Детство. Лето. Двор родной новенькой пятиэтажки в центре Кокчетава. Мы – местные ребята седьмого-восьмого класса колготимся у выстроенного нашими же руками хоккейного корта. Кому из нас приходит в голову идея залезть на крышу дома не помню. Откладывается в воспоминаниях, что доходим до последнего этажа, как вдруг стремительно открывается дверь одной из квартир и оттуда выскакивает разъярённый мужчина. Мы, друг за другом, скатываемся вниз и выбегаем на улицу.
Пока делимся впечатлениями, из подъезда выходит Кумурлук. Так, со слов ребят, то ли зовут, то ли дразнят этого разволновавшегося человека. Ему лет тридцать пять. Старый, по нашим меркам. К нам не подходит, а пальцем подзывает непонятно кого из нас. Никто из ребят не идёт. Я же, не чувствуя за собой греха, подхожу к нему. Кумурлук неожиданно и больно хватает меня за ухо с таким видом, словно я только, что украл у него огурцы с огорода. С перекошенным и вновь раскрасневшимся лицом что-то при этом возмущённо кричит. Слова его я не понимаю из-за боли. Слёзы то ли от неё, то ли, скорее всего, от жгучей обиды застилают глаза.
Приезжая на родину, всякий раз вспоминаю, как тогда решил вырасти, встретить Кумурлука и при всех надрать ему уши. Но что-то не встречается он мне. А между тем, проходит тридцать восемь лет. Вот и в этот раз, поджидая родителей в автомашине рядом с родным двором, деревья в котором необычайно разрослись, рассказываю брату свою историю и неожиданно узнаю, что Кумурлук, оказывается, много лет как умер!
- Не успел, однако!