Руки твои, как крылья,
Пахли усталой свободой,
Ещё не рождённой погодой,
Рукопожатьем моим.
Это было важнее, чем Рим
Со всеми его холмами,
Когда ты, танцуя с волнами,
Легонько толкнул облака
И выкатил солнце Ра
Запястьем в цветастой фенечке.
***
В стране поседевшего месяца,
В пыльной квартирке небес
Ножки ангелов свесятся
В кемерский кедровый лес.
В мечети замолкнет беседа
Аллаха с земными детьми.
Ослабнет берег от бреда,
Прячась в прилив от Луны.
Где-то там бродишь ты,
Может, пытаясь представить
красные звёзды Москвы.
***
На холст грязно-серых небес
Накрошил некто синей пастели
И шампанского цвета лес,
И нежную ярость метели
В полуживой листве.
Глядела на реки в постели
Вен на запястьях твоих,
И обессмертилось в них
Хрупкое небо Моне.
***
В лужу плюнули бензином
Бесстыжие морды машин.
Вышибали облачным клином
Самолёты дорогу в Рим.
Ах, если была бы с ним,
Заметила бы и солнце…
***
На асфальтовой зебре вскачь
Ты пустилась вдоль питерских прерий.
Чтоб под солнышком редким блестели,
Рассыпала копейки со сдач.
Твоя тень разлеглась на Неву,
По-ребячьи - вульгарно, но мило.
На волнах позолота стыла,
Воды нагло спуская ко дну.
Ты, порхая над г'орбом моста,
Проскользила рукой по перилам...
Упорхни-ка ты лучше с миром,
Пока я досчитаю до ста.
Один. Два...
***
Чуть разбавленная акварель
Утопила твой глупый портрет.
Площадь чувствовала апрель
Сквозь кому холодных лет.
Заревел флегматичный фонтан,
Треща мрамором по краям
Еле слышно и больно-больно...
С крыши трубы вопили нестройно,
Что под мокрою кисточкой Бога
Ты исчез, и те, те три слова
С асфальта удрали ручьём
Под маршевый чёткий гром,
Чтоб вырваться в океан
когда-нибудь...
***
Приученная ждать история
Спала на подушечках пальцев,
Истерила веткой магнолия,
Разгоняя солнечных зайцев.
Рукодельница на крыльце
Созидала ажурный шедевр,
На моём грубоватом кольце
Дурнел бирюзовый север
От слабости перед жарой.
Ты будил невзначай историю,
Мои пальцы задев рукой.