречи. Я сразу понял, вернее, может быть почувствовал симпатию к ней, она, несомненно, имеет спокойный характер и дружелюбную натуру. Эти черты мне всегда нравились. Наконец решился подойти к ним и с улыбкой произнес: «Как замечательно лежит на вас эта кофточка! Вы в ней прекрасно выглядите!» Продавщица обрадовалась неожиданной поддержке с моей стороны и с воодушевлением говорит: «Ну вот видите, вы уже сразу мужчинам стали нравиться, что здесь раздумывать». Девушки улыбнулись, но ничего не ответили. А я, не давая опомниться, осторожно дотрагиваюсь до светленькой девушки и подвигаю ее поближе к зеркалу, беру ее волосы и очень плавно перекладываю их, чтобы они спадали спереди на кофточку, добавляю при этом: «А вот так еще лучше, кофточка оттеняет ваши волосы и делает вас еще прекрасней!» Она не выдержала, стала смеяться: «Ну, спасибо уговорили, если бы она стоила бы еще меньше, тогда совсем хорошо бы было». И тут я сделал красивый жест: «Пусть вас не смущает цена, я дарю ее вам». Девушка удивленно вскинула на меня глаза: «Извините, но я не могу принять этот подарок, я вас не знаю, мне неудобно». Тут ее подруга и продавщица накинулись на нее с двух сторон. «Бери…дают – бери!» Продавщица тут же обратилась ко мне: «Пройдемте, молодой человек, расплатитесь со мной». Мы вместе вышли с подружками, те начали меня благодарить, а я загадочно улыбнулся и говорю: «Признаю только одну благодарность, если составите компанию поужинать в приятном месте». Разумеется, я имел в виду не ее подружку, и она это хорошо поняла, пообещала, что придет и мы расстались. Я даже не спросил тогда, как ее звать, так быстро это произошло, и я сильно нервничал, что не похоже на меня в отношениях с женщинами.
      По правде говоря, не надеялся, что придет. Такая девушка не может быть одинокой, но попытка не пытка.
      В назначенное время, красиво одетый, с цветами в руках я стоял в трепетном ожидании. И она пришла! Опоздав всего на 5 минут! Мы пошли в одно небольшое, но очень уютное кафе, мы его с друзьями называем «У Гоги», знакомого Сашки. Он там играет и великолепно поет. Встречаемся там иногда все вместе, но, к сожалению редко. В этом месте сбирается приличная публика, можно потанцевать, есть охрана, поэтому там всегда спокойно и соответственно очень дорого, но никто не обращает внимание на такие мелочи, когда с тобой такое прелестное создание природы! Имя ее мне очень понравилось, очень мягкое, красивое и точно соответствующее ее облику. Мы стали разговаривать. Я сперва хотел выяснить, чем она дышит в умственном понимании, и сразу завел высокоинтеллектуальную беседу, но тут же увидел, то ее тяготит этот разговор. Она не знает, что ответить и как со мной себя вести.
      Первая же встреча могла оказаться и последней, если бы я продолжал в том же духе, поэтому я поменял тактику. Она не была глупенькой и наивной, как я боялся, но просто все ее интересы не совпадали с моими, и не интересовали многие темы, о чем я пытался  с ней поговорить. Я стал проще и Аленка немного приободрилась. Я решил сделать ей приятное, подошел к Гоге и заказал ему старую, но хорошую песню «Я тебя своей Аленушкой зову».
      Он просто молодец, что помнит и это! Вот что значит настоящий профессионал! Мы стали танцевать. Я тут же почувствовал ее пластичность, грациозность и неплохое чувство такта и сделал комплимент. И тут выясняется, что она раньше увлекалась танцами и даже выступала в школьном ансамбле. Какая приятная новость для меня! Танцы! Родственные души нашли друг друга! Тут уж я себя показал. Мы стали щебетать без умолку о танцах и музыке, как две подружки, что не виделись долгое время. Я заказывал вальс, танго. Мы кружились на небольшой площадке без остановки, нам никто не мешал, танцующих было мало, обратили на себя внимание, нам даже хлопали. Потом Гога подошел, я попросил его спеть что-то только для нее, она стала подпевать, оказывается у нее неплохой голос. Гога потащил ее на сцену, где она спела пару песен. Это был вечер!
      Я не стал сразу же приглашать ее домой, хотелось показать себя настоящим джентльменом и ясно видно, что у Аленки есть принципы и она не ветреная девушка. Именно такая мне и нужна. Я проводил ее до самой квартиры и только поцеловал на прощание, договорившись встретиться в другой раз. Когда я начал спускаться с лестничной площадки, я вдруг услышал, как она позвала меня: «Антон!» Я взлетел вверх, она стояла, смущенно опустив глаза, потом быстро подняла их на меня: «Антон! Большое спасибо за прекрасный вечер, у меня такого еще не было никогда», - замолчала на секунду, потом добавила: «И такого парня, как ты тоже», - и с этими словами она меня обняла за шею и притянула к себе.
      Мы стояли на площадке, целовались, я крепко прижимал ее к себе и думал в эту минуту: « Она должна стать моей женой. Я все сделаю для этого!» Так вошла в мою жизнь Аленка. Мы стали встречаться.
      Я не сразу приступил к работе, поэтому решил поехать отдохнуть куда-нибудь в романтическое место, и, уговорив Аленку, уступил ей право выбора. Многие женщины очень требовательны, полагая, что незаслуженно обделены вниманием своих мужчин, и при каждом удобном моменте не упускают возможности напомнить об этом. Мужчинам при этом не нужно быть особо изобретательными, их фантазии ограничены требованием женщин, и естественно, что они проявляют недовольство. Это вызывает многочисленные конфликты и проблемы в отношениях. Не все женщины обладают чувством меры. Аленка была полной противоположностью. Она никогда ничего не просила, во всяком случае, редко по всякой мелочи. У нее не было никаких претензий, желания были очень ограничены. Возможно из-за того, что в семье ее не баловали, родители были простые, небогатые люди, привыкли тяжело работать и не ждали от жизни очень многого. Аленка заявила мне, что не может решить куда нам ехать, и полностью полагается Яна меня в этом вопросе и поедет со мной куда я захочу, кроме Саратова, т.к. там у нее родственники, и она была у них один раз. Я предложил Испанию, она не ожидала, что я замахнусь так далеко, стала уговаривать меня поехать поближе и подешевле, так как ей неудобно, чтобы я тратил на нее много денег, но лицо ее светилось радостью и она довольно улыбалась. Конечно, она поехала, никуда не делась. Я взял неплохую путевку на две недели. Неделя по Испании с отдыхом, еще неделю на «Солнечный берег» в Марбелле. Мы были в Мадриде, Толедо, где нам очень понравился этот старинный город с узенькими улочками, сохранившимися со средних веков, затем посетили Севилью, Гренаду, Малагу и маленький городок высоко в горах Михес, с такими узкими и миниатюрными улочками, что там вместо машин использовали осликов. Я предложил Аленке покататься, но она отказалась, пожалев это несчастное животное, тем более в такую жару. Там же мы видели бои тореадоров, если это кровавое зрелище можно назвать боем, скорее бойней. Аленка была в ужасе, но мужественно выдержала до конца, мне тоже не понравилось, но один раз посмотреть можно.
      В Марбелле у нас оказался небольшой, но нормальный, удобный очень отель, прямо на берегу моря. Все было отлично, правда, у Аленки оказались маленькие странности, которые меня сперва забавляли, но потом стали немного раздражать. Не знаю с чем это связано, наверное, с резкой сменой обстановки, но она не могла спать по ночам. Вставала, ходила взад вперед, включала свет, читала, смотрела телевизор или просто сидела на балконе. Потом ей это все надоедало, и она садилась на кровати и начинала свое представление:
      «Антошка! Ты спишь?»
      «Уже нет» - вяло просыпался я посреди ночи.
      «Мне почему-то страшно, все-таки за границей, вдруг что-то случится?»
      «Что может случиться, за границей спокойней, чем дома, и я же рядом, иди спи» - отвечал я.
      «Мне все равно страшно, давай говорить, расскажи что-то, почему ты такой соня?»
      «Аленка, побойся Бога, сейчас ночь, все нормальные люди спят» - возмущался я.
      Но мне приходилось сквозь дрему вести с ней беседы и рассказывать разные истории, которые тут же забывал, а она по утрам требовала, чтобы я дорассказал конец, хотя я не помнил начала. Но всякому терпению приходит конец, я пригрозил ей, что если она еще раз меня разбудит, я начну ей объяснять теорию относительности со всеми подробностями. Угроза подействовала, иона больше меня не беспокоила. А днем она спала, как убитая. Я хотел ей один раз отомстить, но передумал, к женским слабостям и странностям надо относиться с пониманием и закрывать на это глаза. Со своими бикини она тоже меня замучила. Ей хотелось покрасоваться в нем, но пляжи были почти пустынные,  все в основном были в бассейнах, а там она не хотела, только на море. Мы отправились на поиски мужчин, а их как назло было мало, и они почему-то не устраивали Аленку: то слишком старые, то молодые, то еще какие-то. Ведь не перед женщинами ей выставляться напоказ. Я конечно протестовал:
      «Что за глупости, я, что ли не мужчина?»
      «Я хочу, чтобы тебе завидовали» - с невинной улыбкой отвечала она.
      «Имею я право раз в жизни надеть бикини или нет?»
      «Но я тоже имею право отдохнуть нормально, а не шататься по жаре в глупых поисках».
      Так мы пререкались, пока не вышли на группу молодых мужчин.
      «Итальянцы – закатила глаза Аленка,- мечта каждой женщины».
      Мне было все равно, лишь бы уже остановиться. Наконец, мы расположились. Аленка быстро переоделась, но не вставала с места. У нее были несколько шрамов, память о детстве, когда ее за какие-то проказы сильно отлупили ремнем, но видно не рассчитали силы. И она застеснялась.
      «Иди же» - ехидно говорю,- зашли в такую даль, ради чего?»
      «А вдруг заметят», «Тогда не иди» - с безразличием в голосе отвечаю я.
      «Но мне хочется».
      «Ну, иди же».
      «Неудобно» - сказка про белого бычка. Наконец, она пошла, обернувшись полотенцем, а я должен был стоять у кромки воды и ждать с этим полотенцем пока она не выйдет. Итальянцы не обращали на нас ровно никакого внимания, а вскоре недалеко устроились две интересные девушки явно скандинавского происхождения и, обмазавшись маслом, подставили под солнце свои прелести. Я невольно залюбовался ими. «Что ты уставился» - толкнула меня сзади Аленка. «Зачем я сюда приехала, тебе не на кого больше смотреть, идем отсюда» - и мы пошли обратно. Я еле дошел до отеля и свалился без сил. Все тело жгло, никак не мог напиться. Аленка порхала как птичка и чирикала без умолку. Я глядел на нее и удивлялся, откуда столько сил. Мы встретили на пляже еще одну русскую пожилую пару и отдыхали вместе. Все ничего, но Аленка внезапно срывалась с места и исчезала. Через полчаса она приходила обратно, чтобы через час повторить то же самое действие, и так помногу раз в день. «Куда это твоя краса-девица без конца бегает» - поинтересовался однажды, не выдержав, мой новый знакомый. «По своим девичьим делам» - зло ответил я. Ни буду же я ему объяснять, куда именно она бегала, я тоже сперва не понимал, но потом раскрыл ее секрет. У нас в номере был небольшой сейф, в который мы положили паспорта. У нее был страх, что его украдут, и она не сможет вернуться обратно. Мне она не доверяла, чтобы я носил, себе тоже. И так каждый раз бегала, чтобы удостовериться, что все на месте. А иногда вообще отказывалась выходить из номера, охраняла сейф. Девочка, в общем, оказалась с приветом. Идеального ничего нет. Конечно, она еще молодая, в первый раз куда-то далеко заехала. А так было все очень неплохо. Много впечатлений. Но как приятно оказаться дома. У меня пока все складывается благополучно. Аленку нельзя упускать. Подберу подходящий момент и сделаю ей предложение. Было бы только здоровье. А его нет. Чувствую я себя также неважно. Какие-то новые боли появляются, устаю сильно, хотя вроде не особенно утруждаюсь. Продолжаю худеть. После тюрьмы прошло уже много времени, надо поправляться, ем нормально, хотя аппетита особенного нет. Сколько книг написано о том, чтобы похудеть, хоть бы одну найти, как поправиться. Да, тюрьма очень тяжелое испытание, после всего того, что пережил, здоровым не будешь. Опять был у врача. Он снова назначил многочисленные тесты, еще больше, чем в прошлый раз. Неужели тех было недостаточно?
      Все хорошие врачи давно разъехались,  одни дилетанты. Кто-то лез в мою машину, в который уже раз. Вот и покупай новую. Тут же украдут и разберут на запчасти. Гараж и стоянка далеко от дома, да и там небезопасно. Возле дома очень удобно. У соседа разбили стекло и поломали замок. Никакой радости с этими машинами, одни проблемы.
      12 июня – 94 г.
      Наконец-то нашел немного времени и для себя. Очень загружен. Вымучил, можно сказать, институт. Получил диплом, хотя он уже вроде и не нужен. Но раз начал, нужно было  обязательно закончить.
      На работе складывается все хорошо. Возможно, лучше, чем ожидал. Отношения установились нормальные, но только деловые. Подал несколько идей, но, к сожалению, заинтересовались только одной, хотя и другие заслуживают внимания по моему твердому убеждению. Непосредственно участвовал в создании рекламы, но то, что получилось, мне совсем не нравится. Слишком сухо, нет воображения, не говорю уже о полете фантазии. Как я их убеждал, никто не прислушался к моему мнению. Мой проект рекламы не прошел, хотя и признали ее оригинальной. Каково же было мое удивление, когда через пару месяцев я увидел ее по телевизору. Даже Аленка, которую я посвятил в свои дела, заметила. Звонит мне по телефону и радостно кричит: «Антон! Поздравляю! Твоя реклама все-таки прошла!» Аленка, Аленка, нужно быть внимательней…не обратила внимание на название. На работе мне сказали: Случайность. Но даже в деталях все совпало. Случайности тут нет. Кто-то работает на двух фронтах. У меня даже есть догадка, кто именно, но не пойман – не вор. Ничего не поделаешь. Самое разумное – это промолчать. Превратить в шутку. Будешь конфликтовать, себе хуже сделаешь. Но, тем не менее, это оценили, и дали мне почувствовать. С моим мнением стали считаться, ко мне прислушиваются. Стал себя чувствовать как начальник. Меня даже включили участвовать в переговорах с другими банками, я хорошо разбираюсь в людях и Сам очень ценит это, я чувствую, что это главнее всего для него. Но и я осторожно выбираю слова. Ходить по краю лезвия – это большое искусство, но если хочешь чего-то добиться в жизни, то крайне необходимо. Он обещал меня посылать в командировки, в основном в Германию и в Швейцарию. Записался на курсы английского и немецкого, ну английский мне знаком, а вот немецкий… да, не простой язык. Вроде знание языка не требуют, все-таки есть переводчики, но круглым болваном тоже не хочется выглядеть. Лучше знать что-то, чем ничего. Вообще этот период жизни можно считать самым счастливым. И все благодаря Аленке.
      Под самый Новый год я сделал ей предложение, решил сделать ей сразу три сюрприза. Но и она мне сюрприз приготовила.
      Пришла с парикмахерской, я ее с трудом узнал. Прическа так меняет лицо женщины, обычно в лучшую сторону. Пришла довольная, сияющая, в полной боевой готовности к встрече Нового года, который мы праздновали у Сашки. Я рассыпался в комплиментах, затем подвел к зеркалу и сказал: «Закрой глаза». Вынимаю бриллиантовое колье с большим изумрудом посередине, что купил специально по этому поводу, обегав все магазины, пока нашел именно это, и ловко защелкиваю его на шее Аленки. Она раскрывает глаза…Притрагивается, будто не верит, что это настоящее и ничего не может вымолвить с минуту, потом с трудом обретая дар речи, подбирает слова: «Ну, Антон. Ты даешь, Антон…это…это…это поступок!» Но главный сюрприз впереди. Не дав ей опомниться, я подошел к ней, взял ее за нежную ручку и начал целовать, затем посмотрел в глаза и хотел громко, но голос начал дрожать и поэтому пришлось понизить тон: «Аленушка, я очень доволен, что тебе понравился этот маленький подарок, он очень тебе идет, но и я хочу, чтобы ты подарила мне счастье, я предлагаю тебе свою руку и сердце и прошу тебя стать моей женой». Я перевел дух и внимательно следил за изменяющимся выражением ее лица. Она начала часто моргать, ее маленький ротик раскрылся и она медленно, обдумывая каждое слово, стала с придыханием выдавливать из себя:
«Антон, я очень благодарна тебе за все. Я давно обо всем подумала и решила для себя, кого хочу видеть своим мужем. Ты хочешь знать кто он?»
           Во мне что-то сжалось. Сознание не воспринимало реальность происходящего. Время остановилось, также как сердце и дыхание. Я люблю шутить, но Аленка серьезный человек. Ее лицо слегка улыбалось, она учащенно дышала, как бы наслаждаясь происходящим, и внимательно меня разглядывала, затем, посмотрев мне прямо в глаза, повторила свой вопрос: «Ну, что ты молчишь, ты хочешь знать кто он? Хочешь его увидеть?»
          Мысли у меня перепутались, я почувствовал, что она давно подготовилась к этому моменту и хочет мне сделать радостно или очень больно. Женщина – очень сложное и противоречивое существо. С ними нужно надеяться на лучшее, но всегда готовиться к худшему, об их коварстве слагают легенды, поэтому всегда необходимо обдумывать каждый шаг заранее. Но к этому моменту я не был готов. Я был в полной ее власти. Аленка, наконец, явно насладилась моим смятением и, не выдержав затянувшегося молчания со звонким смехом, схватив враз обмякшего, меня за плечи, подтолкнула к зеркалу: «Посмотри на него! Узнаешь?!» Мир снова принял знакомые очертания, я вздохнул полной грудью и вымолвил: «Это несправедливо, Аленка, ты бьешь меня собственным оружием!» Аленка возмущенно замахала руками: «Справедливо, справедливо, сколько ты мучил меня?» и кинулась в мои объятия, и стала покрывать поцелуями мое лицо, шепча мне в ухо: «Антошка! Ты что испугался? Это хорошо, сильнее любить будешь. Наконец-то ты решился, я так долго ждала этого!!!»
          Я слегка отстранил ее и тоже прошептал в ухо: «Это еще не все, что я хотел сказать». Она отпустила меня, отбежала в противоположный угол и плюхнулась в кресло: «Я лучше сяду, ты сейчас как скажешь». «Ты права» - согласился я, но не стал терзать ее напрасным ожиданием, отыграюсь когда-нибудь потом. «Ты помнишь про белый пароход?» - с улыбкой спросил я. Она терпеливо заерзала на кресле, потом подобрала ноги под себя, лихорадочно вспоминая, и рукой приглаживая волосы, как бы помогая своим мыслям течь в нужном направлении. «Синее море, голубое небо» - прочитал я, помогая ей. Когда-то в первый день нашей встречи она рассказала мимоходом свою давнишнюю мечту:
           «Как я мечтаю когда-нибудь поплыть на белом пароходе далеко-далеко в дальние края, в экзотические страны, по синему морю, где всегда голубое небо и белые облака…Ах…доживу ли я до этого времени?»
          Я тогда подумал про себя: «С любимым человеком», но ей не ответил, рано еще было, но хорошо запомнил эти слова. И вот такой момент наступил.
          «Антошка, ты такие задачи задаешь…ой…вспомнила…ну и что?!»
          «Ты дожила до этого времени, Аленка! – сообщил я ей.- В наше свадебное путешествие мы отправимся в круиз по Средиземному морю, на целый месяц. Это будет больше, чем твоя мечта, ты будешь со мной, и мы там проведем время, чтобы это было самое светлое воспоминание в нашей жизни, тебе нужно только сказать одно слово - да…!»
          Она внимательно слушала меня, ее лицо приняло серьезный вид. Медленно встав, она подошла ко мне, схватила за руку, стала ее раскачивать, затем подняла ее к своему лицу, прижалась ко мне и положила свою голову на мое плечо. «Я не знаю, что сказать, всего так много за один день, что бы я без тебя делала, Антон. Я не заслужила всего, что ты для меня сделал». «Аленушка, - с нежностью в голосе говорил я,- это ты для меня много сделала, лапушка ты моя, я люблю тебя больше всех на свете, если я тебя не вижу день, значит, я его не прожил!» «Я люблю тебя тоже, Антон, и буду любить всегда, я хочу, чтобы ты это знал».
          Так мы стояли, обнявшись, глядя друг на друга. Затем Аленку захлестнули радость и веселье, и от избытка чувств она вскочила на диван и стала прыгать на нем, как ребенок, выбивая всю пыль и громко напевая, вернее почти крича, что я испугался, что услышат соседи: «Если хочешь в эту страну попасть, ты скажи только да, и поедешь туда!» «Да, да, да, да…Антон…да!» Я ее еле успокоил. Она стала уговаривать меня остаться дома и провести Новый год вместе, забыв обо всех, что было очень неразумно, так как мы договорились давно, и я также должен был подвезти Влада с женой на машине, и отвезти их и еще одну пару потом домой. Мы поехали, конечно. Все было нормально, если не считать, что почти опоздали из-за Аленкиной подруги Иры, которая оказалась такой копушей, что когда мы приехали, она еще не была готова. Мы с Владом и его женой, Игорем, Ирининым ухажером ждали в машине и даже поспорили – встретим здесь Новый год или нет. Игорь выиграл. Наконец она вышла с Аленкой, такая расфуфыренная как кукла, она так пахла духами, что я открыл окно. Мы приехали за полчаса, все уже волновались за нас. Там была приятная обстановка, еды и выпивки навалом, девчонки быстро напились, стал делать глупости, кричать, потом потанцевали, и женская компания пошла дружно спать, а мужская компания уселась на кухне обсуждать текущие события, правда, я не люблю запах дыма. Влад, он молодец, всегда подходит к окну. Я пил мало, нужно было отправить пьяных и уставших гостей по домам, Аленка спала, я не хотел ее будить, хотел поднять и донести до лифта, но не смог, кое-как разбудил и мы, наконец, добрались и легли спать.  Она тут же заснула, а я не мог спать, тревожные  мысли терзали меня и продолжают терзать все время, как я пришел из тюрьмы. Во что я превращаюсь? Я продолжаю худеть, силы покидают меня, всегда гордился своей выносливостью и ловкостью. Ведь я же бывший спортсмен? И не таких, как Аленка, подкидывал высоко вверх! А сейчас ее приподнять даже не могу. Еле ноги передвигаю. Даже она заметила, говорит: «Ты очень похудел, тебе нужно меньше волноваться и кушать побольше!» Все так говорят Неудобно кому-то показываться, без конца напоминают, как я похудел: «Что с тобой, Антон?!»
          Врачи какую-то ерунду говорят. Неужели кроме, как «нервное истощение», нельзя ничего придумать. Бесполезно к ним ходить. «Нужны еще анализы». Прямо смешно. Я уже давно хожу в спортклуб, но никак не могу восстановить свою былую форму, только слабее становлюсь, с трудом переплываю бассейн, а ведь раньше мог плыть и плыть, один раз даже с трудом вылез оттуда. Так неудобно было, хоть утопись от стыда. Парень с девушкой сидели на краю бассейна, с удивлением наблюдали, как я никак не могу приподняться на лесенке и вытащить свое немощное, как у старика, наверное, хотя мне и тридцати еще нет, тело из воды. Девушка даже вскочила, руку протянула: «Вам помочь?» Парень сидел, усмехался. Я отказался, последним усилием все-таки вылез и с трудом поплелся к выходу. Девушка пошла за мной: «Вам плохо?» Я поблагодарил ее, сказав, что закружилась голова. У меня и в самом деле по утрам голова кружится. Больше в бассейн не пойду. Не хочу выставлять себя на позор. Заплатил за билеты в круиз, в начале сентября, сразу после свадьбы едем. Ну какой круиз в таком состоянии, меня ветром сдует!
          Стало трудно есть, аппетита нет, какая-то тошнота и рука немеет, стопа ноги стала болеть, все время простуженный хожу, хотя сейчас лето, нет здоровья и жизнь становится сплошным кошмаром.
          Должно же быть когда-то улучшение. Что-то со мной не так. Доктор говорит, что это не малокровие, с сердцем все в порядке, но организм сильно ослаблен. «Ну почему?» «Выясняем, выясняем» - только повторяет он. У меня нет причин обвинить его в некомпетентности, я боялся, что рак, но неизвестно рак чего, но доктор сказал, определенно не рак. Спрашивает, в каких частях я служил, думал, что облучился, нет, этого близко даже нет, рассказал ему все про тюрьму. Он внимательно меня выслушал, спрашивал меня, не имел ли я контактов с кем. Я ответил нет, не имел, про прошлую свою жизнь ничего не сказал, он потом спросил, не принимал ли я наркотики, никогда в жизни не кололся этой гадостью! Нужно время, говорит, это возможно связано с нервами или с психическим состоянием. Нужно еще врем, для результатов анализов. Сколько можно?!
         2 сентября – 94 г.
         Я решил все-таки продолжать вести свой дневник. Несмотря на охватившее меня отчаяние и беспредельную тоску. Уже больше месяца прошло после того дня, самого страшного в моей жизни. Дня, которого я боялся, обманывал себя, цеплялся за спасительную соломинку – надежду, что мои страхи и предположения беспочвенны. Я догадывался уже давно, но отгонял свои страхи, оправдывал все тяжелыми последствиями тюрьмы, да и врачи не говорили ничего определенного, уверяли, что ничего серьезного нет, но многочисленные анализы крови необходимы для определения моего состояния и средств лечения. И вот смертный приговор!
         Все, что произошло после этого, только цепочка закономерных событий, которые мне пришлось пережить, преодолеть, перенести неимоверные душевные страдания, оцепенение, страх, осознание непоправимого. У меня было время обдумать свое положение. Были моменты слабости, думал много о самоубийстве, хотел сжечь дневник, но потом немного пришел в себя и мой ум стал четче осмысливать происходящее и направлять соответственно действия. Мне осталось, может быть несколько лет жизни. Вопрос не в том, чтобы бороться за продление существования, а в том, как прожить оставшиеся дни. Опуститься до безвольного и безразличного состояния, или проявить мужество и стараться бороться, продолжать жить, как должен жить человек. Я выбрал второе.
          Мужество не заключается в одном отчаянном поступке, а мужество это жизнь, каждодневная борьба против всех невзгод, неожиданностей, против боли и обстоятельств, что против тебя. Когда ты уже не можешь, не в состоянии, и каждая клеточка твоего тела сопротивляется, нужно найти в себе силы, заставить последним усилием сделать еще один шаг от последней черты, что и есть настоящее мужество. Мне не безразлично, что будет после меня, не безразлично, что будут думать обо мне. Мне не хочется, чтобы обо мне вспоминали, от чего я умирал, а хочется, чтобы вспоминали, как я умирал.
         Всю жизнь я старался сохранить свое достоинство, было много ошибок, много допустил слабостей и глупостей, за что придется сейчас отвечать. Трудно, очень трудно продолжать держаться с достоинством в моем положении, трудно все менять, переосмысливать, готовиться к неизбежному, но другого выхода нет. Я должен, я обязан остаться тем, кем был, я должен сохранить память о себе, пусть другие учатся на моих ошибках, поэтому я решил сохранить свой дневник, я никогда не желал, чтобы кто-то взглянул и прочитал мои самые сокровенные мысли, но если это кому-то поможет, заставит задуматься, убережет от ошибок, даже хотя бы одному-единственному, значит я жил не даром, значит я умер не напрасно. Я буду продолжать записывать свои мысли, и описывать жизнь и борьбу с учетом того, что это прочтут мои друзья и другие люди. Пусть каждый постарается извлечь из моего дневника пользу. Пишу для вас:
          Повестка из милиции была для меня полной неожиданностью. Неужели опять кто-то собирается использовать меня, как прикрытие в своих грязных делишках? Но кто? С моей старой работы, нынешней или может быть компания Раздватриса?
          Я был в полном смятении, не знаешь, с какой стороны ждать удар и поэтому не имеешь возможности подготовиться к нему.
         Наконец дождался назначенного дня и с сильно бьющимся от волнения сердцем явился по указанному адресу. Пока дожидался своей очереди, прошло еще немало времени.
         Но вот я, наконец, в кабинете следователя, он вежливо предложил мне сесть и еще долго писал что-то, предоставив мне возможность внимательно рассмотреть его. Довольно молодой старший лейтенант с усиками чему-то улыбался, этим немного успокоив меня, если бы это было важное дело, прием наверняка происходил бы в другой атмосфере, опыт у меня уже был, я подумал, что дело незначительное, что-то о ком-то хотят спросить, наконец, он отложил бумаги в сторону и занялся моей персоной. Он раскрыл какую-то папку и стал задавать мне много вопросов, о времени моего пребывания в тюрьме, я подробно ему рассказывал, он внимательно меня слушал, изредка задавая наводящие вопросы, направлял в нужное ему русло, оно было простое, выяснить, с кем я имел связи, не слишком веря, что этого не было. Затем стал спрашивать о жизни, выясняя тот же вопрос. Я признался кое в чем, но не называл имен, делал ударение на случайности и ошибки молодости. Он перешел на женщин, дал мне несколько листков и ручку, и попросил вспомнить всех, а также все имена и адреса.
          Я отказался это делать, сказав, что не могу сосредоточиться и вспомнить. Он выразил понимание и закончил разговор, но просил постараться вспомнить все и позвонить, а также дал подписать несколько бумаг, в них было много чего написано, я только пробежал глазами и подписал, все равно пришлось бы это сделать. Он также дал направление в какую-то клинику на окраине Москвы, сказав, что там мне все объяснят, и я могу сообщить все сведения не ему лично, а в эту клинику, из которой ему передадут все интересующие его сведения, на этом мы распрощались.
          Я понял все очень быстро, случилось именно то, чего больше всего я боялся. Не знаю, как доехал до клиники, нет слов, чтобы описать это состояние, какое-то оцепенение, мучительное давление в груди, все мысли путаются, не хочется ни о чем думать, но не можешь их отогнать, как будто смотришь страшное кино, которому нет конца. Через месяц свадьба, все заказано, все приглашены, предстоящее путешествие с любимой женщиной, успешная работа, вся жизнь, все надежды, уважение к себе, все разрушено, а впереди нет ничего, кроме боли,  отчаяния, позора, одиночества и смерти, которая очевидно будет избавительницей от всего этого ужаса. При мысли об Аленке я заплакал. Что же я наделал! Как это ей объяснить, где найти нужные слова, что делать?! На это нет и не может быть ответа.
          В таком подавленном состоянии я приехал в клинику, где меня приняли два врача, сперва они задавали много вопросов примерно как в милиции, потом стали объяснять, что мне следует делать. По их словам, а также по книге, что они мне дали, я много узнал об этой страшной болезни. Оказывается, есть приобретенная, с которой можно жить нормально, если только она не переходит в завершающую стадию, т.е. прогрессирующую, и, судя по моему состоянию, у меня именно это и есть. Изменения нет, возможна только отсрочка от смерти и помощь в избавлении от боли. Но я не должен отчаиваться, у меня есть впереди еще несколько лет, и нужно надеяться, что удастся найти средство лечения. У них в клинике есть небольшое общежитие, где живут несчастные, как я, но отторгнутые обществом, и мне рекомендовали завести с ними знакомство, для душевного успокоения, никаких связей ни с кем, за это могут преследовать по закону.  Если кого вспомню, или захочу вспомнить, немедленно присылать в клинику или сообщить им, назначили какие-то процедуры, таблетки, время приема и т.д. и т.п.
          Я их спросил про Аленку, сказал, что я очень предусмотрительный и осторожный человек, по крайней мере, стал им в последнее время, и во избежание нежелательной ситуации и последствий, всегда предохранялся. Врачи уверили меня, в этом случае шансы минимальны, но, тем не менее, все равно нужно проверяться, и чтобы я немедленно ее сюда прислал, а с ней уже тут разберутся. Меня выпустили, нагруженного разного рода бумагами, инструкциями и лекарствами. Я ехал домой и лихорадочно думал: «Жизнь кончена, после выхода из этой клиники, где только не хватало на дверях надписи: «оставь надежду всяк сюда входящий», надеяться больше не на что. Работа, друзья, все это в прошлом, лучше оставить их раньше, чем они оставят тебя. Лучше всего, как я тогда думал, нужно скрыть все, по крайней мере, первое время. Аленке я не смогу сообщить об этом, не хватит сил, лучше пусть это кто-то сделает.
          Влад – лучший друг, поручу ему эту задачу. Буду жить замкнуто, уединение – вот в этом сейчас будет мой удел. Стану отшельником, не нужны мне жалость, ничего. Не буду ни с кем разбираться, сообщу Раздватрису, выполню свой долг, и ничего больше меня не касается. Если будет не хватать друзей, пойду в клинику, если еще буду способен ходить. Меня охватила злость на самого себя, но уже поздно что-то менять, ничего не вернуть, ошибок не исправишь. Остается только смириться со своей судьбой. А Аленку жалко, но, скорее всего у нее ничего нет, молодая еще, найдет и ни таких как я. Но как с ней расстаться?
          Я строил разные варианты, но ничего не приходило в голову, я был не в состоянии трезво рассуждать. В квартире, куда я зашел, уже суетились Аленка  с ее старой школьной подругой Наташей. Они перешивали Наташино свадебное платье, т.к. она была меньше Аленки. Я ей раньше хотел купить новое, но она даже слышать об этом не хотела, т.к. обещала своей подруге, что наденет ее свадебное платье. Девичьи причуды. Я зашел к себе в комнату, включил телевизор, но ничего там не видел и не соображал. Хотел хоть как-то отвлечься от мрачных раздумий.
          Наконец, подруга ушла, и в комнату зашла Аленка. Она сразу определила, что я чем-то расстроен и хотела меня развеселить, но, видя мое удрученное состояние, принялась за расспросы:
         «Антошка! Что с тобой, что-нибудь случилось?»
         Я меньше всего хотел ей отвечать, не знал что, не знал как.
         Хотелось только одного, чтобы она поскорее ушла. Но она не отставала:
         «Ответишь мне, наконец, что с тобой? Проблемы на работе?»
        «Нет, Аленка, хуже» - с трудом ответил я.
        «Твои старые дела…нет, тебе угрожают…говори же, в чем дело? Обязательно перед самой свадьбой должны возникнуть какие-то проблемы!»
        Я поднял на нее голову и выключил телевизор:
        «Аленушка, прости меня, если сможешь, но свадьбы не будет».
        Она удивленно посмотрела на меня, ее глаза округлились:
        «Антон, если это очередная шутка, то совсем не смешно. Что за спектакль ты мне устраиваешь?»
        «Это не спектакль, Аленка, это серьезно».
        «Антон! Ты соображаешь, что говоришь? Ты можешь объяснить, что происходит?»
        «Ты все узнаешь, но не сейчас, я очень прошу тебя уйти и забыть обо мне, я не стою тебя и не хочу больше портить тебе жизнь, между нами все кончено, в этом полностью моя вина, ты замечательная девушка, я искренне тебя люблю и именно поэтому я прошу тебя оставить меня. Я заслуживаю презрения, я знаю это. Я желаю тебе счастья и не имею права быть больше с тобой. Прошу тебя уйти, мои друзья потом тебе все объяснят».
          Аленка с изумлением слушала мою тираду. Она не была подготовлена к такому повороту событий. Медленно стала ходить по комнате, затем взяла книгу, стала листать ее, словно хотела что-то прочесть, затем отложила ее и внимательно посмотрела на меня:
          «Вот ты какой, Антон,  я то верила тебе,  любила тебя, мне все девчонки завидовали, а сейчас что? Все приглашены, что теперь, на посмешище меня выставляешь? Да! По-твоему, что я должна сделать, уйти сейчас и всем рассказывать о твоем благородстве?! А, Антон? Как насчет меня?! А?»
           Аленка начала понемногу расходиться, такой я ее еще не видел, но я молчал, что мне было сказать, что я мог добавить к сказанному. Не мог я сказать ей всю правду. Не мог и все. После всего, что у нас было. Как мне выразить свое состояние, что я чувствовал в этот момент. Я любил ее, но наши пути разошлись.
          «Твои друзья, - продолжала Аленка, немного понизив голос, - все рассказали о тебе, о твоей жизни привольной, если я тебе никогда ничего не говорила, это не значит, что не знала. Знала все прекрасно, но думала со мной будет иначе, так мне и надо дуре. Боже мой, Какая я дура! Дура! Я знаю, что ты меня держишь за дурочку, но не настолько, Антон, не настолько, чтобы я не понимала что происходит».
          «Я все понимаю, Антон, я тебе просто надоела, и ты не хочешь лишиться своей свободы, боишься иметь жену, детей?» При этих словах все в моей душе перевернулось, я всегда мечтал иметь детей. Мальчик и девочка всегда были моей мечтой. «Послушай, Аленка, успокойся»,- я попробовал усадить ее, но она отошла от меня: «Не прикасайся ко мне, подонок! Жалкий, подлый подонок! Боишься, что никого больше в дом не сможешь приводить?! Не бойся, можешь делать, что хочешь, я не буду стоять на твоем пути! Трус!»
          Она вдруг подскочила ко мне и влепила такую пощечину, что я едва удержался на ногах. Рука у нее оказалась тяжелой. Аленка стала плакать, схватила свою сумку и с яростью принялась швырять в нее свои вещи, потом медленно повернулась ко мне: «Для тебя это игра, да?! Ты и тебе подобные гады…для вас это все игра!»- Аленка, вытерев слезы, горько усмехнулась, с презрением смотря в мою сторону, затем продолжила: «Мальчики играются…да…покупают куколок, одевают, возят с собой, сочиняют сказки, потом куколка надоедает, ее выкидывают и покупают новую, одни дешевле, другие дороже, одни лучше, другие хуже, что их жалеть куколок, на то они и куколки, чтобы их использовали и выкидывали». «Аленка, ты не права»- попробовал вмешаться я… «Нет, я права, - снова закричала Аленка,- и ты прекрасно знаешь, что права! Права! Мужичье! Скоты проклятые! Как я ненавижу вас всех! Не-на-ви-жу!!!» Аленка в ярости затопала ногами, затем схватила сумку, хотела кинуть в меня, но в последнюю секунду сдержалась и взмахнув сумкой смела со стола все, что там было, и быстро выбежала из квартиры.
          Я тут же лег на диван, не мог думать ни о чем, закрыл глаза и чтобы забыться, сконцентрировал внимание на больших стенных часах, прислушиваясь к равномерному звуку. Тик-так, тик-так…
          Очнулся от прикосновения чьей-то руки, быстро вскочил и внезапно обнаружил, что в комнате стоят четыре милиционера. Оказывается, Аленка, выбегая, не закрыла двери, а соседи слышали шум, и обратили внимание, что дверь осталась открытой. Сами войти и посмотреть не решились, вот и вызвали милицию. Я им рассказал правду, не говоря, конечно, о главной правде, что поссорился с девушкой, и не посмотрел, оставила ли она закрытой дверь. Я расстроен был, глупо вышло. «Глупо» - согласились милиционеры, «очень глупо», - они еще задали несколько вопросов. Я отвечал невпопад, и, осмотрев внимательно квартиру, они ушли. Я остался опять один, лег на диван, но спать не мог, стал раздумывать, как мне жить дальше. Тишину прорезал телефонный звонок, была глубокая ночь, но не трудно было догадаться, кто мог звонить. Я немного ошибся, звонила Ира, без лишних предисловий она перешла в атаку: «Я не думала, что ты окажешься такой сволочью, Антон. Я у Аленки, с ней рядом мать и отец, он грозится тебя утром убить. Аленка в истерике мы никуда не отходим от нее, боимся, что она что-то  с собой сделает. Ты думаешь, такие вещи проходят даром, Антон? Ты ошибаешься, ничего не проходит даром! Зачем ты довел дело до свадьбы?! Ты знаешь, что за такие вещи делают? Я скажу Игорю… тебе за это шею сломают… думаешь, за нее заступиться некому…»- Я не выдержал и перебил ее: «Ира! Послушай! Хуже, чем я себе сделал, никто уже не сделает. Я…я…» - и вдруг я больше не выдержал, невозможно эту боль дальше нести в себе..- «приходи вечером ко мне, ты хочешь знать правду – ты услышишь ее!» «Антон, если ты собираешься морочить мне Глову, то учти. Я не Аленка, я приду, можешь не сомневаться, я…», но я повесил уже трубку.
           Днем  я привел себя в порядок, обдумал, как лучше объяснить и, пригласив Влада, рассказал ему все. Он воспринял печальную новость, как полагается другу, и мы стали обсуждать это, когда пришла Ира. Влад убедил меня, что с Ирой он лучше поговорит сам. Они пошли на кухню. Через час Ира зашла в комнату, она была явно смущена и не знала, что сказать. Я встал и, не подходя к ней, сразу же сообщил, что слов не надо, я все понимаю, Аленке ничего передавать не нужно, кроме адреса клиники. Ира только сказала, что все передаст, и если что, чтобы я звонил. Затем я попросил их уйти. Они вышли, и на лестничной площадке их дожидался Игорь. Ира схватила его за куртку и потащила за собой. Я остался в одиночестве. За один день произошло так много событий, но главное одно – я потерял Аленку.
          Весь вечер я ждал телефонного звонка, не хотел его, но ждал. Телефон молчал. Вот и все, думал я, обхватив голову руками. Вот и все.
          Возможно, когда-то, уже после соей смерти, Аленка прочтет эти мои слова или ей сообщат:
          «Аленка! Милая! Прости меня за все! Что мне оставалось делать? Какой был выбор? Чтобы ты меня ненавидела как последнего негодяя или отшатнулась в ужасе и презрении? Я был в ужасном состоянии, не пожелал бы это испытать никому другому. Но что было, то было. Если ты меня когда-то вспоминаешь, я хочу, чтобы ты помнила меня веселым и здоровым. Я не хотел, чтобы ты была со мной до конца и видела, как я превращаюсь в беспомощного инвалида. Я знал, что ты будешь со мной, не бросишь меня, но это было бы выше моих сил. Прости меня за это. Все, что было между нами, это было серьезно. Я любил тебя по настоящему, и никогда не хотел причинять тебе боль! Я совершил эту ужасную ошибку в своей жизни, за которую заплатил страшную цену, и не хотел, чтобы ты страдала. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я постоянно думаю о тебе. Я не боюсь смерти, в моей жизни была ты, и я благодарю судьбу, что встретил тебя, и после этого уже ничего не страшно.
          Помнишь то кафе в Мадриде, где мы впервые признались в любви друг к другу? Помнишь, как мы целовались под дождем, и ты не хотела уходить, говоря, что ничего лучше в жизни нет, чем целоваться в дождь?
          Помнишь, как мы баловались на пляже? Помнишь, как мы стояли на балконе, держа друг друга за руки?
          Помнишь, что я говорил тебе, когда мы собирали осенние листья в парке? Аленушка! Я все это помню и не забуду никогда, сколько бы мне не отмерила судьба. Я не обещаю, но постараюсь, чтобы последнее слово, мой последний вздох – было твое прекрасное имя!
         Я пишу это и плачу, не могу больше писать, я весь дрожу, нет слов, чтобы это все выразить. Прощай, Аленка! Вечно любящий тебя Антон!
        28 октября – 95 г.
         Уже много времени ушло с того страшного дня. Я привык к мысли о скором расставании с жизнью. Мое состояние постепенно ухудшается, но, слава Богу, что остаются какие-то силы и могу жить самостоятельно без чьей-либо помощи. Трудно стало есть, делаю себе в основном овощные и фруктовые соки. Боли стали усиливаться, но стараюсь обходиться без таблеток, кроме от головной боли, все равно от них больше вреда, чем пользы, они могут успокоить боль, но вызывают сильное возбуждение и непреходящую тошноту, что еще хуже, чем сама боль, поэтому принимаю их крайне редко. Я научился жить с ней, заметил периоды, когда она появляется, и успокаиваю себя тем, что нужно немного подождать, мысленно приготавливаю себя, разделяю ее на отрезки, когда она сильнее или слабее и стараюсь морально контролировать свое состояние. Если становится особенно невыносимо, вызываю боль в другом месте искусственно, и компенсирую этим болевые ощущения, чтобы не сосредотачиваться на одном месте. Легче переносится тупая боль, но она продолжается дольше, хуже пульсирующая, но она быстрее. Это трудно понять тому, кто не испытал на себе. Я продолжал работать до последнего времени, никому ничего не сообщал, работа отвлекает, но недавно ушел, даже не потому, что не было сил, просто не хотелось, чтобы люди видели, как ты превращаешься в ходячего скелета, под костюм я одевал два толстых свитера, но лицо скрыть невозможно, хотя я отпустил бороду и усы, чем всех сперва очень удивил, но потом привыкли. Сидеть очень больно, дома я сижу только на диване, или подкладываю подушку на стулья, а на работе приходилось мучаться, хотя старался больше стоять и ходить, и едва выдерживал окончание рабочего дня.
          На все банкеты, рестораны, приглашения в гости я отвечал неизменным отказом, но не только угнетенное состояние было тому причиной, а просто потому, что не могу ничего есть, кроме детского питания и соков, не говоря уже о крепких напитках и всевозможных деликатесах. Перед тем, как уйти, честно признался во всем Самому.
          Он был потрясен моим рассказом, проявил понимание и сочувствие, я сам напросился помогать ему в домашнее обстановке, чем смогу, и сейчас корректирую его статьи в газету, нахожу и представляю ему информационные и статистические данные. Человек – удивительно есущество, его интересует работа, даже если он одной ногой стоит в могиле. Но это действительно так, работа помогает чувствовать, что ты существуешь и хоть кому-то нужен. Мне даже сохранили зарплату, хотя я отказывался. Проблема денег меня уже давно не волнует. Не знаю, что было бы, если бы был бедным. Все нужное мне приносит один парень из соседнего подъезда, он рад подзаработать мальчиком на побегушках. Машину я давно продал. Деньги облегчают жизнь в том мире, где мы живем, хотя я отношусь к ним отрицательно, как к системе определения ценностей, но это уже другой вопрос, и не буду об этом писать. Ко мне часто заходит Влад, он оказался настоящим другом, которому доверяешь и делишься тем, что наболело на душе. Мы иногда выходим гулять, но только поздно вечером, подальше от любопытных глаз.
            Летом мы поехали с ним на отдых в Одессу, это мой любимый город после Москвы, интересно было посмотреть на все изменения как в лучшую, так, к сожалению, и в худшую сторону. Мы много загорали, купались, гуляли, проводили дни в бесконечных разговорах, мне даже легче стало, наверное, это небольшое эмоциональное успокоение; на время забываешь обо всех своих бедах, наверное, это мой последний отпуск на курорте, если доживу доследующего лета, хотя я чувствую в себе силы для этого, куда-либо ехать будет тяжело. Неожиданно для себя обнаружил, что спокойно обхожусь без женщин, хотя все чувства сохранились, особенно не страдаю, а думал, буду очень переживать и мучиться.
          Я думаю, что каждому мужчине, как, наверное, и женщинам, полезна небольшая передышка друг от друга. Стал больше читать, но газет хороших мало, от них желтизной за версту пахнет. Вспомнил свои давние увлечения философией, историей и наукой. Читаю серьезные вещи, раньше был большим скептиком, но сейчас верю, что есть нечто большее, чем способен охватить человеческий мозг, закованный в условиях земного существования. За концом следует начало неизведанного, чего-то, что сложно, если только возможно постигнуть людям. Даже вера это не то слово, просто я допускаю такую возможность, т.к. религия и наука не противоречат друг другу, что я уяснил в своих рассуждениях. Религия – это духовное начало, наука – физическая. Это все взаимосвязано и дополняет одно другое.
           Все это успокаивает меня, вносит какой-то смысл, помогает переносить страдания как физические, но больше душевные, но в любом случае не хочется расставаться с жизнью, уходить из привычной обстановки. Я поймал себя на мысли, что завидую уже ушедшим в мир иной людям, кто погиб быстрой и естественной смертью. Завидую старикам, они прожили жизнь. Странное дело, живым, молодым и здоровым больше не завидую, как раньше. Наверное, я просто уже устал бороться, хочу смерти и боюсь ее.
          Звонил Раздватрис, он в порядке, хотел встретиться, но я не выразил никакого желания. Напомнил мне, что всегда предупреждал, чтобы я был осторожен. Да, это так, но от этого не легче. Не хочется больше его вспоминать. Друзей, кроме Влада, больше не вижу, они, правда, передают привет через него. Не хотелось тяготить их своей дружбой и обязательностью встречи со мной, поэтому я сообщил всем, что предпочитаю быть в одиночестве.
          Аленку с того дня не видел, Ира раз встретилась с Владом, сказала, что у нее ничего не обнаружили, она здорова. Передала ему для меня все фотографии, где мы вдвоем. Аленка больше не звонила и ничего не передавала мне. С души упал огромный камень, когда я узнал что с ней все в порядке, и ей не предстоит пройти через семь кругов ада, да еще по моей вине. Единственное, что бы мне хотелось, только несколько слов, чтобы не жгло очень то, как мы расстались.
          Один лишь маленький телефонный разговор, только лишь услышать ее голос. Мне хочется расстаться с ней по-доброму, всего лишь небольшое понимание и участие с е стороны, больше я ничего не хочу и не прошу. Я знаю, что не заслуживаю этого и прошу очень много, но я только выражаю свои мысли и чувства. Я никогда не решусь позвонить ей первым. Влад передал мою просьбу Ире, и она, я в этом не сомневаюсь, передала это Аленке. Все, что я хотел услышать от нее, это: «Я прощаю тебя». Больше ничего мне не нужно. Прощения мне нет, но есть желание быть прощенным. Ведь не думал, что все так выйдет. Ведь сколько я делал ей хорошего. Возвращенные фотографии очень больно ударили меня. Страшно не то, что она вычеркнула меня из сердца, а то, что пытается стереть из памяти.
           Но хорошо, что хоть не возвратила все мои подарки и ожерелье, что-то да останется от меня. Нелегко уходить из жизни, оставив что-то незаконченным, с чувством вины, но вероятнее всего придется.
          22 мая – 96 г.
          Чаще приходится посещать клинику, где мне делают разные неприятные процедуры, хотя помогает, как мертвому припарки, но после них хотя бы немного ослабевают боли.
           Потом сижу в парке, наслаждаюсь весенним солнцем, разговариваю с пациентами этого заведения. Сколько людей, сколько историй, одна печальнее другой. Особенно подружился с двумя ребятами чуть моложе меня. Павлом с Украины и Фарухом с Кавказа. Павел наркоман. Он особенно не расстраивается и даже шутит, что наркотики убьют его раньше, он не глупый парень. Я поражаюсь, как это он мог так опуститься.
          А Фарух с его повадками и жеманностью больше напоминает женщину. Он не знает, что это такое – любить женщин. У него определенные наклонности. Он учился раньше также, как и Павел. Я пригласил их к себе, они стали чаще навещать меня, иногда остаются на несколько дней. Вместе все-таки легче. Один раз привели с собой совсем молодую девчонку Машку-лилипутку. Она оказалась веселой, смешливой, но скрытной, мы пытались ее о чем-то расспрашивать, но Машка уклонялась от разговора, сказала только, что она из Новгорода, ее выгнали из дома, и больше она туда возвращаться не намерена. Видно было, что она многое не договаривает или просто выдумывает, но чужая душа – потемки. Не хочет говорить, не надо. Она сперва редко заходила, потом чаще, но немного. Машка исчезала, затем опять приходила, отъедалась, отсыпалась, часами просиживала в ванне и опять уходила на некоторое время. Неизвестно, где она гуляет, а сама ничего не говорит. Влад реже стал приходить, все-таки у него жена, ребенок, все время проблемы с работой возникают, поэтому я не часто стал выходить прогуливаться вечером, в основном сижу на балконе. Павел и Фарух хорошие ребята, но таких отношений как с Владом с ними у меня нет.
          5 августа – 96 г.
          Приезжала мама Машки, через клинику ей дали мой адрес, и она гостила у меня несколько дней. Узнал много интересного. Оказывается, никто не выгонял ее дочь из дома. Сама убежала, школу не закончила. Ее послали на обследование в Москву, и как только она узнала о своей болезни, возвращаться не захотела.
         Ее мамаша тоже сперва отмалчивалась, но потом мы сели за стол, стали  ее угощать, она немного выпила, язык развязался, и мы с Павлом и Фарухом стали  с интересом и удивлением слушать ее историю. Я постараюсь все точно это воспроизвести, надеюсь, бумага выдержит.
         Эта женщина на пенсии, бывшая учительница, муж давно умер, у нее еще сын, младше Машки. Они жили небогато, но и не бедствовали, в принципе как все в недавние времена. Но после всех этих изменений денег стало не хватать, а жизнь становилась с каждым годом все тяжелей и тяжелей. Стал вопрос, как жить дальше: «Что же мне было делать» - рассказывала бывшая учительница, - «хотела обратно на работу – не берут, немного убирала, потом стала приторговывать, но так как народа много, заработков почти никаких нет, а дети растут, им одежду покупать надо, какие-то вещи, в школу отправлять, все требует денег, а помочь им кроме меня некому, знакомых таких нет, огорода нет, возможности зарабатывать тоже, да и пенсию с перебоями стали давать, цены растут, нам даже втроем на еду стало не хватать» - она стала плакать, - «давайте, я еще выпью, ребята, не могу трезвая об этом рассказывать». Мы ей налили еще, дали платочек, она вытерла слезы, чуть успокоилась и продолжала: «В школе учительница спрашивает: «Что у вас сын худенький такой, ему витамины нужны». Как будто я не знаю этого, на базар пойдешь, яблоки купишь – на груши не хватает, помидоры купишь – на огурцы не хватает. Вот и вертишься как белка в колесе, чтобы выжить хоть как-то. Всей пенсии на неделю только и хватало, потом хоть головой в петлю, и это только на еду. Стала все из дома продавать, ковер, пылесос, книги, перешивала свою старую одежду, Машка в школу не хотела идти зимой, стеснялась в пальто ходить, что я 30 лет назад купила. Телевизор оставила, но включаем редко, поломается – нет денег починить. Кошку в чужие руки отдала, маленькая, а есть много просит, но я лучше своим детям отдам.
           Курицу покупала, мясо детям, себе бульон из костей варю, остатки хлеба не выбрасывала, сухари делала из них, это ужин наш был, с чаем пили. Сыр и колбасу – только по праздникам.
          На улицу с детьми выйдешь, всюду соблазны, ларьки выставлены на каждом углу, мороженое, шоколадки, жвачки разные, дети просят купить, а у меня сердце разрывается, нет денег, не могу позволить ничего. Я себе такую старость заслужила? Всю жизнь работала ради чего? Я уж как-нибудь, а дети, как с детьми быть? Во что наша жизнь превратилась? Мне говорят: «Вы не сумели вписаться в новую жизнь, кто вписался то? Воры, разбойники, жулье разное и прости господи девочки. Вот Санька, соседка наша по прозвищу «Санька, золотая штучка» - она и такие же вписались, гуляют с кавалерами за деньги. Вот им хорошо, в машинах, все разодетые, из ресторанов не выходят. А другим хоть помирай от голода. Правда, Санька стала вдруг давать моей Машке конфеты, деньги, а раз ко мне зашла. Клянусь вам, ребята, всем, что хотите, выгнала бы ее прочь, но я была в таком отчаянном положении, что когда она мне предложила денег, я взяла, думала просто помочь хочет, наверное, у нее самой денег так много, что девать некуда, не выкидывать же, вот и предлагает. Сели мы, выпили немного, стали за жизнь говорить, смотрю осторожно так, украдкой Машку упоминает, что она клад целый, молодая, почти ребенок, но красивая очень, развитая, и за определенные услуги может столько заработать, что мне и не снилось. Всего за час она может иметь больше, чем вся моя пенсия за месяц. А Саньке тоже выгода, клиентов она сама найдет, и половину получать будет, а чтобы я не волновалась излишне, то пусть даже в моей квартире и принимает гостей, я рядом буду вроде телохранителя. Клиенты будут богатые, сами всего боятся, поэтому осторожные, опасности нет. Мы все заживем, как в сказке. Проблемы все исчезнут, а то все равно, Машка будет по кустам с ребятами бегать рано или поздно, так пусть зарабатывает, на любую хорошую работу устроиться - тоже этим заниматься придется. Куда не кинь, везде клин. Чем раньше, тем лучше. Чего стесняться, пусть стесняются те, кто нам жизнь такую устроил. В общем, слушала я, развесив уши, А Санька, увидев что я думать начинаю, ликеру шоколадного из сумки вынимает, деликатесы разные, банку черной икры не забыла, ребята, представляете? Я икру только в день моей свадьбы ела, вкус всего этого давно забыла. Детки мои набежали, лопают, визжат от удовольствия, а Санька приговаривает, вот так каждый день питаться будете. Уходила, еще денег подсунула, так говорит мелочь, бери не жалко. Посмотрела. Моя пенсия за два месяца! Все равно, что дьявол, который предлагает купить душу, я ей так и сказала, а она бесстыжая смеется, душа не нужна, только тело. А душа есть не попросит. В общем, ушла она. Стала я размышлять, два дня и две ночи думала.
          Санька хоть и подлая девка, но права. Будешь чистым и порядочным, нормально жить не будешь. Устроили нам тут жизнь адскую, как ангелами оставаться можно? Вы думаете, где мы живем? Что вокруг нас? По-моему твердому убеждению мы все оказались в антимире. Но фантастика здесь не при чем. Для нас это реальность. Для антимира неприменимы наши убеждения, знания и понятия. Здесь существуют свои антизаконы и антипорядки, есть свое антиобщество, антикультура, свои антигерои, которые быстро становятся не анти, а мультимиллионерами, и обычная, нормальная логика, здесь абсолютно не подходит, нужна антилогика. Тогда все становится на свои места. И вот по этой антилогике я стала, вернее, была вынуждена рассуждать.
          Рабам в Древнем Риме было легче, их хотя бы кормили, если бы я жила в то время, я бы продала свою дочь в рабство, пусть ее хозяин заботится о ней, по крайней мере, он будет у нее один, чем жить в вечной нищете, или продавать свое тело подонкам общества.
          Мне не повезло, я родилась в наше время, и пришлось уговаривать свою  дочь продаться, чтобы спасти нас всех. Пусть кормит своего брата, кормит свою мать, которая родила и пожертвовала все для нее. Если бы я смогла, сама бы продалась, да слишком уж стара для таких дел. И я, учительница, которая всю жизнь учила детей доброму, разумному, вечному, стала уговаривать свою дочь продаваться, пойти в услужение к Саньке. Ребята! Вы представляете себе такую картину? Я виновата, не отрицаю, своими руками  толкнула свою дочь в пропасть, убила ее. Я не ищу оправдания, отвечу перед Богом или чертом за все грехи. Но ответят ли те, кто толкнул меня на это?!» - Женщина опять стала плакать и трясти кулаками, мы испугались, что с ней случится истерика, но она быстро успокоилась, налила стакан, выпила, закусила, помолчала и тяжело вздохнув, заговорила снова: «Спасибо, ребята. Бог вам воздаст за вашу доброту. Если бы Машка сама захотела, то хоть как-то можно было понять, объяснить самой себе, но ведь не хотела она. Брезгливая была, недотрога, слишком молодая еще, не хотела и все, и слышать не желала. Саньке она отказала, со мной ругалась, но поняла, что нужно уступить, после того, как я сказала, что пойду на улицу просить милостыню. В общем, что сказать, стали в наш дом захаживать мужчины, деньги они давали Саньке. Жить в роскоши мы не стали, но сразу стало легче, в еде себе не отказывали. А Машка, моя Машка, за год так изменилась, что не узнать стало. Обогнала Саньку по всем статьям, они постоянно ссорились. Друг друга обманывали и никак договориться не могли из-за денег и клиентов. В общем, Санька махнула на все рукой и ушла. Машка думала, что сама справится, но не тут то было. Там все так организовано, что в одиночку никто тебе работать не даст. Машка договорилась с каким-то парнем, что будет работать у него, и он ей стал давать, как самой молодой и красивой, лучших клиентов, но более старшие девочки возмутились такой несправедливостью, что у них отнимают кусок хлеба с маслом, а им достаются одни черствые корки. Однажды они избили Машку так, что она пришла вся в синяках. Тот парень пытался вступиться за нее, но ему тоже досталось. Она нашла себе другое место, но там ей не понравилось, даже стала жалеть, что поругалась с Санькой, но идти к ней на поклон не захотела. А летом с двумя такими же как она подружками решила поехать на каникулы, по крайней мере, так они это мероприятие называли, отправились на юг, в Сочи, в гостиницы, им дали такой отпор, что еле ноги унесли. Вышли вечером на набережную, но долго им гулять не пришлось, на них накинулись ребята, которые заправляют там всеми этими делами, затолкали их в машину, хотя они пытались убежать, но только одной удалось это сделать. А Машку с другой ее подругой завезли за город, заставили раздеться и в таком виде оставили, пригрозив, что если они еще раз попадутся, им переломают все кости. Они полночи добирались обратно, пока под утро их не подобрала милиция и не отвезла на их квартиру, взяв с них слово, что они уберутся из города, как можно быстрей. Но девочки уезжать не собирались, только поменяли место проживания, тактику пришлось изменить. Они стали промышлять на пляжах и санаториях, но желающих платить такую цену, что просили, было мало, а за меньшие деньги они не хотели соглашаться. В конце концов,  им удалось с кем-то договориться из местных заправил этого бизнеса, чтобы их отправили в Дагомыс, для тесного общения с иностранцами и разной богатой публикой. По пути домой Машка заехала в Москву и накупила столько подарков, что еле довезла, и почти сразу же обратно в Москву и уехала на поиски новых приключений. Вот инашла себе на свою и мою голову. Из-за меня она пострадала, и я обязана заботиться о ней сейчас. Как-нибудь проживем. Вот сын мой стал подрабатывать, мне удалось устроиться убирать в свою школу, правда с условием, что я буду замещать уроки, когда попросят, ведь учителей не хватает. Не я сама на пенсию ушла, до этого возраста мне еще далеко, могла бы работать и работать. Сократили многих, денег нет зарплаты платить, да и пенсия одно название, скорее, пособие по безработице. А если не хочет домой ехать, то к сестре моей в Великие Луки может податься, там ее никто не знает. Но она всегда была упрямая, говорит, в Москве ей лучше будет. Вы уж за ней присмотрите, ребята, если что, звоните мне, и я вам звонить буду».
          «А почему у нее прозвище такое – Лилипутка, ведь она нормальная» - спросил Фарух.
          Машкина мама впервые улыбнулась за время присутствия в моем доме.
          «Не из-за роста ее так прозвали. Как-то приехал в наш город цирк лилипутиков, вот Машка с подружками и пошла посмотреть из любопытства. Там они быстро сообразили, что раз цены дорогие, народа много ходит, то у лилипутов должны водиться немалые деньги. После представления они подошли к двум лилипутам и предложили свои услуги. Те попросили подойти вечером в гостиницу, где они остановились. Там их встретили и повели по номерам. Так Машка познакомилась с одним молодым лилипутом. Она ходила к нему несколько раз, и он в нее влюбился, предложил остаться с ним и работать в цирке. Обещал ей помочь устроиться. Ну, Машка с дуру согласилась. Пошла к администратору, но там над ними хорошо посмеялись, так эта кличка к ней и приклеилась. Сперва ее называли невестой лилипута, а потом просто лилипуткой. Что говорить, и смех, и грех!
          Перед тем, как уехать, эта несчастная женщина попросила нас поговорить с ее дочерью, чтобы убедить ту вернуться домой. Но я сразу понял, что это бесполезная затея. Возможно, Машке лучше остаться в Москве.
          Постепенно прекращаются пульсирующие боли, остались только тупые, но появилась новая проблема, стал замерзать, или возможно как говорят врачи, онемение конечностей. Но такое чувство, что очень холодно. Реже стал пить соки, уже и от них плохо, стараюсь пить больше воды, о какой-то еде и думать боюсь, удивляюсь, каким образом я еще жив.
          11 декабря – 96 г.
         Очень доволен, что отметили мой 30-летний юбилей. Долго думал и решал, стоит ли. Но Влад настаивал, да и Машка обещала взять все организационные расходы на себя. Все прошло на высшем уровне. Стол накрыли превосходный. Машка проявила редкие кулинарные способности, взяв в помощники Павла и Фаруха.
          Я долго готовился к встрече гостей, кроме Влада меня никто не видел в последнее время. Решил сделать вечером и чтобы горели только пара настольных ламп таким образом, чтобы свет не попадал на меня. Кроме того, надел очки с простыми линзами. Сделал все, чтобы не шокировать своим видом друзей. Решил пригласить всю старую гвардию. Последний раз в жизни посижу с друзьями, пусть и они помнят об этом событии. Пришли все приглашенные, с трудом узнавали меня, всего заросшего, в очках. Жена Сашки зашла в комнату, смотрит на меня во все глаза и спрашивает: «А где Антон?» Гости сперва чувствовали себя скованно, но я старался их развеселить, рассказывая разные шутки и спрашивая про жизнь. За столом я съел пару кусочков банана и выпил пару стаканов сока, но никому не сказал, разумеется, что два дня перед этим ничего не ел, чтобы вызвать хоть какое-то чувство голода и суметь справиться с этой едой. Стали вспоминать старое, свою прошлую жизнь, всех друзей и знакомых. Выпили за Мишку, погибшего от рук бандитов, помянули Андрея, павшего в Афгане, Серегу, умершего в расцвете лет. Никого и ничего не забыли.
          Олег вдруг извинился передо мной, я сперва не понял, что он мне такого сделал, что должен извиняться. Он напомнил всем историю далекого детства, когда мы занимались спортом. Как-то мы играли в волейбол и при выходе из зала Олега кто-то толкнул, и он, разозлившись с силой швырнул мяч в обидчика, но случайно попал в картину – панно, что висела на стене. Она упала и разбилась. Стали искать виновника, никто не хотел называть Олега из чувства товарищества, тогда нас предупредили, что мы все не поедем на сборы, которые должны были вскоре быть на юге. Это было очень тяжелое наказание. Также никто не решался прямо сказать Олегу, как он должен поступить, чтобы из-за него не страдали все, а он молчал. Я был возмущен нерешительностью Олега, но также не мог ему ничего сказать. Возникла очень неприятная и напряженная ситуация. Тогда я не выдержал, пошел и взял всю вину на себя. Поступил так не из благородных побуждений или чего-то еще. Просто мне стало стыдно за Олега, и хотелось подать ему пример, как он должен был себя повести.
           В молодые годы сильно развито чувство справедливости и просто не мог больше молчать, чувствовал, что нужно сделать что-то. Меня лишили права поездки на сборы, вызвали мою маму и сказали ей, чтобы она заплатила за разбитое стекло. Но ребята решили восстановить справедливость, дав Олегу один день, чтобы он  во всем признался или тогда пойдут все и расскажут, как было все на самом деле. Тогда никто никого не сможет в чем-либо упрекать. Самое страшное в юном возрасте – это стать предателем. В общем, у Олега не оставалось другого выхода, также все собрали деньги и купили картину еще лучше, чем была прежде. Олега простили, и все поехали на сборы. Много воды утекло с тех пор, но этот урок запомнился ему, как оказалось на всю жизнь. У всех людей в жизни есть моменты, о которых неприятно вспоминать, но главное уметь сделать из этого выводы.
          Я, конечно, его в шутку простил, все посмеялись, но оценили этот поступок. Я чувствовал, что ребята стараются мне сделать хорошее. Друзья жалели меня, но пусть знают, что я не пал духом и продолжал жить до конца. Потом стали танцевать, Машка пригласила, но больше поддерживала, чем мы танцевали. Когда все ушли, я вышел на балкон и стал вспоминать и оценивать всю свою короткую жизнь. Исключая ошибки, она была наполнена больше радостными событиями, чем печальными. Я жил насыщенной жизнью, испытал все, и горе, и радость. Многое не хочется вспоминать, но мн6огое приятно вспомнить. Когда не можешь больше делать добро для себя, нужно делать его для других. Наверное, это самое приятное чувство на свете.
          18 марта – 97 г.
          Мне уже трудно писать, это занимает немало времени, сил больше никаких нет. Бороться за продолжение этой так сказать жизни больше не хочется, живу по инерции. Мои новые друзья по несчастью все время со мной, только иногда меня покидают. Они все себя чувствуют хорошо, принимают какие-то новые таблетки, что не дает болезни прогрессировать, мне это уже не помогает. Не хочется продлевать мучения. Трудно все это, тело перестало меня слушаться, с трудом удается его контролировать. Чувство огромной усталости и желания спать, но не можешь этого сделать. Уснуть и больше не просыпаться, ничего больше не хочется, но все мысли, зрение, слух, речь сохранились хорошо, по крайней мере, имеешь возможность общаться, все остальное за меня делают три мои сиделки, так они себя называют. Машка Меньше стала бегать, больше сидит дома или идет болтать со своими знакомыми в клинику. Однажды принесла с собой книгу и стала читать. Это для нее большое событие, она смотрит только телевизор или покупает дешевые газеты и просматривает их.
          Правда книга детская, «Анка» называется. Но хотя бы это. Уже что-то.
Книг она мало читала, по ее признанию. «Машка, ты книжку купила?» - Удивился этому событию в нашей жизни Павел. Вдруг она со смехом стала рассказывать, как ловко стащила эту книжку с прилавка, хотя она стоила гроши, и у Машки достаточно денег на такие покупки. Я ее стал ругать, как провинившегося ребенка и отослал обратно заплатить за книгу. Когда она вернулась назад, то по ее бегающим глазам определил, что она все-таки не заплатила, тогда послал Фаруха с ней, чтобы проследил. Фаруху можно доверять и он тоже упрекал Машку, хотя она не понимала, почему столько проблем из-за какой-то книжки.
         Наконец они вернулись. Фарух заверил меня, что все в порядке. Павел смеялся, не мог остановиться, он назвал эту книжку «Анка – путешественница». Машка еще слишком молодая, чтобы понять, что воровство без крайней необходимости неоправданно. С ней не соскучишься. Вдруг решила на Новый год купить елочку. Я не стал спорить, тем более это, кажется, мой последний Новый год, но мы стали решать какую елочку купить, настоящую или искусственную. Машка хотела настоящую, Павел и Фарух тоже, но я с ними спорил, что не одобряю, когда люди в угоду праздникам губят деревья. Они тоже хотят жить. Я их, кажется, не убедил, но они, тем не менее, купили искусственную елку, нарядили ее, расставили свечи и установили камин, что было очень оригинально и как раз кстати для меня греть ноги. Пришли Влад с Сашкой, хотя могли остаться дома с семьями, но решили отметить со мной. Я им всем сделал новогодний подарок, пришло время подумать, что будет после меня, решил, что будет лучше, если все распределю сам, что кому достанется, раздал всем конверты и попросил, чтобы вскрыли после Нового года. Самый большой сюрприз ждал Влада. Раскрыв конверт, он едва сдержался от нахлынувших на него чувств. Он с женой и ребенком жил в маленькой однокомнатной квартире. Можно только представить, как они в ней умещались. Я ему подарил мои владения, он обнял меня. На его глазах навернулись слезы. «Антон!» - сказал он мне – «Ты даже не представляешь, что это значит для меня! Что я буду делать без тебя! Где я найду такого друга как ты!»
          Большой, сильный, мужественный человек. Мужчинам слезы не к лицу, но как трудно иногда сдержать себя. Бывают в жизни моменты, когда не нужно этого делать.
          У нас сейчас полная идиллия. Машка лежит на диване и читает детские книги из моей библиотеки, что я выбрал для нее, иногда краем глаза поглядывая в телевизор, который все время включен. Павел возится с котенком, это его подарок от Машки, чтобы было чем ему себя занять во время перерывов между принятием своего дурмана. Мы с Фарухом играем в шахматы. Он очень хороший игрок, мне никак не удается у него выиграть. Он делает за меня ходы, чтобы я не затруднялся. Я много также читаю, в последние дни меня почему-то потянуло на стихи и лирику.
          Я угасаю как свечка. Мне смешно, что я когда-то боялся смерти. Сейчас для меня нет ничего прекрасней, чем ее ожидание. Я зову ее, я стремлюсь к ней, я мечтаю о ней! Приди же!
          12 августа – 97 г.
          Сейчас я сижу в кресле на балконе, весь окутанный одеялами и пишу эти строки. Это моя последняя задача и работа в жизни, закончить этот дневник самостоятельно, хотя Машка уговаривала писать за меня. Влад обещал выполнить мою последнюю просьбу передать конверт Аленке после моей смерти. Там не только мое прощальное «прости», но и еще кое-что. Надеюсь, ей хватит на осуществление ее мечты и на многое другое. Я помню свое обещание, а это святое дело, его надо выполнять.
          Также я не забыл всех ребят, на поминках Влад передаст от меня всем конверты. Он не отходит от меня, хочет быть рядом в последние минуты. Теперь я живу у него дома, после того, как подписал все документы. Я передаю ему этот дневник на память, он имеет право делать с ним, что хочет, и давать читать, кому сочтет нужным.
          Павлу, Фаруху и Машке придется уйти обратно в клинику, о чем они сожалеют, и мне очень хочется, чтобы их не постигла моя судьба, может, пронесет их несчастье, или найдут, наконец, средство лечения от этой страшной болезни. У меня уже нет никаких сил. Я очень устал, просто поражаюсь своей живучести, по всем своим расчетам должен бы давно лежать в могиле. Если можно себе представить живой труп, то это именно про меня сказано. Я начал впадать в полузабытье, полусон, полубодрствование. Когда выхожу из этого состояния, то начинаю сердиться на самого себя, что никак не могу умереть. Мне часто снятся сны. Я их хорошо помню, и все время думаю об этом.
          В одном сне я вижу себя на берегу моря, рядом какие-то девушки в длинных платьях, они что-то мне говорят, куда-то показывают, но я не понимаю их. Хочу к ним подойти, но вместо этого только отдаляюсь, пока они не исчезают где-то в тумане. В другом сне я ощущаю чувство полета, лечу над лесами, озерами, такое радостное состояние, но никак не могу приблизиться к земле, как ни пытаюсь, все опять исчезает. Но один сон мне снился очень часто. Я стою в своей комнате, всей залитой ярким светом, за дверью, что открыта, слышится чудесный мелодичный звон, похожий на игру колокольчиков, слышится, что там кто-то говорит, идет какое-то веселье, кто-то смеется, я хочу войти в эту дверь, у меня состояние эйфории, какое-то странное чувство, хочется смеяться и плакать от умиления одновременно. Изо всех сил стараюсь войти туда, но не могу, что-то не пускает, и я чувствую, что если переступлю порог, больше уже не вернуться в прежнее свое существование, но именно этого и хочу, прилагаю все усилия…и просыпаюсь с таким разочарованием, такой горечью, что еще один день предстоит прожить. Я хочу отдыха, хочу сна, долгого, вечного. Хочется, как можно поскорей уйти из этого мира.
          Я заканчиваю свой дневник. Я знаю, как и где меня похоронят. Я надену свой любимый костюм и белую рубашку, джентльмены одевают перед смертью белую рубашку. Я старался быть им при жизни, хочу и уйти им в мир иной. Я буду гладко выбрит и при галстуке, хочется выглядеть красиво.
          Я считаю, что своими страданиями и мучительной смертью искупил все свои грехи. Если кого чем-то обидел или сделал что-то не так, простите меня. Не было плохих мыслей, и всегда старался всем делать хорошее. Если кто-то не согласен, я спорить не буду. Когда вы будете на кладбище и увидите небольшое надгробие с надписью от Евангелие: «Не судите и не судимы будете» и рисунок человека, стоящего на коленях и протягивающего руки к небу – знайте, тут похоронен я. Прощайте все, не поминайте лихом.
                Антон.